— …Он ни в коем случае не должен получить престол! Слышишь? И меня совершенно не волнует, каким образом ты этого добьешься!

— Не волнуйтесь, все сделаю в наилучшем виде. Я ведь ни разу не давал повода усомниться ни в моей преданности, ни в моих способностях?

— Ладно, иди. Пока наш разговор окончен, но результаты мне нужны как можно скорее. В случае провала поплатишься головой!

— Поверхность зеркала подернулась дымкой, изображение растаяло, повисла звенящая тишина. Минуту спустя послышался напряженный шепот:

— Ты слышала? Нужно немедленно это остановить!

— Но как?

— Что значит «как»? Вмешайся! Ты же так много всего умеешь!

— Увы, — В тихом женском голосе послышались горькие нотки. — Теперь я совершенно бесполезна и ничем не могу помешать грязному заговору.

— Но этого просто не может быть! Ведь должен же существовать хоть какой-нибудь выход!

— Ты прав, выход действительно есть.

Говорившие шептались у зеркала, но не отражались в его глянцевой поверхности, потому что не имели отражения. Один из-за своей сущности, а другая в силу сложившихся обстоятельств…

— Капризуля ты этакая! Да только посмотри, какая хата! Только и жить да женихов водить! Давай, съезжай из своей халупы, потом спасибо скажешь! — воинственно потрясая ухватом, снова предложила старушка.

Мои мозги объявили капитуляцию и пустились в отчаянный пляс. Я, конечно, отношусь с должным уважением к преклонному возрасту, да и бабулька с виду была вполне ничего: платочек, передничек, лапти — все как положено. Но три вещи натурально вгоняли меня в ступор. Во-первых, бабушка была мне чужой. Во-вторых, печное орудие, которое она держала в сухоньких руках, я только на картинках в книжках русских народных сказок и видела. Ну и в-третьих, почему это я, собственно, должна менять городскую квартиру на сельский домик без каких-либо удобств? Неизвестно зачем, но именно эту идею уже битый час втолковывала мне собеседница.

— Чего молчишь? — нахмурилась бабулька. Ухват в ее руках демонстративно дрогнул.

Беспокойно оглядываясь по сторонам на стены в дешевой побелке и косясь одним глазом на печную загогулину, казавшуюся тяжелой даже на вид, я отчаянно закивала головой подобно китайскому болванчику и в очередной раз завела вежливую шарманку. Мол, да, хата, конечно, отличная, но только мне в моей привычной «однушке» и так неплохо живется, а охоты к сельскому житью-бытью я отродясь не испытывала.

Старушенция хмыкнула в ответ и хитро прищурила на удивление озорные глазки. Потом, по-видимому, решила, что исчерпала все аргументы, молча ткнула ухватом в живот, от чего я подскочила (больно все же!), и припустила за мной мелкой рысью.

Пришлось побегать. Причем если я сначала, делая скидку на почтенный возраст, не восприняла эти гонки всерьез, то потом сильно пожалела, что не родилась спринтером. Бегала бабуся будь здоров! И не только по полу. Как в моей любимой «Матрице», под ее ногами побывали и пол, и стены, и даже потолок. Под моими, кстати, тоже. Вот это действительно было неожиданно!

Но самое обидное было то, что во время очередного круга я умудрилась свалиться с потолка, а бабуля, вопя, словно заправский индеец, отшвырнула в сторону ухват и оседлала меня, усевшись на живот и придавив коленями мои ладони к полу. Затем принялась что-то напевать-бормотать, слегка раскачиваясь из стороны в сторону.

Я настороженно следила за ее действиями, искренне жалея, что не могу потереть ноющий затылок, и внутренне тряслась от страха, не зная, чего ожидать в следующий момент от этой непонятной бабуси и ее таких же непонятных слов.

К счастью, старушка быстро выдохлась и от души припечатала меня ладонью в лоб, а потом наклонилась и… принялась вылизывать мое лицо.

Теплый шершавый язык сосредоточенно прошелся по щекам, носу, подбородку. Я завозилась, безуспешно пытаясь спихнуть странную бабушку. Та наконец оторвалась от меня, подмигнула на прощание и… вылетела через потолок, пробив головой большую дыру.

— Мр-р-р-р… — ласково влилось в мои уши.

Понимая, что происходит нечто странное, я села на полу, озадаченно покрутила головой и… проснулась.

На моей груди, преданно заглядывая в лицо большими изумрудно-зелеными глазами, сидела кошка Маруська — существо доброе, ласковое, покрытое большими пятнами бело-черно-серо-рыжего окраса. Получается, это она лизала меня, во сне же показалось, что бабулька.

Спихнув с себя кошку, я нашарила рукой будильник, взглянула на циферблат и поняла, что еще целых пять законных минут могу со спокойной совестью предаваться священной дремотной лени. Времени, конечно, не настолько много, насколько хотелось бы, но и на том спасибо. Лежать в уютной постели, под теплым одеялом, блаженно щуря сонные глаза и не думая ни о чем, — что может быть лучше для идеального начала рабочего дня?

Зевнув, я с удовольствием потянулась и… глухо застонала.

О боже, моя голова!

Несчастная конечность или скорее начальность моего тела болела так, словно я действительно очень сильно ею приложилась, причем наяву, а не во сне.

Горестно вздохнув о потерянных драгоценных минутах и отключив заранее будильник, чтобы потом не трещал на всю квартиру, пугая соседей, я встала с кровати и поплелась на кухню за болеутоляющим. Попутно сунула завтрак в микроволновку. Затем потащилась в ванную, ощущая себя уставшей и разбитой, а оттого очень несчастной.

Как ни странно, при рассматривании своего заспанного лица в зеркале над умывальником я обнаружила, что на лбу красуется приличных размеров красное пятно, как раз в том самом месте, куда ударила ладонью бабулька. Задумчиво вздохнула.

Жаль, что из-за подобной ерунды нельзя взять больничный. Оставалось лишь надеяться, что тональный крем надежно скроет это безобразие.

Совершив все необходимые водные процедуры, я покинула ванную комнату и пошла на кухню.

Кошка завтракала, хрустя сухим кормом. Я налила ей молока в блюдце и попыталась честно запихнуть в себя несколько ложек еды, поскольку рабочий день вполне мог затянуться до вечера, как это часто бывало, и оставить меня, а заодно и всех сотрудников фирмы, без обеденного перерыва.

Увы, есть не хотелось. Утешив себя тем, что в ящике рабочего стола валяется несколько сникерсов, на случай острого приступа голода, я отставила тарелку и вернулась в комнату. Подошла к окну.

За стеклом царил хмурый сентябрь, поливая местную флору (деревья, кустарники, островки чахлой травы в окружении вездесущего асфальта) и фауну (москвичей, спешащих на машинах и под зонтиками по своим делам) мелким дождем, льющимся из серых туч, затянувших плотной завесой все небо.

Придется надеть плащ, определила я. Настроения это решение не прибавило.

Обидевшись на природу, у которой, вопреки известной песне, все-таки бывает плохая погода, отошла от окна и принялась переодеваться. Точнее, критически осмотрев висевший на плечиках деловой костюм, потянула с себя верхнюю часть пижамы. Но снять не успела, поскольку почувствовала легкое головокружение, с каждой секундой приобретавшее все более тяжелую форму.

Прислонившись к дверце шкафа, я попыталась переждать странный приступ недомогания, но почему-то все закончилось тем, что покрытый светлым ковром пол молниеносно бросился мне в лицо. И еще перед глазами промелькнула пестрая кошачья мордочка. А потом наступила полная темнота.

Мм… Спать. Не вставать. И к черту работу! Не хочу выходить под дождь!

Блаженно потянувшись, я открыла глаза. Взгляд неожиданно наткнулся на низкий, плохо выбеленный потолок. Решив, что померещилось, закрыла глаза и сосчитала до десяти. Я еще не сошла с ума и отлично помню, что в моей квартире потолки под три метра высотой.