А из этих фаллических шествий родился греческий театр, ни больше, ни меньше.

И знаменитая триада драматургов — авторов великих трагедий: Эсхил (525—456 гг. до н.э.), Софокл (ок. 496—406 гг. до н.э.) и Еврипид (ок. 480—406 гг. до н.э.).

Эсхила по праву считают «отцом трагедии». Именно он превратил трагедию из обрядового действа в собственно драматическое произведение, где развитие действия происходит за счет конфликта между персонажами, чего до него театр не знал. Правда, ведущая роль в трагедиях Эсхила принадлежит хору как воплощению некоей коллективной совести, как коллективному судье, но столкновение, конфликт между героями трагедии приобретают самоценность и могут восприниматься зрителями вне их взаимоотношений с хором.

А сами герои — воплощение несгибаемой воли и высокого гражданского мужества, такие как Прометей в трагедии «Прометей прикованный», который осознанно избирает удел страдальца во имя блага человечества.

Человечество всегда охотно принимает жертвы, но лучше от этого никак не становится, так что смысл этих жертв весьма и весьма сомнителен…

Но быть услышанным — вовсе не означает «быть понятым» и тем более — «быть принятым» как образец позитивного поведения.

А вот Софокл предъявлял зрителям не идеальные модели, а картины краха сильной личности, посягнувшей на общепринятые нормы жизни. Таковы главные герои одноименных трагедий: Эдип, Антигона, Электра. Что до Эдипа и Электры, то они впоследствии еще и дали названия соответствующим комплексам (комплекс Эдипа означает влечение мальчика к матери, а Электра символизирует влечение девочки к отцу). Природе, конечно же, все равно, кто и к кому испытывает влечение, но вот общество всегда пресекало любые человеческие проявления, которые оно не сочло нужным санкционировать. Так что трагедии Софокла — грозное предостережение вольнодумцам.

Не высовываться, не плыть против течения, не плевать против ветра, жить так, как это общепринято, и тогда не будет никаких личных трагедий…

Вот то, что они с Эсхилом во всю наслаждались мальчиками, это допустимо, потому что одобрено обществом, потому что это не вразрез, потому что такова традиция, а следовательно, благо…

А вот третий из великих авторов трагедий, Еврипид, отличается явно критическим отношением к традиционным нормам. Видимо, такое отношение сформировалось эпохой кризиса афинской демократии, когда люди наконец-то начали понимать, что воля большинства, традиции, ими установленные, мораль, приоритеты, законы — деструктивны и чреваты гибелью.

Герои Еврипида часто задаются вопросами «Почему?» Почему так, а не иначе, почему нужно поступать так, как это принято? Кем именно принято? И опять-таки почему…

Этот интерес к корням проблем иногда заостряется до анализа моральных патологий (трагедия «Вакханка» и «Геракл»). Впрочем, «Медея» тоже не так уж проста: из-за жгучей ревности, из-за испепеляющего желания досадить изменнику-мужу зарезать собственных детей…

Еврипид считается одним из ярчайших апологетов мизогинии — активного презрения по отношению к женщинам, низведения их до положения каких-то недочеловеков.

По свидетельству современников, у Еврипида были достаточно веские причины ненавидеть женщин. Его первая жена и мать двоих сыновей, Хирилла, была, как принято говорить в университетских кругах, «слаба на передок», так что изменяла великому драматургу с кем попало, не чураясь даже домашних рабов. Он развелся с нею и через некоторое время женился на очаровательной девушке, которая была сама стыдливость и непорочность… ну и что? Вскоре и она пустилась во все тяжкие. Видимо, такова уж была планида знаменитого мужа…

Как видим, не только Еврипид…

При всем многообразии мнений, идей, теорий и убеждений каждое из них имеет реальные шансы быть поддержанным достаточно многочисленным контингентом своих сторонников, тем самым подтверждая расхожую фразу о том, что на каждый товар находится свой покупатель. Причем, каким бы странным или одиозным этот товар не был. Так что идеи Еврипида, как и все иные, находили своих почитателей.

Вообще-то представляется довольно сомнительным предположение о том, что зрители древнегреческих театров (в массе своей) глубоко вникали в идейную суть спектакля. Довольно сомнительно, если такое трудно предположить в просвещенном XXI веке. Скорее всего, основная масса зрителей воспринимала лишь внешнюю канву драматического действа, не замечая психологических нюансов хотя бы в силу своей неотесанности.

Театр этой поры уже был элитарным искусством, не предназначенным для общего пользования.

Иное дело Олимпийские игры, где все происходящее было явным, понятным и не требовало никаких интеллектуальных усилий ни от исполнителей, ни от восторженных зрителей! Бег, прыжки, борьба, кулачный бой, метание диска и копья, гонки колесниц — все это, бесспорно, обладает яркой зрелищностью, динамикой и эстетизмом, который можно назвать телесным, однако этот культ силы, выносливости и скорости является актом децивилизации, откатом назад, в те дремучие времена, когда главным достоинством человека была способность превзойти животное в тех же силе, ловкости и скорости передвижения.

А культ телесной красоты, столь распространенный в Греции, едва ли может сам по себе вызвать положительную реакцию у самодостаточного человека. Выше я уже упоминал о том, как философ Антисфен упрекнул красавца-натурщика в том, что тот гордится тем же, чем и бездушная статуя.

Вряд ли Всевышний создавал нас всех только затем, чтобы мы соперничали с павлинами красотой, а с антилопами — быстротой бега. Все гораздо сложнее, и не понимать этого могут только крайне примитивные натуры, своим интеллектуальным развитием соответствующие такому понятию, как «чернь». Не берусь определять цифру процентного содержания черни в современном обществе, но тот факт, что вторым ведущим телевизионных новостей является спортивный журналист, а не, скажем, музыкальный критик или театровед, говорит сам за себя…

Зато оно ласково согревает их устроителей.

И радует миллионы непритязательных глаз.

Собственно, почему бы и нет? Человеческой натуре присущ весьма широкий диапазон интересов и пристрастий, и отличается одна натура от другой прежде всего соотношением этих интересов.