Через некоторое время Кэлен почувствовала, что у нее за спиной стоит Зедд. Она только-только начинала привыкать к его модному одеянию.

Зедд протянул ей чашку.

– Не хочешь выпить душистого чая?

– Нет, спасибо, – отказалась она, не отрывая глаз от пламени.

Зедд покатал чашку в ладонях.

– Кэлен, ты не должна винить себя. Ты тут ни при чем.

– Из тебя плохой лжец, волшебник. Я видела твои глаза, когда рассказала тебе о том, что натворила. Припоминаешь?

– Я же тебе уже объяснял. Ты ведь знаешь, что те три колдуньи наложили на меня мощное заклятие, и снять его могло только сильнейшее эмоциональное потрясение. Например, безудержная ярость. Только так можно было снять заклятие. Я же говорил, я очень сожалею о том, что вынужден был с тобой сделать.

– Я видела твои глаза. Ты хотел убить меня.

Зедд глянул на нее исподлобья.

– Я сделал то, что должен был сделать, Мать-Исповедница…

– Кэлен. Я уже говорила тебе, я больше не Мать-Исповедница.

– Можешь называть себя как тебе угодно, но ты есть то, что ты есть. Отрицание ничего не меняет. Я ведь объяснял тебе: чтобы чары кажущейся смерти сработали, человек, на которого накладывают эти чары, должен быть убежден, что умрет. Иначе ничего не выйдет. Как только гнев вернул мне память, я сразу понял, что придется наложить на тебя чары кажущейся смерти. Я просто воспользовался сложившейся ситуацией. Это был жест отчаяния. Поступи я иначе, люди не поверили бы, что тебе действительно отрубили голову.

Вспомнив эти чары, Кэлен содрогнулась. Пока жива, она никогда не забудет ледяное дыхание чар кажущейся смерти.

– Ты бы мог просто-напросто воспользоваться магией и уничтожить этот мерзкий Совет. Ты мог бы спасти меня, убив этих людей.

– Чтобы все узнали, что ты жива? В Эйдиндриле все были охвачены безумием ненависти. Если бы я поступил так, как ты говоришь, сейчас за нами охотилась бы вся армия и десятки тысяч жителей Срединных Земель в придачу. А так нас вообще никто не ищет. Теперь мы можем приступить к тому, что должны сделать.

– Можешь приступать. А я не желаю больше иметь с добрыми духами ничего общего.

– Кэлен, ты прекрасно знаешь, что случится, если мы будем сидеть сложа руки. Ведь ты сама прошлой осенью пришла в Вестландию, чтобы найти меня и рассказать мне, что творится. Это ты убедила меня, что если мы изменим магии, изменим Истине, откажем в помощи людям, то враг одержит победу.

– Духи не сочли нужным помочь мне. Они не захотели вмешаться, когда я отдала Ричарда в руки сестер Света. Они позволили мне причинить ему боль, позволили отнять его у меня навсегда. Добрые духи свой выбор сделали, и мне с ними не по пути.

– Управлять событиями в мире живых – не дело добрых духов. Это наш мир и наша обязанность, обязанность живых, править им.

– Скажи это тому, кого это интересует.

– Тебя это интересует. Просто сейчас ты этого не сознаешь. Я тоже потерял Ричарда, но я понимаю, что это не должно отвратить меня от правого дела. Неужели ты думаешь, Ричард полюбил бы тебя, будь ты человеком, способным бросить тех, кто нуждается в твоей помощи?

Кэлен промолчала, и Зедд усилил нажим.

– А еще Ричард любит тебя из-за твоей любви к жизни. Он любит тебя за то, что ты сражаешься за жизнь всеми доступными тебе средствами и с такой же отвагой, как и он сам. И ты это уже доказала.

– Ричард – единственное, что мне было дорого, единственное, о чем я молила добрых духов. И посмотри, что я с ним сделала. Он думает, я предала его. Заставила его надеть ошейник, а ведь именно этого он боялся пуще смерти. Я больше не гожусь на то, чтобы помогать кому бы то ни было. Я лишь причиняю зло.

– Кэлен, ты обладаешь магией. Я уже говорил тебе, что магии нельзя дать погибнуть. Миру живых магия необходима. Если магия иссякнет, вся жизнь обеднеет. А может, даже погибнет. Никто не знает о той силе, которой мы обладаем. Мы отправимся в Эбиниссию, чего никто не ждет, соберем войска Срединных Земель и нанесем удар. Никто не узнает, что мы вернули Эбиниссию к жизни из праха и пепла.

– Ну хорошо! Если это поможет заткнуть тебе рот, я стану королевой! Но ровно до того момента, пока не выздоровеет Цирилла.

Огонь в камине потрескивал и искрился.

– Ты прекрасно знаешь, что я имел в виду вовсе не это, Мать-Исповедница, – промолвил Зедд с тихим упреком.

Кэлен промолчала. Закусив щеку, она старалась не заплакать. Она ни за что не позволит ему увидеть ее слез.

– Волшебники древности создали Исповедниц. Твоя магия уникальна. В ней есть элементы, которых нет больше ни у кого, даже у меня. Кэлен, ты – последняя Исповедница. Твоя магия не должна умереть вместе с тобой. Ричард для нас потерян. Вот как обстоят дела. А мы должны идти дальше. Жизнь и магия должны продолжаться. Ты должна выбрать себе партнера.

Кэлен молча смотрела в огонь.

– Кэлен, – прошептал старый волшебник, – ты должна это сделать во имя любви Ричарда к тебе и его веры в тебя.

Кэлен медленно обернулась и оглядела зал. Орск, скрестив ноги, сидел на полу рядом с Чандаленом. Только он один из всех присутствующих смотрел на нее своим единственным глазом. Пересекавший вторую глазницу рубец казался белым и зловещим в свете камина. Он следил за каждым ее жестом. Все остальные делали вид, что заняты своими делами.

– Орск, – позвала Кэлен.

Гигант вскочил на ноги и направился к ней через зал. Склонившись перед Кэлен, он молча ожидал приказа, готовый принести ей чашку чая или убить, кого она повелит.

– Орск, иди в мою комнату и жди меня там.

– Да, госпожа.

Когда он поднялся по ступенькам, Кэлен медленно пересекла зал. Она услышала, как заскрипела кровать под тяжестью Орска.

Кэлен взялась за перила, но Зедд накрыл ее руку своей.

– Мать-Исповедница, это не обязательно должен быть именно Орск. Ты можешь выбрать того, кто тебе понравится.

– Какая разница? Я уже коснулась его. Зачем порабощать кого-то еще?

– Кэлен, я же не говорил, что ты должна сделать это немедленно. Прошло еще слишком мало времени. Я просто хотел сказать, что ты должна смириться, смириться с тем, что рано или поздно это должно произойти.

– Сегодня, завтра, через год, какая разница? Через десять лет все будет так же, как сейчас. Волшебники тысячелетиями использовали Исповедниц. Почему со мной должно быть иначе? С таким же успехом я могу это проделать сейчас, дабы ты утешился.

Повлажневшие глаза смотрели прямо на нее.

– Кэлен, все совсем не так, как тебе кажется. В этом – надежда жизни.

Она ощутила, как по щеке скатилась слеза. Она видела боль в глазах Зедда, но не собиралась проявлять к нему милосердие.

– Называй это, как тебе угодно. От твоих слов ничего не изменится. На самом деле это просто изнасилование. Моим врагам этого не удалось, понадобились друзья, чтобы изнасиловать меня.

– Я понимаю, милая. Как хорошо я понимаю…

Кэлен снова пошла вверх по ступенькам, но Зедд удержал ее за локоть.

– Пожалуйста, Кэлен, не могла бы ты сначала сделать для меня всего лишь одну вещь? Пойди прогуляйся немного и обдумай все еще раз. И попроси духов, чтобы они направили тебя. Помолись добрым духам и попроси их наставить тебя.

– Мне нечего сказать добрым духам. Это они захотели, чтобы было именно так. Они послали тебя, чтобы ты меня «направил».

Худая рука Зедда погладила ее по коротким волосам.

– Тогда помолись добрым духам за Ричарда.

Кэлен молча смотрела на него. Наконец она перевела взгляд на дверь, которая вела в маленький замерзший садик позади гостиницы. Солнце еще не зашло.

Кэлен шагнула к двери.

– Только за Ричарда.

Ричард сидел в высоком кресле Матери-Исповедницы и поглаживал длинную прядь ее волос. Он достал волосы Кэлен из-за пазухи, чтобы не повредить их, когда всадит кинжал себе в грудь. Он потерял представление о времени и не знал, как долго сидит вот так, поглаживая ее волосы и предаваясь воспоминаниям, но краем глаза видел, что за окнами начинает темнеть.