Феган сидел в своем кресле на колесах, зажав под подбородком скрипку. Он находился в просторном, совершенно пустом помещении, которое выбрал потому, что в нем отсутствовал дымоход, и оно имело одну-единственную, очень массивную дверь. Мелодия, которую увечный маг извлекал из своего любимого музыкального инструмента, в точности соответствовала его настроению. Закрыв глаза, он позволил рукам жить как бы самостоятельной жизнью. К магии Феган прибегать не стал, полагая, что эта мелодия должна исходить из сердца. Он извлекал звуки из своей скрипки уже несколько часов, как это обычно бывало, когда ему требовалось принять трудное решение. А стоящая перед ним сейчас проблема не могла сравниться ни с одной, когда-либо возникавшей за всю долгую жизнь увечного мага.

Наконец Феган положил скрипку на колени и в который уже раз перевел взгляд на мерцающую клетку, в которой сидела плененная Птица. Сознание вернулось к ней, но до сих пор жуткая красноглазая тварь, с ненавистью взиравшая на мага, не произнесла ни слова. Вначале она пыталась вырваться, колотясь о прутья магической клетки, но попытки ее были тщетными.

У Фегана нашлось достаточно времени, чтобы тщательно осмотреть Птицу, пока та была без сознания, и все равно он имел серьезные сомнения относительно своего плана. Так же, как и Виг. Когда увечный маг ознакомил его со своей идеей, его собрат тут же вступил с ним в яростный спор и, в конце концов, заявил, что не дает своего согласия. После чего удалился и предался размышлениям, пытаясь найти какое-нибудь компромиссное решение. Хотя в глубине души прекрасно понимал, что никакие полумеры не дадут нужного результата.

Увечный маг разделял беспокойство Вига, поскольку никто и никогда до сей поры не пытался сделать ничего подобного. Обладающие исключительной силой маги многое знали и умели, но далеко не все. Однако, как заметил Феган во время завязавшейся между ними дискуссии, ситуация складывалась такая, что было бы преступным не воспользоваться самым ничтожным шансом, который может предоставить им судьба. Причем приступить к делу без промедления.

Старик снова взял скрипку и продолжил водить смычком по струнам, перебирая в уме те выводы относительно Птицы, которые представлялись ему бесспорными. Тварь молчала, но маг не сомневался, что говорить она умеет. В первый момент, когда Феган заиграл, красные глаза Птицы расширились от удивления, и она издала вполне осмысленные звуки, но тут же захлопнула клюв. Видимо, в случаях пленения им было приказано молчать.

Увечный маг не сомневался, что Птицы — создания Каприза, поскольку они не просто убивали, но, по словам очевидцев, делали это с явным удовольствием. Чтобы вызвать к жизни подобное существо, требовались весьма сложные заклинания, которые, без сомнения, входили в число внедренных Еретиками в кровь Николаса «отсроченных заклинаний». И это последнее обстоятельство усугубляло проблему.

Дверь открылась, и Феган, не глядя, понял, что вошел Виг. Увечный маг отложил скрипку и помог старому другу сесть в кресло.

Испустив глубокий вздох, в котором чувствовалась покорность судьбе, его собрат заговорил:

— Ты уверен, что нет другого способа осуществить твою идею? Это настолько рискованно, что всех аргументов против просто не перечислишь. Нам так мало известно об «отсроченных заклинаниях»! А ведь речь идет не просто о ее разуме, а о самой жизни.

— Мы уже столько раз все это обсуждали! — несколько раздраженно отозвался Феган. — У тебя имеется план получше? Изложи, я с удовольствием его выслушаю. Однако пока мы сидим тут сложа руки, не решаясь что-либо предпринять, могущество Николаса возрастает с каждым мгновением, а Камень —я сегодня проверил это — обесцветился больше чем наполовину. Уверен, ты, как и я, ощущаешь заметное убывание своей силы. Наша медлительность может стать роковой ошибкой. Нравится нам это или нет, мы должны перейти к делу — пока еще сохранили хоть какие-то магические силы. Камень слабеет, моя ловушка тоже долго не продержится. Ну, не убивать же эту Птицу? Она представляет собой слишком ценный материал. — Увечный маг лукаво улыбнулся, хотя знал, что Виг не может видеть выражения его лица. — Или, может, ты хочешь, чтобы она свободно разгуливала по Редуту?

Верховный маг хмуро выслушал его сентенции, не обращая внимания на звучавшую в голосе собеседника иронию.

— Ты уверен, что ее кровь сильнее? — спросил он, ломая пальцы, что было для него совершенно нехарактерно. — На бумаге все выходит гладко, но мы так мало знаем о Николасе и его заклинаниях, не говоря уж о Еретиках…

— Ни в чем я не уверен, — перебил собрата Феган. — И вполне отдаю себе отчет в том, что, открыв сознание Шайлихи Капризу, мы можем ее погубить. В особенности после того, что принцессе пришлось пережить у волшебниц. Но мне кажется, что ее «отсроченные заклинания», вкупе с исключительным качеством крови, возьмут верх. И я считаю, что нужно приступать к действиям, если, конечно, Шайлиха согласится на это.

— Принцесса уже дала свое согласие, — ответил Виг. — Она ожидает нашего окончательного решения. Я попросил ее оставить малышку с Мартой. Однако, если ты по-прежнему продолжаешь настаивать, мы должны рассказать Шайлихе о возможном риске и причинах, заставляющих нас предпринять эту попытку. Как ты помнишь, я согласился участвовать в этом только при соблюдении данного условия. Остается надеяться, что Вечность будет к нам благосклонна.

— Разве источником наших проблем не является сама Вечность, мой друг? Кроме того, может, ты и не заметил этого, но я тоже питаю к принцессе теплые чувства.

Слепой маг кивнул в знак понимания и согласия. Феган открыл дверь и пригласил Шайлиху войти. Впервые увидев Птицу, она замерла, взволнованно переводя взгляд с одного мага на другого.

— Она не причинит тебе вреда, — успокоил принцессу Феган, жестом приглашая занять место в кресле.

Усевшись, она какое-то время пристально рассматривала сидящее в клетке жуткое создание, после чего решительным тоном спросила:

— Что мне требуется сделать?

Виг и Феган изложили Шайлихе свой план, стараясь подбирать слова как можно более взвешенно. Когда маги перешли к самой важной части, принцесса вжалась в кресло. Они сказали, что ни в малейшей степени не желают принуждать ее к этому, однако здесь задействованы интересы не только принца Тристана, но и всего народа Евтракии. Услышав, зачем это нужно, молодая женщина широко распахнула глаза.

— Шайлиха, ты должна знать, что подобная попытка может стоить тебе жизни, — сумрачно произнес Виг. — По нашему убеждению, могущественное заклинание, давшее жизнь Птицам, напрямую исходит от Еретиков. Не так давно к тебе было применено заклинание «фантомных страданий», и мы не можем сказать точно, сможешь ли ты выдержать новое испытание. Вся наша надежда только на исключительное качество твоей крови.

Принцесса кивнула в знак понимания.

— И последнее, — добавил Верховный маг. — Может быть, это окажется для тебя самым трудным. Если ты добьешься успеха, ни один человек за пределами этой комнаты не должен знать о том, что здесь произошло. Позволю себе повторить: ни один. Ни при каких обстоятельствах. И в особенности это касается Тристана. Ради блага всех нас мы должны оставить его в заблуждении. Причем лгать так, чтобы он поверил, ни на мгновение не усомнившись в наших словах. Это обязательное условие. Ты принимаешь его?

— Да, — ответила Шайлиха, не сводя взгляда с красноглазого создания в клетке. — Я обязана тебе, Фегану и Тристану самой своей жизнью и люблю вас больше всех на свете. Кроме того, я не сомневаюсь, что вы хотите только добра и пытаетесь сделать все, что в ваших силах. Я принимаю все ваши условия и, в свою очередь, готова на все, что, как вы считаете, я могу совершить.

— В таком случае… — От волнения Виг внезапно охрип. — Феган, я думаю, можно приступать.

Его собрат кивнул и, не произнося более ни слова, прищурился — Птица в клетке в тот же самый момент утратила всякую способность двигаться.