Италия воистину творит чудеса!

За столько лет, что мы были вместе, Миша не разу не позволял себе подобной ласки. А здесь…

Я зажмурилась, цепляясь за простынь, и сжимая ее в своих кулаках.

Боже, это всегда так приятно?!

Мне казалось, что его язык и пальцы одновременно были везде, заставляя меня судорожно хватать воздух губами, и сдерживать срывающиеся из груди стоны.

Когда мне казалось, что еще чуть-чуть, и я перейду черту, отделяющую мою способность мыслить от состояния, когда Вселенная приоткрывает свои тайны, позволяя увидеть звезды, Миша вдруг остановил эту сладкую пытку, быстро подтягиваясь вверх, и одним мощным толчком зашел в разгоряченное тело до основания.

Это было последней каплей, и я вцепилась ему в плечи, протяжно выдыхая в рот, который вновь накрыл мои губы в собственническом поцелуе, позволяя ощутить вкус собственного сока.

Его движения также почему-то не были похожи на наш обычный «танец». Рваные, резкие, будто в Мишку вселился демон, целью которого было объездить меня до изнеможения.

И ведь ему этот маневр удался с лихвой! Когда первая волна оргазма спала, мое тело, не привыкшее к подобному, начало вновь посылать в мозг намеки, что процесс еще идет, и неплохо бы вновь возбудиться.

Мощные толчки, тяжелое дыхание и полумрак комнаты, где предусмотрительно были задернуты шторы, все это кружило голову. А когда Миша неожиданно подался назад, заставляя меня встать на колени, тут же врываясь в меня сзади, мир померк во второй раз.

Ох, я не ожидала такого напора. Даже жалко, что я не курю, сейчас впору было бы отдышаться и выкурить на балконе сигаретку. Мишка превзошел сам себя. И я должна бы чувствовать себя удовлетворенной и расслабленной, но что-то не давало мне покоя. Наш обычный «сценарий» на этот раз не повторился. Но у меня не было ощущения, что Миша импровизирует или экспериментирует. Как будто он точно знал, что нужно делать, и делал так уже не один раз. Не спрашивал, нравится ли мне то или иное действие, не наблюдал за моей реакцией. Трудно в это поверить, как будто где-то набрался опыта, как бы глупо это ни казалось. Я внимательно наблюдала за его взглядом. Он больше не смотрел мне в глаза, не искал ответной одобряющей улыбки, которая обычно означала, что мне все понравилось.

Неужели у него кто-то есть?

Нет, скорее всего, у меня началась паранойя. Сама фантазирую о других мужчинах, вот и приписываю Мишке свои грехи.

Как оказалось, это был только первый звоночек. Мои подозрения укрепились еще раз, когда я, переживая, не опаздываем ли мы на экскурсию, схватила телефон Миши, чтобы посмотреть на часы. На мой безобидный жест последовала мгновенная реакция: Миша вырвал телефон у меня из рук и не смог сдержать вспышку ярости в своем взгляде. Тут же он спохватился, сказал, что мы успеваем и похлопал меня по спине.

Как ни старалась я себе не накручивать, напоминала себе, что еще недавно я сама хотела и вовсе прекратить эти отношения, но все же мне было не по себе. Я не знала, как мне себя вести. А вдруг у него есть другая, а я тут как дурочка, пытаюсь спасти то, что никому не нужно, вдруг мое присутствие ему только в тягость? Нет, это не ревность. Я по-прежнему испытываю к Мише только дружеские чувства и не горю желанием разжигать страсть из остывших угольков. А сейчас я часто ощущаю, что раздражаю своего спутника. Да что ж это такое?

И все же женская фантазия — страшная штука. Мне стали мерещиться признаки измены в самых безобидных вещах, я насторожено следила за телефоном Михаила, вслушивалась в голос собеседника, когда он якобы звонил маме, подробно расспрашивала содержание разговора, как будто меня сильно заботило, чем занята моя потенциальная свекровь.

Поездка из Венеции в столицу Италии заставила ненадолго откинуть терзающую душу подозрения, и окунуться в волшебство старинных построек. Колизей, Римский форум, памятник Виктору Эммануэлю II, или, как его зовут сами итальянцы, «Печатная машинка», откуда можно прошествовать по маленьким улочкам к многочисленным магазинчикам, маленьким кафешкам с умопомрачительными запахами свежей сдобы и пасты, и просто насладиться красотами вечернего Рима.

В первый день мы решили не посещать знаменитое место гладиаторских боев, лишь обошли полуразрушенный круг, потоптались немного возле арки Константина, отличающаяся по своей природе тем, что была воздвигнута не в результате завоеваний империи, как ее каменные предшественницы, а приурочена к победе в гражданской войне императора Константина над своим соперником Максенцием.

Пройдя чуть выше, мы с Мишкой забрались на Капитолийский холм, и я практически прилипла к белым перилам, взирая в свете уходящего дня на то, что некогда было величественными постройками.

— Знаешь, Лен, а ведь этот холм, на котором мы сейчас стоим, считается одним из семи, на которых был построен Рим, — шатен также облокотился на широкие перила, взирая с высоты на каменные изваяния, что дошли до наших дней. — Он самый невысокий и небольшой по площади, но считается самым значимым.

— Кажется, я знаю, почему. Мишка, здесь просто волшебно!

Шатен улыбнулся и кивнул, отчего его кудрявые волосы, которые он в последнее время почему-то не стриг, и они доходили уже до плеч, чуть подпрыгнули.

— Здесь был храм Юпитера?

— Да, и не только. Еще храм Минервы, — он указал в бок. — Лестница, по которой мы поднялись, зовется Кордонатой, ее, как и вон тот Дворец сенаторов, вернее его фасад, спроектировал Микеланджело Буонарроти. Величайший художник и архитектор. Ты когда-нибудь задумывалась, что в их работе, пусть такой творческой, но необходимо проводить точные расчеты?

О, началось… Даже здесь он решил сесть на свой конек, вспоминая цифры, геометрию, и сейчас вновь перейдет к излюбленной физике.

— К тому же работа с мрамором предполагает определенных навыков в точных науках!

Все. Пошло-поехало.

Я что-то отвечала, не знаю, на сколько невпопад, но по тому, как Миша заливался соловьем, проводя в воздухе какие-то линии, когда пытался мне что-то доказать, его не слишком заботило мое отстраненное поведение.

Мы в отпуске. Я хотела просто наслаждаться теплым воздухом, запахом истории и погрузиться в романтику этого места. А никак не оказаться на очередной лекции, словно меня выдернули сюда с пары в универе.

Но Миша был бы не Миша, если бы не увидел даже в старинных развалинах отголоски цифр.

Пару дней бездумных шатаний по городу, бросание монеток в фонтан Треви, прогулка по многочисленным ступенькам лестницы, ведущей вверх с Площади Испании, и вот мы подошли к увеселительно-познавательному променаду по Вилле Боргезе.

Зеленые деревья, свежий воздух, белоснежные скульптуры на постаментах и неширокие дорожки, а также многочисленные парочки, что шли, также как и мы, взявшись за руки и что-то говоря друг дружке. Мы же с Мишей наслаждались тишиной.

В кое-то веки мы могли идти с ним молча, и нас обоих, кажется, устраивала воцарившаяся пауза в беседе.

Вот мимо нас проехали ребята на велосипеде, а там пробежал мужчина в спортивной форме, навстречу шла миловидная итальянка, которая, не смотря на наличие меня, оценивающим взглядом окинула Михаила с головы до ног голодным взглядом, и летящей походкой прошла дальше. Я только чуть повернула голову в сторону моего собеседника, чтобы понять, как он отреагировал на подобное внимание, так этот муд… мужчина чуть ли слюни не стал пускать, да так вывернул голову вслед брюнетке, что я уже начала побаиваться на счет целости его шеи.

Впрочем, смотреть же никто не запрещает?

Я вон тоже очень даже внимательно присматриваюсь к коллегам на работе. И не только женского пола. Даже скорее не женского.

Саша. Макс. Два директора, от которых мои мозги медленно плавятся.

Один подкупает своей серьезностью и неприступностью, за которой скрывается герой и джентльмен, как показала практика. Второй же сносит крышу от своего напора, наглости и уверенности. Я практически уверена, что если бы мы отправились в командировку не с Волковым, а с Назаровым, никакая дверь между комнат не стала бы для него преградой.