— Наруто, помнишь, что ты сказал на экзамене чуунина? «Я не боюсь, и даже если я навсегда останусь генином, так или иначе я всё равно стану Хокаге!» я даже записал.

Вот молодец какой, меня уже на цитаты разобрал, похоже. Я старательно изображал отдышку и лишь хмуро на него посмотрел.

— Ты уже взрослый, а ведёшь себя как ребёнок, сдавайся и беги, если этого требует ситуация, — нравоучительно поднял палец вверх очкарик. — Дети думают, что в этом мире всё просто, вот почему они верят в свои глупые мечты и не умеют вовремя отступать.

Кабуто несколько раз пнул меня, правда, мне даже больно не было, так как щит чакры внутри делает чудеса, даже синяков на коже не будет.

— Ты умрёшь со своими глупыми мечтами!

Может, у него с этим проблемы? Он как–то говорил мне в какой–то жизни, что его мечты — это мечты Орочимару… Завидует он, что ли, что своего не может придумать?

С кряхтением поднявшись, я краем глаза смотрел на Цунаде, которая уже немного вышла из своей задумчивой прострации и стала реагировать на меня и происходящее вокруг.

— Я не откажусь от своих слов, потому что это мой путь ниндзя! — можешь тоже в собираемый цитатник добавить.

— Лучше бы ты не вставал, — рука Кабуто засветилась голубой чакрой, и он швырнул меня к Цунаде, разрезав мышцу бедра.

— Зачем? Почему? — она стала приходить в себя, меня это порадовало, ещё немного, и можно будет кончать с очкариком.

Я, «превозмогая себя», поднялся и прошипел ей сквозь зубы:

— Цунаде, я заберу этот грёбаный кулон, как выигрыш в нашем споре.

Моя упёртость очень не понравилась очкарику, и он всё же решил меня убить. Достав кунай, он понёсся на меня. Я сделал клона.

— Остановись! Не защищай меня, Наруто! — Цунаде почти оправилась и уже орала у меня за спиной вполне живо.

— Я же говорил, что ты умрёшь, а умирая, потеряешь все свои мечты, — очкарик сделал бешеные глаза. Ну, точно у него какая–то зацикленность на мечтах.

— Нет, Наруто! Беги! — вопила сзади Цунаде.

— Я не умру, пока не стану Хокаге! — кунай пробил мою ладонь, которой я крепко схватился за руку, держащую его. Мы с клоном сделали совместный расенган и отправили Кабуто в незабываемое путешествие, приложив техникой А-класса в живот. Причём, я влил в этот расенган почти всю оставшуюся чакру, чтобы потом, когда меня коснётся ирьёнин класса бабульки или Шизуне, ни у кого не появилось вопросов насчет моего мнимого истощения.

Прихвостень Орочимару отлетел метров на пятьдесят, широким следом пропахав землю, и вмялся в скалу, оставив здоровую концентрическую выбоину. К сожалению, он ударил меня напоследок своей рукой–скальпелем прямо в сердце, хотя рядом с великим медиком всех стран и народов я не особо беспокоился, да и в принципе я уже чувствовал чакру Курамы в районе груди, он не давал ему остановиться.

Открытый от удивления рот и вытаращенные глаза бабульки Цунаде стоили всех моих усилий.

Пришлось прикусить щёку, чтобы выплюнуть кровь пополам со слюной и красиво упасть на травку, чтобы меня побыстрее начали лечить.

Кабуто ещё потрепыхался, он во время удара концентрирует свою медицинскую чакру и сразу лечится, но расенган бесследно не проходит, там даже не внешние раны опасны, а то, что всё так перекручивает, что потом долго будешь систему циркуляции чакры от кишок отделять…

Бабулька диагностировала у меня рассечение сердечной мышцы и начала лечение, порядком успокоившись и взяв себя в руки.

Кабуто, хотя валялся носом в земле, ещё потрындел, что меня не спасти, типа он крут и рассёк мою систему циркуляции чакры. Но, блин, а Цунаде на что?

Её медицинское дзютцу залечило рассечение, но я ещё пару минут не дышал и не подавал признаков жизни.

— Не умирай! Не умирай! — на меня закапали её слёзы. И вот тогда, приоткрыв глаз, я улыбнулся и дотронулся до ожерелья.

— Я выиграл… наш спор…

О, её лицо!!!

Всю остальную эпичную битву трёх легендарных саннинов я проспал, мой клон развеялся, после того, как Кабуто рассёк моё сердце, а вызванный для разговора Гамакичи, что наблюдал за всем происходящим, причём за камнем, что изображал мой клон, рассказал, что это было офигенски круто.

Орочимару с какого–то перепуга решил добить спокойно отдыхающего в отключке меня, но бабулька помешала ему добраться до моей тушки, даже подставилась под крутой непромазывающий меч и превратилась с помощью какой–то своей техники во временно–бессмертную. После этого мой квакающий друг переходил на бессвязно восхищённую речь, размахивая лапками и подпрыгивая, захлёбываясь восторгами. Похоже, что в битве и папаня его отметился. Сводилось всё к тому, что Орочимару огрёб и сбежал, наши победили, а бабуля решила стать Пятой Хокаге.

В Коноху мы добрались только через три недели, после того, как все подлечились, да и бабульке надо было рассчитаться и определиться со своими долгами. В нашем небольшом путешествии мне исполнилось тринадцать лет, я поздравил себя тем, что посидел с Шизуне в какой–то местной лапшичной, лишний раз убедившись, что в «Ичираку» Теучи–сана самый вкусный рамен в мире.

Вернувшись в особняк, я обнаружил на дверях жёлтые ленты. Мито–сан жила неподалёку, она арендовала небольшой домик в квартале Учиха, и я пошёл к ней.

— Ох, Наруто… — женщина всплеснула руками и, чуть не плача, поведала мне о том, что буквально спустя пару дней, как Майто Гай принёс в Коноху известие о похищении Саске, временное правительство в лице старейшин Хомуры Митокадо и Кохару Утатане, конфисковали особняк и квартал Учиха «до выяснения обстоятельств похищения». Те люди, что арендовали у Саске дома его клана, остались жить в домах, но теперь платили эту аренду «правительству Конохи», а особняк опечатали. К тому же, её племянник, что работает в банке, сказал ей, что даже счета Саске заморозили и конфисковали, хотя вроде бы никакого расследования пока не проводилось.

Чёрт! А Джирайя ещё говорил, что ниндзя не должен желать денег. Саске ещё удивлялся, если я сын Четвёртого Хокаге, он же тоже должен был зарабатывать и скопить за жизнь немало средств, за миссии, тем более война была, а он там, со слов Саске, отличился, так почему мне выдавали какие–то жалкие крохи, лишь бы я с голоду не умер. Наверное, после кончины родителей такие же «старейшины» поживились за счет сироты. Саске тоже сирота, последний в клане, некому за него заступиться, вот и делают, что хотят. Как же это всё бесит!

Я пошёл к бабульке, но там уже очередь была из желающих посмотреть на Пятую Хокаге, потом она в госпиталь отправилась, вылечила Какаши, который так и провалялся в больнице после стычки с Итачи в деревне, когда он пришёл в неё меня искать.

Поведать о проблемах похищения своего друга я уже ей успел во время путешествия, но по поводу конфискации она сказала, что это вполне законно. Что потом, если Саске освободят, ему всё вернут, а сейчас нужны были средства на восстановление Конохи, после нападения Орочимару, поэтому так получилось. И что она чуть ли не первым делом дала задание АНБУ, чтобы они что–нибудь разузнали о Саске, если представится случай. Ну и завернула, что я уже не маленький и не должен вести себя как капризный ребёнок, которому что–то хочется, что пока есть и более важные дела, а Саске похитили уже два месяца назад, и сейчас уже почти бесполезно что–то делать, вот если бы сразу «по горячим следам» преследовать, это одно, а теперь только если само что–то выплывет.

Я не особо настаивал, хотя и было обидно, что моего друга посчитали «не особо важным делом». Да, он отличный шиноби, в потенциале — просто офигенский, а так разбрасываться последними представителями кланов с уникальным геномом…

Мне разрешили забрать из конфискованного особняка мои вещи и на этом попросили пока не приставать.

В сопровождении одного из АНБУ я попал в особняк, даже сердце сжалось, как всё это напоминало мне наши лучшие годы, проведённые вместе. Я собрал свитки, кое–какое оружие, одежду, бельё, разные мелочи, фотографии. Саске любил фотографироваться, мы несколько раз заказывали совместные съёмки у фотографа. Есть, конечно, и стандартное фото команды с учителем мы все на нём улыбаемся, и те, что на досье делают, но у нас с Саске есть фото, где нам по семь лет, и после экзамена на чуунина мы сфотографировались, это самая поздняя фотография, сделанная почти перед «похищением».