Замок мало изменился с тех пор, как много месяцев назад она ушла, чтобы найти исчезнувшего Великого Волшебника. Тогда она нашла его и помогла остановить Даркена Рала. Но теперь Великий Волшебник снова ей понадобился.
Месяц назад она оставила галеанское войско и отправилась в Эйдиндрил искать Зедда. В горах бушевала непогода. Снежные завалы на дорогах не давали пройти, и приходилось возвращаться и искать обход. Путешествие было тяжелым и изнурительным, но доконало Кэлен то, что она не смогла достигнуть цели своего путешествия: найти Зедда.
Кэлен шла переулками, избегая Королевского Ряда. Там, в Королевском Ряду, проживали со своими слугами и охраной знатные особы из многих стран. В этих дворцах останавливались короли и правители, когда приезжали по делам Совета. Для страны свой дворец был предметом гордости, и поэтому любой дворец поражал великолием, хотя им было далеко до дворца Исповедниц.
Кэлен избегала Королевского Ряда потому, что там бы ее обязательно узнали, а сейчас пока ей это ни к чему. Она лишь хотела найти Зедда, а когда это не удалось, решила сразу поговорить с членами Совета. Поэтому она шла через район, где жили слуги.
Чандален остался в лесу. Он не захотел идти в Эйдиндрил. Огромный город с толпами людей вызывал у него беспокойство, хотя сам он не признавался в этом и только сказал, что привык спать на свежем воздухе. Кэлен не осуждала его. Она сама столько времени провела в горах, что теперь чувствовала себя не слишком уютно, хотя выросла здесь и знала город так же хорошо, как Чандален – равнины вокруг поселка людей Тины.
Чандален хотел вернуться к своему народу – теперь, когда он проводил ее в Эйдиндрил. Кэлен понимала его, но все же попросила задержаться ненадолго в лесу, чтобы он попрощался с нею на следующий день утром.
Орску она велела остаться в лесу вместе с Чандаленом. Его присутствие утомляло ее. Он постоянно ходил за ней по пятам, выражая готовность помочь, защитить или выполнить хоть какое-нибудь поручение. Это было все равно что таскать с собой верного пса. Кэлен хотела отдохнуть от Орска, и Чандален, похоже, понял ее.
В кухне было жарко и душно. Услышав, как хлопнула дверь, худенькая женщина в белоснежном переднике обернулась.
– Что тебе здесь надо? – грозно спросила она. – Убирайся, попрошайка.
Женщина пригрозила ей большой деревянной ложкой. Кэлен откинула капюшон. Женщина ахнула. Кэлен улыбнулась:
– Хозяйка Сандерхолт! Рада тебя увидеть!
– Мать-Исповедница! – Женщина опустилась на колени. – Прошу тебя, прости меня! Я тебя не узнала.
– О, хвала добрым духам, это действительно ты!
Кэлен подняла ее с колен.
– Я так скучала по тебе. – Она протянула к ней руки. – Обними меня!
Хозяйка Сандерхолт упала в объятия Кэлен.
– О, дитя мое, я так рада! – На глазах ее появились слезы. – Мы ведь не знали, что с тобой и где ты. Я боялась, что больше тебя не увижу!
Хозяйка повела Мать-Исповедницу к одному из столов.
– Тебе надо поесть супу. Кажется, сейчас он будет готов, если, конечно, эти болваны, так называемые повара, не переперчили его.
При этих словах повара и их помощники сразу опустили головы, вернувшись к своим занятиям.
– Но мне сейчас некогда, хозяйка Сандерхолт, – сказала Кэлен.
– Однако я должна рассказать тебе о некоторых важных вещах, Мать-Исповедница.
– Знаю. Мне тоже есть о чем тебе рассказать. Но сейчас мне необходимо увидеться с членами Совета. Это очень важно. Я долго путешествовала и очень устала, но я должна сделать это прежде, чем буду отдыхать. Мы поговорим с тобой завтра.
Кэлен снова обняла хозяйку Сандерхолт.
– Конечно, дитя мое, – ответила та. – Желаю тебе хорошо отдохнуть. Поговорим завтра.
Кэлен пошла самой короткой дорогой, через огромный зал для торжественных церемоний. Сейчас этот зал был пуст, и эхо ее шагов гулко отражалось от стен. Когда-то отец Кэлен раскладывал на каменном полу этого зала орехи и желуди, чтобы преподать ей основы искусства ведения войны.
Кэлен свернула в коридор, направляясь в палату Совета. Она шла сейчас по галерее Исповедниц с черными мраморными колоннами и сводчатыми потолками. В конце галереи, перед входом в палату Совета, был устроен круглый зал высотой в два этажа, посвященный памяти первых Матерей-Исповедниц. В зале было семь колонн и между ними на стенах огромные изображения ее предшественниц.
Глядя на суровые лица семи древних героинь, Кэлен обычно чувствовала себя несколько не на месте, словно они спрашивали ее: «А кто ты такая, Кэлен Амнелл, что осмелилась стать Матерью-Исповедницей?» А поскольку она знала истории жизни некоторых древних героинь, то это еще больше ее смущало.
Кэлен открыла большую дверь красного дерева и вступила в палату Совета – огромный зал со сводчатым потолком. Напротив входа – фреска с портретом Магды Сирус, первой Матери-Исповедницы, рядом портрет волшебника Мерита, пожертвовавшего ради нее жизнью. Теперь они навечно соединились здесь, на этой фреске, словно наблюдая за новыми Матерями-Исповедницами и их волшебниками, которые являлись в этот зал. Зал был украшен колоннами с золотыми капителями, вдоль стен тянулись балконы; ниши в стенах были украшены барельефами с героическими сценами. Свет лился в зал сквозь круглые окна у самого потолка. В дальнем конце зала виднелось полукруглое возвышение, где за столом восседали члены Совета. В центре стояло роскошное кресло – кресло Матери-Исповедницы.
Около кресла Исповедницы Кэлен увидела собравшихся. Наверное, здесь собралось около половины Совета. Но в главном кресле кто-то сидел. Хотя в последнее время древний закон соблюдался не слишком строго, но если простой член Совета садится в главное кресло, это считалось государственным преступлением, равнозначным провозглашению переворота. При приближении Кэлен разговоры стихли.
В ее кресле сидел принц Фирен Кельтонский. Он положил ноги на стол и, видимо, не думал их убирать при приближении Кэлен. Принц смотрел на нее, но слушал какого-то бородатого человека, который нашептывал принцу на ухо. Советник был в балахоне и стоял, спрятав руки в рукава. «Странно, – подумала Кэлен. – Советник, а одет, как волшебник».
Принц Фирен между тем изобразил на своем лице искреннюю радость, убрал ноги со стола и встал.
– Мать-Исповедница! – воскликнул он с преувеличенной любезностью. – Как мы рады твоему возвращению!
Прежде вместе с Кэлен всегда был волшебник, но сейчас она осталась одна. Защитника у нее не было. Но нельзя обнаружить свою слабость.
Она гневно посмотрела на принца и сказала:
– Если я еще раз увижу тебя в кресле Матери-Исповедницы, я убью тебя!
Он усмехнулся:
– Ты применишь свою власть к члену Совета?
– Я перережу тебе горло, если потребуется. – Человек в балахоне не сводил с нее глаз. Остальные члены Совета побледнели.
Принц распахнул синий плащ и положил руку на пояс.
– Мать-Исповедница, я вовсе не хотел нанести тебе оскорбление, – сказал он. – Тебя так долго не было. Мы уж не чаяли увидеть тебя живой. Во дворце не было Исповедницы уже… – Он повернулся к другим членам Совета. – Пять или шесть месяцев? – Он поклонился ей. – Я вовсе не желал оскорбить тебя, Мать-Исповедница. Твое кресло, разумеется, принадлежит тебе.
– Сейчас уже поздно, – сказала Кэлен, обращаясь к членам Совета. – Полное заседание Совета состоится завтра с утра. Присутствовать должны все. В Срединных Землях – война!
Принц Фирен поднял брови:
– Война? Но от чьего имени она объявлена? Здесь не обсуждался столь важный вопрос.
Кэлен обвела взглядом всех присутствующих и наконец посмотрела в глаза принцу.
– От моего, от имени Матери-Исповедницы. – Все зашептались. Она подождала, пока шепот стихнет, и продолжила: – Повторяю, завтра присутствовать должны все. Пока вы свободны, господа.
Кэлен повернулась и направилась к выходу. Она не узнавала лиц воинов, стоявших на страже. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Зедд рассказывал ей, что чуть ли не вся дворцовая стража погибла во время налета д’харианцев. И все же ей было бы приятно увидеть знакомые лица. В центральной части дворца Исповедниц была огромная лестница, свет проникал сюда сквозь стеклянную крышу, посреди лестницы – огромная площадка, и отсюда расходятся коридоры, арка входа в каждый коридор украшена медальоном с портретом одного из прежних правителей различных стран Срединных Земель. Перила сделаны из того особого желтого камня, который как бы светится изнутри. На гранитных подставках установлены золоченые светильники. На центральной площадке были также статуи восьми Матерей-Исповедниц. Лестницу сооружали почти сорок лет, причем за счет Кельтона, в качестве частичной компенсации за отказ кельтонских властей вступить в союз Срединных Земель, что привело к войне. Тогда же решили, что медальонов с портретами кельтонских правителей не будет. Но теперь Кельтон был могущественным и полезным членом союза, и Кэлен считала, что глупо наказывать людей за грехи предков.
