Кесла вдруг обнаружила, что следует за взглядом шамана. Высоты оставались такими же безлюдными, какими она наблюдала их с вершины холма. К этому моменту голова каравана просачивалась через черную расщелину во внутреннее пространство скалы. Она прислушивалась, но не могла расслышать ни единого горна, провозглашающего их возвращение. Никто не шевелился на караульных площадках. Она прищурилась, чтобы разглядеть охранников на верхних постах, одетых в камуфляж. Либо они слишком хорошо замаскировались, либо площадки были пусты.

Ее охватило смутное ощущение беспокойства, словно по коже проползли паучки, но конец каравана благополучно проскользнул в узкое ущелье, не обнаружив признаков опасности.

Кесла взглянула на шамана. Он продолжал семенить вслед за остальными с беспечным видом, но зачем тогда было заговаривать с ней об этом? Зачем намекать на опасность, не высказываясь об этом открыто?

— Проверка, — пробормотал он, будто прочитав ее мысли. — Ритуал при входе.

— Для меня?

Шаман покачал головой.

— Юноша должен познать глубину собственной силы и могущества.

— Джоах?

Снова кивок.

Паника затопила ее. Она смотрела на возвышающуюся башню широко раскрытыми глазами. Солнце утопило выступы в тенях и потоках красного света, словно кровь омывающего очертания замка.

— Я должна ему помочь! — Она рванулась вперед, но вдруг поняла, что шаман крепко стиснул ее ладонь.

— Это его задание, Кесла. Ты не можешь пройти его вместо него.

Обезумевшая от страха и беспокойства Кесла использовала всю свою сноровку, чтобы высвободиться от сжимающей ее руки и ринуться вперед. Но, летя над песком, и без предсказаний шамана она поняла, что уже опоздала.

Джоах первым прошел через железные ворота Алказара. За ним следовал Ричальд на носилках. Их сразу ошеломили две вещи.

Во-первых, красота замка. Когда он пересек ворота и ступил в центральный двор, перед ним открылся внутренний двор Гильдии Убийц. Он вытянул шею. На выступах внешней поверхности скалы располагались невероятно тонкие башенки, изогнутые шпили и изысканные статуи, вырезанные из самого сердца скальной породы. Будто маленький город был закован в каменные пески.

Но как только остальные присоединились к нему, следующее впечатление подавило его удивление. Хант громко завопил, ставя Шишон на землю:

— Где все?

Внутренний двор был необитаем. Никто не охранял ворота. Никто их не встречал. Джоах не знал о здешних обычаях, но оставлять ворота без охраны казалось по меньшей мере странным.

Каст подошел к Джоаху, Сайвин последовала за ним.

— Мне это не нравится, — проворчал Кровавый Всадник.

Будто подтверждая его мысль, ворота Алказара с грохотом захлопнулись. Опускная решетка с зазубринами обрушилась вниз, своим пронзительным лязгом предвещая что-то необратимое.

Джоах посмотрел по сторонам. Решетка разделила их с пустынниками, так же, как и он, удивленно поглядывающими сквозь железные прутья. На их стороне остался лишь Иннсу высокий убийца с бронзовым загаром, с двумя своими соратниками.

— Что-то не так, — проговорил Иннсу, опуская капюшон. В солнечных лучах открытого двора блеснул его серповидный меч.

— Ловушка, — шепнула Сайвин.

Каст еще раньше успел обнажить свой клинок. Эльфийские носильщики опустили Ричальда на мощеные камни двора и вынули из-под плащей арбалеты. Хант отодвинул Шишон за спину, снимая с пояса короткий топор.

Джоах потянулся за кинжалом ночного стекла, но его пояс был пуст. Безоружному, ему больше ничего не оставалось, как наблюдать за высотами и ждать атаки.

На противоположной стороне двора толстые двойные двери внезапно распахнулись, сдвинутые явно не силой руки. Сорванные с петель, они обрушились на каменный пол. Из темноты замка на залитый солнечным светом двор вышли два человека.

Первый был высокий, одетый в ярко-красный плащ. Его бледная кожа и снежно-белые волосы странно смотрелись в этом крае темнокожих людей. Внимание привлекали его красные, налитые гневом глаза. Все смотрели на него.

— Я вижу нашу судьбу. Вижу мальчика, что принес гибель жителям Пустошей.

— Мастер Белган? — спросил Иннсу, делая шаг вперед и опуская меч. — Вы все не так поняли. Они не причинят нам вреда. Шаман Партус говорит…

— Молчи! — рявкнула бледная фигура.

Джоах видел, насколько шокирован был молодой убийца выходкой Мастера. Что здесь происходило?

Второй человек, прихрамывая, ходил вокруг высокого старика, полностью спрятавшись в складках плаща и шелковых одеяний. Он оперся на посох и придвинулся к Белгану.

— Не слушай юного дурака, — зашептала согбенная фигура. — Он явно захвачен злой магией брата ведьмы.

Как только эти тихие слова дошли до ушей Джоаха, он задрожал, кровь в его венах застыла. Джоах узнал этот скрипучий голос. Половину зимы он звучал в его голове. Забыть это было невозможно. Он знал, кто стоял справа от Мастера, — убийца его матери и отца. Тот, кто заставил забыть про сестру и использовал, как куклу.

Темный маг Грешюм.

Согбенная фигура перебирала пальцами посох. Глаза Белгана мгновенно вспыхнули фальшивым лихорадочным блеском. Джоах узнал заклятие воздействия, одно из любимых магических приемов Грешюма. Но Белган, определенно, боролся против одержимости, пытаясь давать отпор в тумане внушенных заблуждений.

Придя в себя, Джоах уже ощущал запах темных энергий, засевших в замке. Однажды он сам окунулся в черные силы, украв посох темного мага. Моргнув, он стал изучать новый атрибут чудовища. По всей длине его окаймляли зеленоватые кристаллы, болезненно сверкая, словно набухшие на серой древесине гнойники. Этот новый посох казался опаснее, чем старый, выточенный из дерева пои. Кровь Джоаха вскипела при таком близком соседстве. Настроенный на темную магию, он чувствовал мощь, переполняющую посох и питающую слабые силы Грешюма.

Джоахом владели все возможные эмоции: гнев, страх, ненависть, отвращение. Но, при взгляде на посох, его захватили одновременно отвращение и вожделение. Часть его влекла эта энергия, исходящая из старой серой древесины.

Он сжал кулаки и сделал шаг вперед, не в силах контролировать себя.

Взгляд Грешюма скользнул к нему. Молочные глаза на дряхлом лице уставились на Джоаха с удивлением и торжеством. В дверном проеме позади Грешюма показалось сгорбленное неуклюжее создание, карабкаясь на раздвоенных копытах по ступеням вниз. Существо упало ниц к подолу темного мага. С плоского рыла на Джоаха вытаращились свиные глазки. Заостренные уши были придавлены к черепу, демонстрируя агрессию.

— Тебе нравится мой новый любимец, Джоах? — прошептал Грешюм. — Мне нужен был верный пес после того, как ты покинул меня.

Прежде чем Джоах смог ответить, темный маг взмахнул посохом и тронул им Мастера за плечо.

Рука Белгана дернулась и взмыла вверх, словно марионетка. Сигнал. Во всех окнах, дверях и площадках, окружающих двор, возникли вооруженные мужчины и женщины. Они направили оружие: луки и арбалеты, мечи и топоры.

Джоах отступил назад, к группе товарищей.

Посох вновь взвился, рука мастера опустилась, словно топор, рассекающий дерево.

— Убейте их! — закричал Белган. — Убейте их всех!

Кесла добралась до ущелья, ведущего во внутренний двор Алказара, когда приказ Белгана эхом разнесся по пустыне. Она замерла. Что происходит?

Маллюк с вытаращенными и побелевшими от страха глазами выскочил из темноты ущелья и бросился к ней. Кесла увернулась, почти втоптанная в песок, когда животное неслось из каньона в открытую пустыню, скидывая со спины тюки с утварью. Гуртовщик бежал за ним, крича и взмахивая хлыстом. Лоб мужчины был окровавлен. Должно быть, животное сбросило его с седла.

Кесла остановила его.

— Что случилось?

До нее донесся звон стали. В глубине расщелины громко кричали люди.

Пустынник покачал головой и что-то быстро проговорил на своем языке.