Джоах знал, что это ловушка, но не мог не потянуться за посохом. Рука его поднялась, пальцы потянулись к нему. Про себя он решил, что делает это по необходимости, но в его сердце порок и злость слились воедино в пламени вожделения. Он видел, как погибла Кесла, проглоченная бездонным колодцем Плотины. Он увидит разрушение василиска — неважно, чем за это придется заплатить!

Его пальцы обвили окаменевшую древесину, в памяти промелькнули образы: шаман Партус хватает этот же посох; фигура Грешюма расплывается, принимая облик старца.

Джоах почувствовал толчок. Перед глазами все помутилось. Его поглотили песчаные вихри, разум притупился. Джоах сопротивлялся странному натяжению и пытался вернуться в сознание. Его и Грешюма, держащегося за другой конец посоха, закружило в яростном водовороте. По магической древесине извивались языки темного пламени.

Когда кружение ускорилось, раздался оглушительный хохот темного мага. Проглоченный песчаным циклоном, Джоах чувствовал, как из него исторгалось что-то жизненно важное. Он задыхался. Фигура Грешюма напротив него расплылась. Они кружились с такой скоростью, что, казалось, будто облик Джоаха накладывался на Грешюма. Пока юноша в ужасе следил за этим, его тело пронзила дикая боль.

Он закричал, и все закончилось.

Джоах вновь стоял в песках, держа в руке посох, ослабленный и оглушенный.

Грешюм стоял напротив него. Но он сильно переменился: кожа его разгладилась; карие глаза засияли; по плечам струились локоны густых рыжих волос. Темный маг выпрямился, избавившись от горба. Его смех был полон сил и энергии.

— Спасибо, Джоах! — Он снял руку с окаменевшего дерева. — Как и обещано, посох и вся магия в нем принадлежат тебе.

— Что? — Джоах поднял свой трофей. Рука, что держала посох, была ему незнакома: иссушенная, костлявая лапа с красными прожилками. Он оглядел себя. Его тонкие, как тростинки, ноги дрожали. Он воткнул посох в песок, чтобы не упасть.

— Что ты наделал? — хрипло спросил он.

— Небольшая цена за спасение твоего мира, — ответил Грешюм. — Я не убил и не извратил тебя, просто украл твою молодость! — Темный маг махнул рукой, заставляя явиться зеркальный мираж. Джоах увидел сгорбленного старца, бессильно опирающегося на посох; белые волосы спускались до плеч, лицо было морщинами и покрыто пятнами. Джоах знал этого человека. Из зеркала на него глядели знакомые зеленые глаза.

— Иллюзия, — проговорил он недоверчиво. — Такая же, как шаман Партус.

— Нет. Боюсь, шаман был заурядным сновидцем, имеющим дело лишь с иллюзиями. Но ты ваятель. Изменения с твоей магией реальны. Молодость, что я украл у тебя, необратима.

Джоах почувствовал, что Грешюм прав. Он ткнул посохом в темного мага:

— Отмени это!

Грешюм отступил. Он поднял руку, не для защиты от Джоаха, а просто, чтобы насладиться красотой своего юного тела.

— Это прекрасно. Молодость дороже, чем золото и власть.

Джоах обратился к темной энергии посоха. Несмотря на старость, он владел магией. Он поднял оружие, но с ужасом обнаружил, что древесина пуста.

Грешюм печально улыбнулся ему.

— Я сказал, что дам тебе посох, Джоах, вместе с магией, но, боюсь, она вся пошла на мое маленькое заклятие. Мне была нужна вся магия для трансформации.

— Ты надул меня.

Грешюм легкомысленно махнул рукой.

— Я сыграл на твоих низменных страстях. Ты пришел сюда не спасать мир, это всего лишь отговорка. Ты пришел потому, что вожделел посох и его темную магию.

Ноги Джоаха задрожали. Он хотел возразить Грешюму, но не смог натянуть лживую маску. Глубоко в сердце он знал, что темный маг прав. Он повесил голову.

Грешюм вздохнул.

— Я чувствую себя так, будто использовал тебя. Так что позволь мне преподнести тебе дар — просто так, от доброты моего юного сердца.

Джоах взглянул на него.

Грешюм махнул рукой.

— Решение твоей проблемы лежит здесь. Оно не требует черной магии, Джоах, лишь твоей собственной. Ты всегда носил этот ответ в себе — ты и этот обрывок сна в облике девушки.

Джоах закрыл глаза.

— Кесла погибла, Плотина поглотила ее.

— О, оставь, с каких это пор сон можно уничтожить? Разве Широн умер после битвы с Ашмарой? Пока жива пустыня, живы и ее сны.

Джоах оперся на посох, в нем вновь ожила надежда.

— Ты ваятель. А это сонная пустыня. Верни девушку обратно в пески.

Джоах моргнул.

— Я могу это сделать?

Грешюм закатил глаза.

— О, мне так нравится поучать тебя. Ты такой неискушенный. — После чего вздохнул и проговорил более спокойно: — Конечно, ты можешь воскресить ее… если сильно сосредоточишься.

Джоах вспомнил слова шамана Партуса о видениях пустыни: «Если ты будешь слишком долго всматриваться, видения станут реальностью». Он повернулся к Грешюму.

— Но чем может помочь возвращение Кеслы? У нее ничего не вышло.

Грешюм долго смотрел на него.

— Думаю, я достаточно сказал тебе. Если ты хочешь насладиться победой, додумайся до остального сам. — Темный маг отошел, поднимая руку, готовясь исчезнуть.

— Стой!

— Оглядись, Джоах, оглядись. — После чего Грешюм испарился.

Джоах почувствовал, что надежда покинула его. Что даст им воскрешение Кеслы? Она была сном. Если пустыня погибнет, погибнет и она. Джоах не смог бы вынести ее смерти во второй раз.

Он оперся на посох, изучая пустыню. Пески под его ногами чернели от прикосновения василиска. Он посмотрел вдаль и увидел разливающуюся по мерцающей пустыне мглу. Она почти поглотила всю долину. Джоах отвернулся и уставился на свои подошвы, признав поражение.

Внезапно к нему пришло осознание, уничтожив все эмоции, опустошив его и оставив после себя лишь холодный ужас. Он упал на колени. Где-то далеко за собой он услышал резкий смех.

— Будь ты проклят, Грешюм.

Джоах, наконец, понял, какая роль была уготована ему и Кесле. Он уронил посох на колени и прикрыл лицо рукой. Не за эту цену.

Затрясшись, Джоах понял, что у него не было выбора, но не мог заставить себя действовать. Он отринул от себя все мысли и представил фиолетовые глаза Кеслы, цвета полуночного оазиса пустыни; ее кожу, гладкую, как самый тонкий песок, с медным оттенком. Он вспомнил ее мягкие губы, теплое нежное прикосновение, изгибы ее тела, в которых хотелось раствориться. Джоах ощутил в своем сердце любовь, свежую, не остывшую после недавней потери. Он знал, что его любовь взаимна.

— Господин? — раздался перед ним голос.

Джоах отпрянул, увидев создание, перевернувшее его жизнь. Перед ним, склонившись и протянув руку, стояла Кесла.

— Вы можете сказать, где я? — Кесла оглядела чернеющий ландшафт. — Я потеряла друзей. — Она погладила лоб. — Мы были в Южной Стене.

Джоах поднялся на ноги с помощью посоха.

— Кесла.

Ее удивило, что незнакомец назвал ее по имени.

— Господин, мы знакомы?

Джоах печально улыбнулся, заметив недоверие в ее глазах. Несмотря на обстоятельства, было чудесно вновь ее увидеть. Он пристально смотрел на нее, вкладывая в этот взгляд всю, свою любовь.

«Возьми мою любовь, — молил он, — иначе я не смогу сделать то, что должен».

Напрягая все чувства, он ощутил, как часть его души отделилась от него, вдыхая жизнь в его бесплотные образы. Все, что в нем было, он вложил в фигуру любимой. Она, казалось, стала более плотной, убедительной. Он разглядел капельку пота, зависшую над бровью, испуг и напряжение в ее позе. Затем она вспыхнула, узнав его, приблизилась и посмотрела ему прямо в глаза.

— Джоах?

Он закрыл глаза, сдерживая слезы.

— Нет, — ответил он, задыхаясь.

Он не хотел, чтобы она узнала его.

— Это ты! — Кесла подошла вплотную.

Джоах чувствовал исходящее от нее тепло.

Он открыл глаза, по щекам текли горячие, обжигающие слезы.

— Кесла…

Девушка нагнулась к нему, обвивая руками, прижимаясь к щеке.

— О, Джоах, я думала, что потеряла тебя!

Джоах посмотрел поверх ее плеча на растекающееся черное пятно разрушения. Кесла любила пустыню.