– Поскольку список очень длинный, – продолжил Рэнсон, – думаю, мы начнем с наиболее серьезного обвинения. – Он заглянул в свиток. – Измена.

– С каких это пор защита жителей Срединных Земель является изменой?

Вскочив на ноги, Рэнсон грохнул кулаком по столу.

– Защита жителей Срединных Земель?! В жизни не слышал такой гнусной лжи из уст женщины! – Он расправил балахон и сел. – Твоя «защита» сводилась к тому, чтобы ввергнуть народ Срединных Земель в пучину войн. Ты собиралась обречь тысячи людей на смерть лишь из опасения, что вместо тебя станет править кто-то другой. Причем, смею заметить, править с единодушного одобрения Совета.

– Вряд ли это одобрение единодушно, если Мать-Исповедница возражает.

– Возражает из собственных корыстных побуждений.

– И кто же будет править Срединными Землями? Кельтонцы? Тысам?

– Спасители народов. Имперский Орден.

У Кэлен подкосились колени. Ей показалось, что на нее валится потолок. В голове зашумело. Она испугалась, что ее вывернет прямо на глазах у всех присутствующих. Усилием воли Кэлен взяла себя в руки.

– Имперский Орден! Имперский Орден вырезал Эбиниссию! Уничтожил всю оппозицию, чтобы править самому!

– Ложь. Имперский Орден посвятил себя правлению во благо народа. Он просто желает положить конец твоим преступным деяниям.

– Во благо! Да они вырезали всех жителей Эбиниссии! Они насиловали женщин!

Рэнсон засмеялся:

– Ну-ну, Мать-Исповедница! Имперский Орден не убил ни одного человека. – Он повернулся к незнакомому Кэлен мужчине. – Советник Торстен, разве в вашем великом городе, резиденции королевы, кто-нибудь пострадал?

Круглощекий мужчина выглядел изумленным:

– Я только два дня назад прибыл из прекрасной Эбиниссии, и там никому не известно ни о какой резне.

В толпе послышался хохот. Рэнсон ехидно улыбнулся.

– Неужели ты полагала, Мать-Исповедница, что у нас не найдется свидетелей, способных опровергнуть твои инсинуации? Ведь это всего лишь твоя выдумка, чтобы запугать народ и втянуть его в войну.

Рэнсон щелкнул пальцами. Появилась какая-то женщина в лохмотьях и встала возле стола. Рэнсон ласково попросил ее не бояться и рассказать свою историю. Женщина поведала, что ее дети ложатся спать голодными, потому что у нее нет денег. Сказала, что вынуждена заниматься проституцией, чтобы прокормить детей. Кэлен знала, что это ложь. В городе было достаточно милосердных людей и благотворительных обществ, которые охотно помогали тем, кто действительно нуждался в помощи.

В течение последующего часа свидетели выступали один за другим, и каждый рассказывал о голоде и нужде, говорил о том, что дворец не предоставил им денег на еду и одежду, что их дети голодают. Толпа на галерке внимательно слушала, некоторые даже всплакнули.

Кое-кого из выступавших Кэлен узнала. Она вспомнила, что госпожа Сандерхолт в свое время предлагала им работу, и все они воротили нос от того, что им предлагали, и в конце концов госпоже Сандерхолт пришлось все делать самой.

Когда умолк последний свидетель, волшебник Рэнсон встал и обратился ко всем присутствующим:

– У Матери-Исповедницы богатая казна, и она собиралась финансировать войну против тех жителей Срединных Земель, которые желают освободиться от ее гнета. Сначала она отнимает у вас еду, у вас и ваших детей, а потом, чтобы заставить вас позабыть о голоде, придумывает врага и начинает войну. Войну – на ваши кровные деньги, украденные ею для своих богатых друзей. Пока вы голодаете, она себе ни в чем не отказывает! Вам нужна одежда, а она покупает оружие! Ваши сыновья истекают кровью в битвах, а она пребывает в роскоши! Когда ваших близких несправедливо обвиняют в преступлениях, она пользуется своей магией, чтобы вынудить их признаться в несовершенных преступлениях, чтобы заглушить их протесты против ее тирании!

Люди плакали. При последних словах Рэнсона некоторые даже зарыдали в голос. Однако большинство яростно требовало справедливости. Кэлен начала сомневаться, что ей просто отрубят голову. Скорее эта толпа разорвет ее на части, прежде чем она дойдет до эшафота.

Рэнсон поднял руки.

– Как представитель Имперского Ордена повелеваю, чтобы народ получил то, в чем нуждается. Повелеваю выдавать каждой семье ежемесячно по золотому на еду и одежду для детей. Под властью Имперского Ордена никто не будет голодать.

По залу пронеслись восторженные крики. Овации не смолкали минут пять. Рэнсон сел и, сцепив пальцы, слушал. Все это время он не сводил глаз с Кэлен, а она неотрывно смотрела на него.

Кэлен прекрасно понимала, что ничто не дается даром. Она знала, что кажущаяся доброта может обернуться неимоверной жестокостью. Она подсчитала, что подобные выплаты опустошат казну самое большее через полгода. И что потом? Когда деньги иссякнут, а народ отвыкнет работать и перестанет возделывать землю? Вот тогда-то, несомненно, наступит голод.

Наконец смолкли последние выкрики. Рэнсон наклонился вперед.

– Невозможно подсчитать, сколько народу недоедало, умерло от голода или погибло на войне по твоему приказу, Мать-Исповедница. Итак, совершенно очевидно, что ты виновна в измене интересам народа Срединных Земель. Не вижу смысла в представлении дальнейших доказательств, поскольку на это уйдут недели. – Советники дружно выразили согласие. Рэнсон хлопнул ладонью по столу. – Значит, по первому пункту – измена – Мать-Исповедница признана виновной.

Народ снова разразился одобрительными воплями. Кэлен стояла все так же прямо, на лице ее застыла бесстрастная маска Исповедницы. Рэнсон зачитывал список таких преступлений, о которых – ей казалось – едва ли можно даже и говорить серьезно. Очередные свидетели рассказывали о таких ужасах, которые – ей казалось – способны вызвать лишь смех у любого здравомыслящего человека. Но вот только никто не смеялся.

Люди, которых она никогда прежде не видела, выступали как очевидцы того, что Исповедницы совершали втайне от всех. Рот Кэлен наполнился желчью, когда она услышала, что народ действительно о ней думает. Свидетели повторяли пустые сплетни и досужие вымыслы о кошмарных деяниях Исповедниц вообще и Матери-Исповедницы в частности.

Всю свою жизнь она, как и другие Исповедницы, жертвовала всем ради этих людей, а они, оказывается, верили подобным ужасам. Когда один из свидетелей сообщил, что для поддержания своих магических способностей Исповедницы регулярно питаются человечиной, Кэлен подумала, что уж это-то наверняка вызовет смех. Но присутствующие только ахнули да вытаращили глаза. Кэлен закусила щеку, чтобы не расплакаться. Слезы навернулись на глаза не потому, что ее обвиняли в подобных глупостях, а потому, что народ действительно в это поверил.

В конце концов Кэлен и вовсе перестала слушать. Рэнсон выдвигал очередное обвинение, выступали очередные свидетели, советники признавали ее виновной в очередном преступлении, а Кэлен думала о Ричарде. Она вспоминала каждое мгновение, проведенное с ним, каждую его улыбку, каждое его прикосновение, каждый поцелуй.

– Тебя это, кажется, забавляет?! – рявкнул Рэнсон.

Кэлен очнулась и поняла, что улыбается.

– Что?

Возле стола стояла женщина и рыдала в платок. Кэлен взглянула на нее, потом на Рэнсона.

– Прошу прощения, я, кажется, пропустила ее номер.

Толпа гневно всколыхнулась. Рэнсон откинулся в кресле, с отвращением покачав головой.

– Виновна в применении магии Исповедниц к детям.

– Что?! Да ты спятил! К детям?!

Рэнсон протянул руку к женщине, которая завыла в голос.

– Она только что засвидетельствовала, что у нее пропал ребенок, и у других женщин дети тоже пропали. И что общеизвестно, что детей похищали для того, чтобы Исповедницы могли применить к ним свою магию. Будучи волшебником, я могу подтвердить истинность этого заявления.

Толпа взвыла от ярости.

Кэлен поглядела на него.

– У меня голова разболелась. Почему бы тебе ее просто не отрубить?

– Неуютно тебе, Мать-Исповедница? Неуютно тебе от того, что у этих людей появился шанс воочию увидеть своего угнетателя? Услышать о твоих преступлениях?