Оставив мысли о Селесте, принц проверил предмет, который вез с собой, — ради этого он сегодня и отправился в путь. Впервые за достаточно длительное время с ним не было ни Фаворитов-телохранителей, ни заботливых, однако чрезвычайно сварливых гномов. Сегодня ему предстояло сугубо личное дело.

Он собирался развеять по ветру прах своего единственного сына над кладбищем, где были похоронены его родные и маги Синклита.

Добравшись до него и спешившись, Тристан немного постоял на краю поляны, вспоминая захороненных здесь людей. Припомнилась ему и та ночь, когда он спас от самоубийства Селесту и расстался с ней в полной уверенности, что они никогда больше не увидятся.

«Жизнь имеет интересное свойство преподносить нам сюрпризы», — подумал принц. Сделав глубокий вдох, он вышел в центр поляны и, опустившись на колени, поставил урну рядом с собой, закрыл глаза и склонил голову.

Если бы Тристан уже полностью оправился от болезни, он, без сомнения, услышал бы крадущиеся шаги у себя за спиной. Или, если бы глаза у него были открыты, увидел бы длинную тень, молчаливо скользнувшую по снегу.

Этого не произошло.

Даже не почувствовав боли от удара по голове, принц провалился во тьму.

Первое, что он почувствовал, придя в себя, был запах дыма — едкого, насыщенного копотью; где-то рядом потрескивал костер.

Сначала все расплывалось перед его глазами, затем он смог увидеть белые облака, медленно плывущие по ярко-голубому небу. И вдруг Тристан осознал, что оружия при нем больше нет.

— Очнулся, Избранный? — послышался знакомый голос.

Принц медленно приподнялся, сразу же встретившись взглядом с человеком с болезненно-впалыми щеками, сидевшим по ту сторону от костра. Это был Скрундж. На правом бедре наемного убийцы был закреплен широкий евтракийский меч, на левом — кинжал в золоченых ножнах, в котором Тристан тут же узнал древнее церемониальное оружие Вига; как и всегда, к запястью его был прикреплен знакомый миниатюрный арбалет, заряженный пятью стрелами.

За спиной Скрунджа лежали грубо сколоченные носилки, а чуть далее стоял привязанный к дереву конь, к седлу которого были прикреплены дрегган и колчан с ножами. Добраться до них не представлялось возможным — для этого пришлось бы пройти мимо Скрунджа.

Чувствуя, как в нем закипает кровь, принц взглянул в лицо ненавистному врагу.

— Жалкий ублюдок! Ты ведь должен быть мертв! — не выдержал он. — Неужели Фавориты упустили тебя? Что ж, тем лучше, я сам доведу до конца это дело.

— Никто из твоих Фаворитов не смог бы поймать меня, — с презрительной улыбкой отозвался Скрундж. — Увидев, как ты ныряешь на дно ущелья, я сразу же сообразил, что это может оказаться ловушкой. А потом сверху начали опускаться сети, и я понял, что Птицы обречены. Весьма ловко придумано, вынужден признать. Но мне удалось вырваться. Твои летучие образины и крошки-гномы были так увлечены теми, кого ловили в свои сети, что им и в голову не пришло, что кто-то может ускользнуть от них. Даже твои маги меня не заметили.

— Немного чести — удирать во все лопатки, — заметил Тристан. — Но честь — это ведь неизвестное тебе понятие, верно?

— Честь? — Наемный убийца расхохотался. — Может, великодушный и благородный принц Тристан из дома Голландов будет настолько любезен, что объяснит мне, на что годится эта самая честь? Есть ее, что ли? На это она не годится! Купить кувшин вина или горячую похлебку? Добиться расположения аппетитной шлюхи, чтобы не замерзнуть в холодную ночь сезона Кристаллов? Нет, нет и еще раз нет! Честь, ну прямо насмешил!

— Но откуда тебе знать о таких вещах, а? — продолжал он. — Разве ты был сиротой и ронял горючие слезы, в одиночку скитаясь по улицам Таммерланда? Или спал на холодной земле в проулке, не зная, будет ли чем утром набить живот? Или испытывал страх перед тем, что предстояло сделать, понимая, что иначе не выжить? Честь, он мне будет говорить! Глупец! Я бы никогда не стал тем, что я есть, если бы не помощь Николаса и Рагнара, и честь тут совершенно ни при чем. Конечно, мне доставались крохи с их стола, но даже это меня вполне устраивало! Я наемный убийца и служу тому, кто больше заплатит. Только вот беда — тебе удалось прикончить обоих моих нанимателей! И теперь, когда Николаса и Рагнара больше нет, а Врата развалились, ты — единственный способ решения моих проблем. — Губы Скрунджа искривила странная улыбка. — Не догадываешься, каким образом, принц?

— Нет, — раздраженно ответил Тристан. — Ты с ума, что ли, сошел? Воображаешь, я стану помогать тебе решать какие-то проблемы? Увидеть твой труп, больше мне ничего от тебя не нужно.

— О! Наконец-то мы добрались до сути. Можешь не сомневаться, я испытываю по отношению к тебе точно такие же чувства. Это единственное, что нас с тобой объединяет, если не считать, конечно, желания поразвлечься с Селестой. Ты желаешь моей смерти, я желаю твоей, но, заметь, по совершенно разным причинам. В тебе, благородном дураке, говорит эта самая честь.

— А в тебе что говорит? — спросил принц. — С какой стати ты так жаждешь заполучить мою голову? Ты сам только что сказал: обоих твоих нанимателей нет в живых. И, как ты мог уже заметить, меня убить не очень-то просто.

Арбалет по-прежнему был нацелен в грудь Тристана. Если бы Скрундж выстрелил с такого расстояния, принц не смог бы уклониться от отравленной стрелы.

— Значит, так и не догадываешься, зачем я здесь? — спросил убийца.

— Нет. Почему бы тебе не просветить меня?

— Ради вознаграждения, конечно! — воскликнул Скрундж с таким видом, точно разговаривал с полным тупицей. — Твой сын обещал за тебя сто тысяч золотых! Поистине королевский выкуп! Ты, я вижу, уже забыл об этом? Ничего не изменилось, и я намерен получить за тебя награду.

Сердце у Тристана упало, и вовсе не потому, что он внезапно осознал — лишь один из них выберется отсюда живым. Он понимал это с того самого мгновения, как увидел Скрунджа. Нет. Просто ему еще раз напомнили, что он по-прежнему в розыске и народ Евтракии убежден, что он виновен в преступлении, которое его заставили совершить.

— Я не верю тебе, — сказал принц. — Раз Николас и Рагнар мертвы, кто заплатит тебе такие огромные деньги? А если бы эта куча золотых уже лежала где-то, ты бы просто украл их и сбежал, а не стал бы гоняться за мной. Что-то у тебя концы с концами не сходятся.

— Это только ты так думаешь, — усмехнулся Скрундж. — Чтобы ты знал, деньги и в самом деле существуют, и их по-прежнему предлагают за твою голову — только ты никогда в жизни не догадаешься, кто.

— Ну и кто же?

Наемный убийца слегка наклонил голову, от души наслаждаясь моментом.

— Ладно, скажу, так и быть. «Маги резерва».

Тристан не поверил своим ушам. Члены Братства жаждут видеть своего принца мертвым!

— С какой стати им желать моей смерти? — осведомился он.

— О, можешь не сомневаться, у них есть на то свои причины, — ответил Скрундж, — но это совсем другая история, не имеющая отношения к тому, что вот-вот произойдет с тобой.

Тристан в ярости сверлил Скрунджа взглядом. А что еще ему оставалось? Без привычного ощущения тяжести оружия за спиной он чувствовал себя беззащитным и на редкость уязвимым. Однако даже попади оно к нему в руки, вряд он сейчас сумел бы прикончить своего противника. В глубине сознания начало возникать ощущение обреченности, но принц постарался преодолеть его. Убийца между тем вытащил церемониальный кинжал Вига, на котором все еще были видны следы желтого порошка.

— Если ты вознамерился убить меня, почему медлишь? — проворчал Тристан. — К чему тратить время на всю эту болтовню?

— А к тому, что убивать тебя я вовсе не собираюсь. — Скрундж улыбнулся, обнажив темные гнилые зубы. — Вспомни, чтобы получить обещанное вознаграждение, требуется доставить тебя «живым или мертвым». Они тебя получат живым. Правда, раненым. Видишь ли, ты еще не все знаешь о яде, полученном из высушенной мозговой жидкости охотника за кровью. Да, сейчас ты чувствуешь себя почти здоровым, но попади в твою кровь еще немного этого яда — он соединится с оставшимся в ней, и процесс возобновится. Однако прежде ты потеряешь сознание, и на этот раз надолго. Я отвезу тебя в Таммерланд, «маги резерва» уплатят мне причитающееся вознаграждение, а тебя, подвергающегося оскорблениям со стороны не забывших твои деяния граждан Евтракии, оставят медленно умирать. Это будет увлекательное зрелище, и я ни за что не соглашусь пропустить его.