Несчастный петух лежал пластом, прикрыв глаза и не шевелясь. Я осторожно прижала пальцы к длинной шее, укрытой тугими цветными перьями.

— Давай, птичка, дыши!

Петух судорожно дернулся и, махнув крылом, вскочил на ноги. Спустя мгновение двор огласило надрывное «кукареку!».

— Веська, заткнись, ирод! — взвизгнула Маланья.

Я покачала головой и поспешила ретироваться со двора, не желая становиться свидетельницей очередных петушиных гонок. К тому же меня саму ждали нешуточные разборки. Вряд ли от подобного королевского внимания стоит ждать чего-то хорошего.

Выпросив у своих конвоиров еще пару минут для того, чтобы переодеться, я торопливо натянула джинсы, легкую вышитую рубаху со шнуровкой на вороте и провела расческой по волосам, приводя их в нормальный вид.

— Дарья, ты меня с собой возьми, — неожиданно попросил домовой, когда я вышла из спальни, — Мало ли что случиться может. Вдруг пригожусь?

— А как же дом? Разве можно оставлять его без присмотра? — удивилась я.

— С домом ничего не случится, он заклинаниями сильными защищен, — пояснил Тихон, — а вот за тебя я волнуюсь. Король у нас не очень-то хорошей славой в народе пользуется. Так что возьми меня с собой!

— Ну пошли. — Я пожала плечами.

— Нет, не так! — Домовой качнулся из стороны в сторону. — Ты должна найти какую-нибудь обувку и предложить мне со словами: «Батюшка-домовой, пошли со мной! Этот сапог — лапоть или что-то там еще — теперь будет твой дом родной!» Поняла?

— Угу! — Я лихорадочно огляделась в поисках подходящей обуви. Сандалии мои не годились, пушистые шлепанцы тем более. Внезапно в голову пришла забавная, но неплохая мысль.

У Мироновны было много вышитых мешочков с разнообразными травками и амулетами. Сбегав в свою учебную комнату и вытряхнув травку, я показала мешочек домовому, а затем произнесла необходимые слова. В ответ по комнате закружился легкий вихрь. Спустя минуту все стихло, а из мешочка послышался голос Тихона:

— Вот теперь можно идти!

Крысолак что-то коротко тявкнул и исчез в раскрытом окне. Видимо, попрощался таким образом. Оно и правильно, нечего своим видом людей пугать. Вряд ли они все будут к нему добрыми. К тому же я скоро вернусь.

Вздохнув, я стянула шнурки и повесила мешочек с домовым себе на шею. Если возникнут вопросы, скажу, что оберег. Взяв на руки кошку (в конце концов, я без своей мохнатой подружки никуда), толкнула входную дверь и улыбнулась застывшим на крыльце конвоирам:

— Я готова!

К несчастью, добираться до мест обитания короля пришлось верхом. Провожатые со мной особо не церемонились, коней не сдерживали, а потому я всю дорогу молчала и усиленно стискивала зубы. А еще отчаянно материлась про себя не только трех-, но и гораздо более высокоэтажной бранью. Признаться, и сама не ожидала, что мои познания в этой области столь обширны.

К счастью, у меня хватило ума правильно сесть на лошадь, перекинув одну ногу через хребет. Будь я в юбке или сарафане, сидеть пришлось бы по-другому, и за время пути наверняка не раз и не два слетела бы на землю, учитывая скорость, с которой шла лошадь. Конечно, мой попутчик крепко держал меня за талию, тяжело сопя в затылок, но это не спасало меня ни от подпрыгиваний в такт скачке, ни от боли в ногах от непривычной позы, ни от тошноты. К сожалению, мой желудок самозабвенно скакал вместе с лошадью, и радости по этому поводу я абсолютно никакой не испытывала. Зато твердо пообещала себе, что больше никогда не сяду ни на одну из этих животин. Лошади мне всегда нравились, но любоваться ими я предпочитала издали. Вот и дальше буду только любоваться, а зад пусть себе другие отбивают.

Маруся ехала на руках второго мужика. Я честно его предупредила, что если с моей любимицей хоть что-нибудь случится — с лошади, там, свалится, или потеряется по дороге, или он ее прижмет нечаянно крепкой рукой, — то я лично сделаю из него зомби и натравлю на короля. Пусть потом сам оправдывается перед его величеством. Разумеется, я блефовала, поскольку этих самых зомби никогда в глаза не видела и заранее боялась до полусмерти, но мужик угрозе поверил, а большего мне и не требовалось.

Мы миновали деревню, потом долго скакали по широкой дороге среди полей, а затем я увидела высокую каменную стену, мощную и неприступную даже на вид.

В центре стены одиноко темнел проем, забранный ажурной решеткой, а к нему тянулся небольшой мост.

«Вокруг стены должен быть ров», — догадалась я.

Действительно, ров был. Широкий и наверняка глубокий. Мост, кстати, вблизи оказался довольно длинным и деревянным. Наверное, чтобы легче было его сжечь, если пожалует противник.

Копыта гулко застучали по доскам. Решетка в проеме, похожем на высокую арку, пришла в движение. Навстречу вышли несколько человек с копьями наперевес. Рассмотрев моих конвоиров, молча расступились, не отрывая от меня внимательных, липких, словно смола, взглядов. Таким парням и стриптиз без надобности, ощупают глазами сквозь одежду.

Не выдержав, я скрутила одному из них кукиш, прекрасно понимая, что, пока рядом со мной мужики в зеленых кафтанах, эти, с копьями, мне вряд ли что сделают.

Объект моей трехпальцевой фигуры побагровел, а остальные заржали. Лошади вновь перешли с шага на бег. Подпрыгнув и лязгнув от неожиданности зубами, я лишь чудом не прикусила язык. Блин, еще немного, и встречу с правителем придется срочно менять на встречу с тазиком! Честное слово!

Пытаясь хоть как-то отвлечься от неприятных мыслей и порядком осточертевшей скачки, я принялась рассматривать открывшуюся моему взору непривычную панораму. Как и следовало ожидать, город этого, бог знает какого, времени разительно отличался от привычного для меня мегаполиса.

Непривычно низкие дома, редко достигавшие в высоте трех-четырех этажей, в большинстве своем сложенные из дерева, реже — из камня. Под ногами полное отсутствие асфальта, только утоптанная земля и вдавленные прямо в эту землю широким рядом тонкие бревна. Они образовывали некое подобие главной дороги: начинались от самой городской стены и непрерывной лентой тянулись к горизонту. Наши лошади скакали именно по этим бревнам и никуда не сворачивали. Вероятно, эта улица была самой широкой в городе, потому что остальные улочки, которые я успевала замечать, были чрезвычайно узкими. Казалось, встань, раскинь руки вширь и сможешь дотронуться пальцами до стен противоположных домов. В общем, мрак, да и только!

Жители здесь тоже были под стать своим домам и улочкам: какие-то неприметные, одинаковые. Клянусь, даже жители в деревне Мироновны одевались ярче. Здесь же одежда и мужчин и женщин была сплошь да рядом из серого сукна, унылость которого не спасала даже вышивка.

Внезапно впереди послышался стук копыт. Мои конвоиры придержали лошадей. Нам навстречу скакали еще два мужика в кафтанах цвета зеленого яблока. Народ на улице пришел в движение и стал разбегаться в стороны. В основном женщины. Я озадаченно нахмурилась, не понимая столь резкой перемены в поведении женской половины населения. Но тут один из мужиков, отсалютовав моим провожатым на манер пионеров и как-то очень нехорошо ухмыльнувшись, осадил лошадь и, спрыгнув на землю, бесцеремонно схватил за длинную косу молодку, которая не успела скрыться. Девушка заголосила, но, получив кулаком под ребра, замолчала. Подтащив девицу к лошади, мужик перекинул ее через седло и, вскочив следом, отправил лошадь в галоп, одной рукой по-прежнему крепко держа косу девушки.

Второй в это время без обиняков зажал еще одну нерасторопную жертву в узком переулке. Пышная женщина оказалась не робкого десятка и принялась от души лупить незадачливого хама по голове деревянной бадейкой, которую, на беду последнего, держала в руках.

Еще не продумав до конца свои действия, но поняв, что на моих глазах творится недопустимое и омерзительное самоуправство, я тихо шепнула пришедшее на ум короткое заклинание. Последствия не заставили себя ждать.