– Вот видите? – сказал он. – Этот парень говорит – нет никаких крыс. Теперь вам легче, моя госпожа?

Ее взгляд метался от освещенной факелом ямы к лицу принца и обратно.

– Кто эти люди?

– Ну, в основном убийцы, ожидающие исполнения приговора, как и вы. Настоящие звери, скажу по секрету. У меня до них просто руки не доходят. Боюсь, долгое ожидание не лучшим образом повлияло на их характер. – Он опять ухмыльнулся. – Но, я уверен, общество королевы подействует на них благотворно.

– Я требую отдельной камеры! – Цирилла с трудом заставила себя произнести эти слова.

Ухмылка исчезла. Принц изумленно поднял бровь.

– Требуете? Вы – требуете? – Внезапно он с силой хлестнул ее по лицу. – Вы ничего не можете требовать! Вы не более чем преступница, повинная в гибели моих подданных! И теперь вас ждет смерть!

Щека Цириллы горела от пощечины.

– Вы не можете бросить меня туда, к ним! – Она знала, что это бесполезно, но слова вырвались сами собой.

Фирен выпрямился, поправляя свою голубую мантию, и громко крикнул в черную яму:

– Эй, мужичье, вы же не станете обижать благородную даму, а?!

Из ямы донесся усиленный эхом смешок.

– Еще бы, конечно, нет! Мы не хотим, чтобы нас обезглавили дважды! – В хриплом голосе явственно прозвучала угроза. – Мы будем с ней очень ласковы.

Цирилла почувствовала в уголке рта теплую струйку крови.

– Фирен, ты не сделаешь этого. Я требую немедленной казни!

– Ну вот, опять – требую!

– Почему нельзя сделать это сейчас?! Пусть приговор приведут в исполнение!

Он поднял руку, чтобы еще раз ударить ее, но, видимо, передумал. Рука в белой кружевной перчатке опустилась.

– Поглядите-ка! Сначала вы кричали о своей невиновности и не желали умирать, а теперь согласны на все. Ничего, через пару дней в обществе этих скотов вы станете умолять меня о казни. Когда люди соберутся поглазеть на вас, вы признаетесь перед ними во всем, и это будет правильно. Но, к сожалению, пока у меня есть другие дела. Вы будете казнены, когда я найду для этого время.

Только сейчас Цирилла начала осознавать, какая судьба ее ожидает. Из глаз у нее брызнули слезы.

– Прошу вас… Не надо… Умоляю…

Принц Фирен поправил белое кружевное жабо. Голос его стал почти нежным.

– Нож Дефана подарил бы тебе быструю смерть. Тебе не пришлось бы мучиться. Будь на твоем месте мужчина, я не позволил бы себе проявить такое милосердие. Но тебя не устраивал легкий путь. Ты допустила, чтобы Мать-Исповедница вмешалась в наши дела. Ты допустила, чтобы еще одна баба совала свой нос в то, чем должны заниматься мужчины. У баб для власти кишка тонка! Они к этому не приспособлены. Их на пушечный выстрел нельзя подпускать ни к войнам, ни к политике. Пришла пора исправить эту ошибку! Дефан умер, пытаясь облегчить твою участь, и теперь мы поступим по-другому.

Принц кивнул стоящему у него за спиной стражнику. Тот притащил лестницу и опустил ее в яму. Остальные обнажили мечи на случай, если кто-то из заключенных вздумает выбраться из ямы. Сильные руки подтолкнули Цириллу вперед.

– Я королева! – запротестовала она, понимая, что это бессмысленно, но не в силах справиться с паникой. – Я не могу спускаться по этой трухлявой лестнице!

Принц удивленно нахмурился, но потом жестом велел стражникам убрать лестницу.

– Как вам будет угодно, моя госпожа, – сказал он с издевательским поклоном.

Он коротко кивнул стражникам, державшим Цириллу. Они отпустили ее, и, прежде чем она успела пошевелиться, принц Фирен сильно толкнул ее в грудь. Потеряв равновесие, она опрокинулась назад и полетела прямо в дыру.

Цирилла зажмурилась в ожидании удара о камень и неизбежной смерти. За долю секунды перед мысленным взором королевы пронеслась вся ее прошлая жизнь. Неужели она была напрасной? Неужели она жила только ради этого? Только ради того, чтобы ее голова раскололась, словно яйцо, упавшее со стола?

Но ее подхватили сильные руки. Эти руки были повсюду, они шарили по всему ее телу. Цирилла открыла глаза и увидела, как над головой с лязгом захлопнулась железная дверь.

Вокруг были лица. Заросшие, грязные лица. Безобразные ухмыляющиеся рожи. Похотливые взгляды. Голодные, злобные ухмылки. Оскаленные зубы. В горле у нее встал комок, она задыхалась. Разум отказывался служить, им овладела безнадежность.

Цириллу бросили на пол. Острые холодные камни больно впились в спину. Со всех сторон раздавалось отвратительное хрюканье и нетерпеливое сопение. Ее прижали к полу, и она не могла пошевелиться.

Скрюченные пальцы с обломанными ногтями разорвали на ней платье и вцепились в обнаженное тело.

И тогда Цирилла сделала то, чего не делала с самого детства.

Она завизжала.

Поглаживая пальцами круглую косточку в своем ожерелье, Кэлен изучала раскинувшийся в долине город. Со всех сторон его окружали холмы. За тонкой ленточкой городской стены торчали островерхие крыши, а вдали, на северной стороне, возвышался дворец.

Город казался вымершим. Из бесчисленных труб не поднималось ни одной струйки дыма, улицы были пусты, на прямой как стрела южной дороге, ведущей к главным воротам, как и на многих других дорогах, опоясывающих город, не было видно никакого движения.

Пологий склон, начинавшийся у ее ног, был укрыт белым снежным одеялом. Налетевший ветер бросил Кэлен в лицо горсть искристого снега, забрался холодными пальцами под накидку из белого волчьего меха, но она едва обратила на это внимание.

Эту накидку сшили ей Приндин и Тоссидин. Волки боятся людей и редко показываются им на глаза, поэтому Кэлен мало что знала об их повадках. Стрелы братьев нашли цель там, где Кэлен не видела ничего. Если бы она не знала, как стреляет Ричард, она решила бы, что это чудо. В мастерстве владения луком братья почти не уступали Ричарду.

Кэлен всегда ощущала к волкам некоторую неприязнь, но никогда не причиняла им зла, а после того, как Ричард рассказал ей, что волки живут семьями, стала относиться к ним с большей симпатией. Она была против того, чтобы ради ее комфорта братья убивали этих животных, но они настаивали, и в конце концов Кэлен сдалась. Когда братья снимали шкуру, ее едва не стошнило при виде груды костей и мяса, совсем недавно бывшей красивым и сильным зверем. Кэлен не могла не вспомнить Брофи, человека, которого она коснулась своей властью, чтобы доказать его невиновность. Джиллер, волшебник Кэлен, превратил Брофи в волка, чтобы он мог освободиться от магии Исповедницы и начать новую жизнь. Вероятно, семья этого волка будет горевать, как горевала волчица Брофи, когда он был убит, защищая Кэлен.

Ей пришлось видеть столько убийств! От этой мысли Кэлен едва не заплакала. Неужели это никогда не кончится! Но по крайней мере Приндин с Тоссидином не радуются и не гордятся тем, что убили великолепного зверя; они даже помолились добрым духам за своего «брата волка», как они выражались.

– Нам не следовало бы этого делать, – проворчал Чандален. Он стоял у нее за спиной, опираясь на копье, но Кэлен не обернулась. Она не могла оторвать взгляда от спокойного города внизу. Слишком спокойного. Голос Чандалена был не таким резким, как обычно, и выдавал благоговение, охватившее воина при виде такого большого города, как Эбиниссия.

Он никогда еще не уходил так далеко от границ владений своего племени, никогда не видел столько домов, да еще такого размера. Когда он впервые осознал их величину, его карие глаза раскрылись в немом изумлении, а острый язык на время утратил свою остроту. Для охотника, прожившего всю жизнь в крохотной деревушке посреди бескрайних равнин, город должен был представляться творением магии, а не рук человеческих.

Кэлен было отчасти жаль его и двух братьев, чьи наивные представления о внешнем мире подверглись серьезному испытанию. Впрочем, прежде чем путь их окончится, их ждет еще много не слишком приятных открытий.

– Чандален, я потратила уйму сил, чтобы научить вас своему языку. Там, куда мы направляемся, все говорят только на нем. Я учила вас исключительно для вашего же блага, чтобы вы могли чувствовать себя в безопасности в чужих краях. Ты волен считать, что я делаю это из вредности, но в любом случае изволь говорить со мной только на том языке, которому я вас учила.