— Откуда же мне знать?

— С востока. Там у нас, если ты знаешь, война. С вашими, кстати… Ну, и государство, как водится, военным не всегда отдаёт должное. Нескольких добровольцев там сейчас судят, по совершенно «левому» делу. Я этот процесс тоже поддерживаю по защите. Вот мы и ездили туда с адвокатом, — не c Юрой, по военным другой человек работает, — и двумя свидетелями защиты. В Краматорск. Это больше шестисот километров в один конец. Когда туда ехали, с адвокатом менялись за рулём. А потом ему пришлось по делам в Краматорске остаться, а мне свидетелей домой завозить. Они давно демобилизовались, в Черниговской области живут. И водить никто из них не умеет, так что мне пришлось назад самому ехать всю дорогу. Отвёз их и домой ехал. А тут ты такая на дорогу выбегаешь! — Руслан комически развёл руками. Что он точно умел — так это разрядить обстановку. — Ладно, пошли в дом. Что-то прохладно становится. — На улице стало ощутимо темнеть.

— Хорошо. — Юля передёрнула плечами, ей тоже стало зябко. — Если я ничего больше не могу сделать, то давай хоть ужин приготовлю…

Глава 5.

За ужином они продолжили разговор. Руслан поинтересовался, как юлины раны на запястьях. Они уже почти не болели — полицейский врач после освидетельствования сделал профессиональную перевязку.

— А я смотрю, ты тоже хромаешь. Авария? На мотоцикле? — Поинтересовалась девушка.

— Да что же это такое? — Руслан повысил голос и воздел руки к небу, хотя по тону было понятно, что вопрос его забавляет. — Сговорились вы все, что ли?! Кто ни увидит, все спрашивают про мотоцикл. Ты вот меня в первый раз видишь, а туда же! Нет, если бы на мотоцикле, хоть было бы не так обидно! Спортивная травма. Бывает. — Он развёл руками. — Активный образ жизни. Издержки, так сказать…

— Я понимаю. Сама на велосипеде езжу. Скажи, а почему не вызвали нашего консула в полицию? Когда заявление подавали, — Спросила Юля.

— Консула вызвать, конечно, можно. В Киеве целое российское посольство есть. С консульским отделом. Но консул нужен, если тебе нужно срочно домой вернуться. Чтобы документ для возвращения выдать. А сначала всё равно надо сделать так, чтобы у тебя не было проблем за пересечение границы. И потом… Консула мы можем вызвать. Хоть завтра. Вернее, в понедельник, вряд ли они будут вызову в выходной рады. Но скажи, ты хочешь вернуться? — Руслан смотрел ей прямо в глаза.

— Я бы, конечно, хотела домой. — Юля выдержала этот взгляд. — Но там меня, если до сих пор не убили, то убьют. А может быть, не просто убьют… Я это понимаю. И когда подавала заявление на убежище, тоже понимала, что подписываю, и какие последствия. Я же юрист, в конце концов, хотя и не знаю ваших законов…

— Вот и хорошо, что ты думаешь в том же направлении, что и мы с Юрой. Кроме того… Предположим, мы вызвали консула. Чтобы тебе помочь, ему нужно будет установить твою личность. Если консул — действительно консул, а не человек из ФСБ, то он направит запрос в вашу полицию. Впрочем, если из ФСБ, тоже направит, потому что все базы данных паспортов — у полиции. По крайней мере, у нас так, но в России, думаю, тоже. Система-то ещё советская во многом осталась… И тогда полиция в вашем Занайске быстро узнает, где ты находишься, и при каких обстоятельствах сюда попала. Что будет дальше, догадываешься?

— Конечно. Те, кто хотели меня убить, тоже об этом узнают…

— И тогда тебя могут попытаться добить прямо здесь. Как ты, наверное, знаешь, такие случаи были…

— Слышала.

— Ну, вот. Тебе лучше пока сидеть тихо, и никому в России лучше пока не знать, где ты находишься, и что ты вообще жива. Согласна?

— Конечно. — Юля опустила голову. — Придётся начинать жить заново. Здесь. Если разрешат.

— Об этом не беспокойся — я же сказал, документы сделаем, и быстро. Первые — на следующей неделе, постоянные — думаю, за месяц. И со всем, что нужно для начала, поможем.

— Да, но как быть с отцом? Он вернётся… меньше чем через месяц. И, узнав, что я пропала, поднимет тревогу. И поднимет все свои связи, чтобы меня найти. И если он не будет знать, что со мной случилось… А там и подготовка к учебному году, а меня не будет на кафедре…

— Да, это проблема. — Руслан задумался. — Но не первоочередная. До того, когда нужно будет её решать, ещё почти месяц. Что-нибудь придумаем.

Почему-то Юля ему верила. Может быть, потому, что он сдержал все обещания, и то, что было возможно, пока устраивал наилучшим образом. А Руслан продолжал:

— А ты попытайся понять, кто и почему мог захотеть тебя убрать. Я не верю, что это просто хулиганы. Слишком сложно. Специально построенная яма, воздушный шар, дистанционно обрезанные верёвки… Такое не делают просто так. Ты или кому-то очень мешала, или нужно было воздействовать на кого-то через тебя. Или ты что-то важное знаешь. Понять это — в твоих же интересах. Может быть, тебе удастся вернуться домой. Или понять, что лучше об этом даже не думать…

— Это я тоже понимаю. Но, честно, не знаю, что ответить.

— Ну тогда расскажи о себе. Чем ты занимаешься, кроме работы в университете? Может быть, дело в этом?

— В том-то и дело, что ничем! Только преподаю, пишу статьи и готовлю диссертацию. Мне отец не даёт заниматься чем-то ещё. Он считает, что все члены семьи должны быть в науке… Он вообще был не в восторге, когда я решила поступать на юридический. Он-то сам — химик, для него гуманитарные науки — как что-то ненастоящее. Но смирился. При условии, что я пойду в науку. Я-то всегда хотела быть или прокурором, или адвокатом. Выступать в суде. Но папа сказал, что об этом не может быть и речи… Правда, на кафедру устроил.

— Чем ты ещё занимаешься? Спорт какой-нибудь, художественная самодеятельность? Политика там оппозиционная?

Девушка замотала головой.

— Нет, ничего такого. Политика — это вообще нет. На велосипеде катаюсь, в спортзал для себя хожу, но ни в каких командах ни во что не играю. А петь и танцевать — это вообще не моё! — Юля грустно улыбнулась. — Да, и я знаю, про что ты спросишь. Никакой ревности или ещё чего-то быть не может. С тех пор, как мой друг… перестал быть моим другом. — Она слегка покраснела. — Но мы расстались мирно, без сцен.

Руслан не стал заострять на этом внимание.

— Значит, ты сама о себе чего-то не знаешь! Перепутать тебя ни с кем не могли. Они назвали тебя по имени. Значит, кто-то хотел, чтобы исчезла именно ты. Чтобы узнать, кто, нужно понять, почему.

— Да, конечно. Но я действительно не знаю! Что мне делать..?

— Пытаться понять. Или вспомнить. А что с твоим отцом? Кто-то мог хотеть чего-то от него?

Юля опять задумалась.

— Он — ректор нашего филиала. Понятно, что он живёт не на зарплату. Но он не конфликтует ни с кем. Не берёт взятки со студентов, или ещё там что. Наверное, имеет что-то с имущества универа — сдача помещений в аренду, и всё такое. Ну, это у нас считается, почти законный доход… У него есть частная фирма, которая проводит всякие исследования. Сейчас тоже многие так делают. И я уже говорила, что его нет в России. Мама… погибла, когда мне было лет пять. Можешь почитать в интернете о «занайском маньяке». Мама была одной из шести жертв… Есть ещё мачеха, которая меня не особенно любит, но никаких конфликтов у нас нет. Она — бывшая папина студентка. Заведует лабораторией на одном заводе. И младший брат, которому сейчас шестнадцать. Я думаю, ни в ком из них тут дело быть не может.

— Наверное, не может, — Согласился Руслан. — Но тогда мы в тупике. Никакой причины мы обнаружить не можем, но она должна быть. Без причины ничего не бывает, а таких операций — тем более. Ну, хорошо. А твоя работа на кафедре? Откуда вообще такая тема для диссертации? Ты что, не понимала, чем рискуешь?

— На кафедре тоже всё спокойно. Обычные интриги. — Юля передёрнула плечами. — А тема… Утвердили-то мне её в тринадцатом году. «Гражданство жителей оккупированных территорий и конституционные обязательства государства». Ничто же не предвещало… А теперь мне не дают ни собирать материалы, ни публиковаться. Но это дела давно минувших дней.