«Враний Коготь» был трактиром респектабельным, просторным, хорошо освещенным и чрезвычайно чистым. Выпить там чаю или пропустить пару стаканчиков чего покрепче после трудового дня не гнушались даже высокопоставленные калладцы. Наклз, с его острой нелюбовью к скоплениям народа, заходил туда лишь однажды, но очень хорошо запомнил обстановку и расположение дверей, как запоминал практически все, что когда-либо видел: полное отсутствие воображения у него компенсировалось почти фотографической памятью. Для спусков во Мглу второе было необыкновенно полезно, а первое — и вовсе бесценно.
Оборотная сторона Каллад, как и всякая оборотная сторона, выглядела если не безобразно, то уж во всяком случае, значительно хуже лицевой части. Как-то в далеком детстве Наклзу довелось увидеть вышивку на пяльцах и ее изнанку. Когда лет через семь после этого его впервые выбросило в странный тусклый мир, он провел, пожалуй, единственную художественную параллель в своей жизни, решив, что это место напоминает реальность в той же степени, что изнанка вышивки у неумелой мастерицы — саму вышивку. То есть рисунок вроде бы тот же, но что-то с ним не так, видны ошибки, которых с лица не разглядеть, а узлы и перетяжки попадаются в самых неожиданных местах.
Во Мгле у каждого места и почти у каждой вещи имелось отражение, более или менее похожее на оригинал. Для этого как раз и нужна была хорошая память. Чем детальнее маг представлял себе место, в котором желал оказаться, тем больше у него было шансов действительно попасть туда, а не просто проснуться с адской головной болью пару часов спустя. Поход во «Враний Коготь» через Мглу был в этом плане занятием совершенно безопасным, если определение «безопасный» вообще можно было применять к чему-нибудь, хотя бы косвенно связанному с Мглой.
Как правило, чем больше дурных слухов ходило о том или ином месте, тем меньше оно напоминало себя во Мгле. Во «Враньем Когте» пару раз приключались роскошные драки, один раз он даже горел, но всегда обходилось без жертв, так что опасаться там было нечего.
Наклз извлек из прикроватной тумбочки склянку с экстрактом виссары и видавший виды клубок грязно-красной шерсти. Первая, как сильный галлюциноген, должна была отправить его во Мглу, второй — быстро вернуть назад в случае необходимости. И оба должны были вызвать очень косые взгляды коллег. На счастье Наклза, косые взгляды его волновали мало еще до того, как он встретил Дэмонру. А уж долгое знакомство с ней и вовсе давало абсолютный иммунитет к неприятным мелочам жизни.
Наклз налил из графина в стакан холодной воды и растворил там содержимое склянки. Затем уселся в кресло, положив на колени клубок, и залпом опрокинул получившуюся смесь. Народная мудрость вероятностников гласила «сколько виссару не разводи, все равно получишь горькую дрянь вечером и головную боль — утром», и в этом ничуть не лгала. С первой бедой Наклз боролся тем, что всегда использовал ледяную воду — так вкуса почти не чувствовалось, а вторая мага почему-то миновала. Вернее, его мигрень не имела конкретной временной привязки и, как истинная женщина, приходила, когда хотела. Так что никакого вреда, кроме периодически приключающихся бронхитов, виссара Наклзу не причинила.
Выход во Мглу для каждого мага выглядел по-своему. У Наклза этот процесс всегда сопровождался чрезвычайно гулким ударом колокола где-то в области затылка, заставляющим вспомнить о нордэнском конце мира, и чувством, что он очень быстро погружается в ледяную воду на большую глубину. «Вынырнул» Наклз уже у дверей трактира. Первыми из серой мути выступил дверные створки с прихотливым узором и колокольчиком над ними, затем — нечеткие контуры крыльца и ступеней, а последними — звуки. Слышимость во Мгле всегда была до отвращения плохой, так что использовать это место для беззастенчивого шпионажа было почти бесполезно. Иногда до слуха мага долетали какие-то обрывки слов, но их глушил далекий, невнятный рокот. Выросшему в Рэде Наклзу никогда не доводилось видеть приближающейся снежной бури, но он верил Кейси, которая утверждала, что шум Мглы похож именно на это. Хотя ни снега, ни бури там, конечно, не было.
Дождавшись, пока створки дверей станут четкими, Наклз прошел сквозь них и оказался внутри. Швейцар его, разумеется, не видел и продолжал неспешную беседу с половым. Трактир был почти пуст, и только на дальнем столике, по-детски подложив ладонь под щеку, спал какой-то господин средних лет. На полу в центре зала чернела небольшая подпалина, а к стене у служебного входа была прислонена столешница с подозрительными подтеками темно-серого цвета. Кровь во Мгле, как и все остальное, была серой, но за долгие годы практики Наклз научился отличать ее оттенок от всех прочих. Вообще единственным цветным пятном, которое маг видел, был клубок грязно-красной шерсти в своих руках.
Наклз перевел глаза на часы, висевшие над стойкой. Они показывали без четверти семь. Маг предельно четко представил, как стрелки начинают двигаться в обратную сторону и длинная делает восемь полных оборотов.
Без четверти одиннадцать. И еще зима. В дверь переполненного трактира вваливаются хохочущая Кейси и два ее спутника. Витольд Маэрлинг ослепительно улыбается всему, что можно хотя бы с натяжкой отнести к женскому полу, а Нордэнвейдэ пристально оглядывает помещение, словно ищет путь к срочному бегству, если потребуется. Компания усаживается за столик в углу, с которого хорошо обозревается вход в трактир. Эрвин садится лицом к двери, а Кейси — у окна. К ним подбегает услужливый половой, затем мчится на кухню, получив заказ, а Наклз наблюдает за дверью. Через пару минут действительно входят три молодых человека, двое из которых безобразно пьяны. Третий, прыщавый тип, похожий на шпика в худших романных традициях, напротив, кажется кристально трезвым. Компания сразу обращает внимание на столик, за которым сидит Кейси, и приземляется неподалеку.
Наверное, Наклз попытался бы осмотреть занятных молодых людей поближе, но тут его взгляд случайно упал на Кейси. Девушка повернулась под таким углом, что в окне отразился ее правый висок. В первый момент магу пришла в голову совершенно глупая мысль, что нордэна по какой-то причуде приколола к волосам яркий цветок, скорее всего, красный. Потом он вспомнил, что Кейси никогда не страдала безвкусием, а носить цветы под шапкой — дело нелегкое. Миновав подозрительную троицу, Наклз стал аккуратно обходить помещение трактира, стараясь не попадать в отражения зеркал и окон. Это было первым, чему учили магов, выходящих во Мглу. Зеркала здесь вели себя, мягко говоря, странно. На тему этой аномалии студентами и учеными мужами было измарано едва ли не столько же бумаги, сколько досталось феномену «гремящих морей» и «рэдскому казусу». Наклз по молодости имел глупость подойти к зеркалу почти вплотную, и быстрое хватательное движение с той стороны, как будто что-то метнулось в стекло, запомнилось ему достаточно хорошо, чтобы не повторять прошлых ошибок. Маг застыл в пролете между окнами. Эрвин с убийственно серьезным выражением лица рассказывал что-то, а Кейси и Витольд хохотали так, что почти плакали. Нордэна движением головы откинула с лица выскользнувший светлый локон. В левом виске у нее была аккуратная маленькая дырочка. Очень яркая и четкая. Тоненькая темная струйка стекала по шее за воротник.
«Вероятность — одна вторая», — сказал кто-то чужой в голове Наклза, прежде чем он сам успел удивиться. И обрадоваться, что все-таки оказался здесь. Вероятность можно было и поменять. Нуль, конечно, из одной второй не получить, как ни крути, но сделать одну вторую — одной десятой — это тоже хорошо, просто замечательно. «Причина… Нужна основная причина и повод. Или хотя бы повод. Но лучше — причина», — Наклз рассеянно обвел помещение трактира взглядом, хотя причину там он, конечно, не искал. Причиной, к гадалке не ходи, были «подвиги» Ломаной Звезды. Причем скорее гражданские, чем военные.
«Я минимизирую вероятность. А потом вернусь к Дэмонре и расскажу ей, что каждое второе доброе дело наказывается еще в этой жизни».
