– Да, согласно согласованному штатному расписанию, которое мы утвердили.

– Это я понял. Просто я хотел уточнить: кто я там буду, если выиграю конкурс? Директором павильона или как там должность у вас будет называться.

– То есть? Режиссёр, конечно. Будешь снимать как все. Просто на первом этапе заказов на производство фильмов у тебя будет больше, – хохотнул Министр, и его свита поддержала своего босса.

– Угу… Режиссёр… Тогда такой вопрос: кроме товарища Дорна у меня начальники будут? Кто будет мой непосредственный начальник?

– Этот вопрос сейчас обсуждается, но поверь, это не будет случайный человек. Подберём ответственного товарища из Союза кинематографистов, или кого-то очень маститого и известного.

– Ага… Понятно.

– Так что ты не переживай. Ты обязательно будешь полноправным советским режиссёром. Но не сразу. А после того как диплом об окончании получишь. Мне доложили, что у тебя высшего образования нет. Так? А раз так, то пока помощником режиссёра будешь числиться, а уж как выучишься…

– Гм… Ну ладно. Я Вас прекрасно понял, – кивнул бывший пионер, улыбнувшись, а затем шмыгнул носом и, перестав улыбаться, сказал: – В общем, я пока тормозну.

– Что значит тормозну? Почему?

– Потому что я не лошадь, чтоб на меня сели, и я всех повёз.

– То есть как? Мы же договаривались, – тут же влез в разговор Мячиков.

– О том, что я буду лошадью, мы недоговаривались! Мы договаривались о том, что вы мне павильон дадите, и я там буду главным режиссёром. И никаких начальников у меня не будет.

– Если выиграешь, – напомнил он мне.

– Я выиграю.

– Вот выиграешь, тогда и поговорим. А сейчас давай прекращай. Мы это потом обсудим.

– Не пойдёт! Договоримся сейчас, – стал настаивать я, прекрасно понимая их «потом». Решил в этот раз, не церемонится, а поставить окончательное условие: – Выигрываю, тогда мне два павильона, где начальником буду я, только я и никто другой. Плюс к этому диплом об окончании ВГИК. Мне кажется, я его давно заслужил.

Стоящие невдалеке режиссёры-конкурсанты аж дышать перестали.

– Ишь ты, какой нахал! Условия нам ставишь? – тут же набычился Мячиков, поглядывая на своего начальника.

– Я никаких нереальных условий не ставлю. Я говорю лишь о том, что мне нужно.

– Зачем же тебе теперь два павильона?

– Из одного сделаем музыкальную студию, в которой будут озвучиваться не только фильмы, но и записываться музыкальные коллективы. Например, такие, как наша группа «Импульс».

– Так значит твои условия – два павильона и диплом? – с интересом спросил меня министр культуры СССР.

– Так точно, – чётко, по-военному, ответил корнет.

– А если нет? Я имею в виду – а если ты не выиграешь?

– Если не выиграю, тогда диплом можете оставить себе и не выдавать, – решил пойти на уступки комсомолец.

– А павильон значит со штатом работников всё равно отдать? – приятно засмеялся Демичев. – Ну да ладно, об этом мы давай поговорим через два месяца. Когда итоги конкурса будут подведены, – продолжил он, а потом всех огорошил: – Имей в виду, Саша, лично я буду болеть за тебя. Ты слышишь? Имей в виду, что Министр болеет за тебя. Так что не подведи. Договорились?

Аккуратно потрепал меня по голове, пожелал удачи и в сопровождении свиты удалился.

– Ты человек, Васин, не плохой, но закончишь ты свою жизнь не у себя в тёплой постели, а чёрт знает где! – прошипел вернувшийся Мячиков, после того как проводил своего начальника до дверей. – Ты что с ума сошёл? Ты как с Министром разговаривал?!?! Совсем ополоумел?

– А что такого-то? – пожал плечами давешний пионер. – Он чего не человек что ль? Нормально разговаривали.

– Да ты… Да ты… – от ошеломления чуть не задохнулся «тесть».

– На самом деле, Васин, ты почему себя так ведёшь?! Это же самое настоящие хамство! Своим поведением ты ставишь всех нас в неловкое положение! – поддержал его подошедший Минаев. – Это недопустимое поведение!

– Да чего такого я сказал-то?! – не понял Васин. – Вроде всё норм было. Он посмеялся даже.

– Как это что? Как это что? А кто сказал министру, мол, заберите диплом себе? Ты на что намекал? На то, что Министр не имеет высшего образования?

– Ну, вы загнули. Не намекал я на это. Вы тут ещё шпионский заговор найдите. Можете Тейлора приплести для солидности, – хмыкнул я.

– А ну прекрати хамить!

– А Вы прекратите нести чушь о намёках!

– Прекратите оба. Нашли место, – одёрнул всех Мячиков, посмотрев по сторонам.

– Интересно, почему товарищ Министр так мягко отреагировал и даже более того, прилюдно сказал, что в соревновании будет болеть за Васина? – задумчиво произнёс Лебедев.

– Мне кажется, ответ на этот вопрос нам может дать наш юный друг, – предположил, как всегда неожиданно появившийся из ниоткуда, полковник Кравцов.

Вся старая троица удивлённо посмотрела на него, а потом перевела взгляды на меня и вопросительно уставились.

– Эх, – поморщил носик милый Саша и выдал государственную тайну. – Наверное, Министр просто в курсе, что вчера я встречался с Леонидом Ильичом.

– С каким Леонидом, э-э, Ильичом? – опешил Мячиков.

– Причём тут ваш гармонист? – проявил абсолютную близорукость руководитель Госконцерта.

– Это ты про товарища Брежнева говоришь? – осторожно и почти шёпотом, поинтересовался Лебедев, посматривая по сторонам – нет ли кого рядом.

– Ну да, про товарища Брежнева. Про нашего любимого дядю Лёню, – скромно кивнул головой друг и любимый племянник Генерального Секретаря ЦК КПСС.

В эту же секунду Кравцов ожидаемо крякнул и чуть от нас отошёл, вероятно, чтобы не показывать своих эмоций.

«Ржать, что ль пошёл?»

– Как с товарищем Брежневым? – на уровне ультразвука зловеще просипел Мячиков. – С самим?!?!

– Ну да, – в очередной раз кивнул самый-самый любимый племяш САМОГО!

– Э-э, – в свою очередь прохрипел Минаев, растерянно глядя на членов «Тройки плюс», которая неожиданно возродилась, словно феникс из пепла.

Прошло менее двух минут, прежде чем пришедший в себя замминистра прошептал:

– Но даже если это так, а насколько я понимаю – это так, то… э-э… Саша, всё равно нельзя грубить старшим.

– Да не грубил я никому – ни старшим, ни младшим. Случайно вырвалось. Вспылил. Прошу прощенья, – вздохнул комсомолец и, чтобы всех успокоить, сказал: – Постараюсь впредь держать себя в руках.

– Постарайся, постарайся, Сашенька, – вытирая платком шею, проговорил Мячиков, растерянно смотря на своих подчинённых.

Те тоже задумчиво молчали, не отводя от меня глаз.

* Внимание! Внесена правка!

Теперь ГГ дал писателям не 500 руб, а 200. И, так как ГГ приехал в Министерство без денег, то деньги у него появились, когда он достал их из ботинка в котором была заначка. (Правка не большая. Отмечена синим цветом)

Оставив размышлять начальство над вопросом: «А не пора ли Александру Сергеевичу прекратить тыкать, и перейти на „Вы“ (раз уж такие дела творятся)», спустился вниз, оделся в гардеробе и даже сумел выйти из здания.

Но вот добраться до ресторана к своим писателям так и не сумел. Закон подлости, что уж тут поделаешь. По нему обязательно, раз уж человек собрался что-то сделать, то фиг это у него выйдет. Во всяком случае, сразу это точно сделать не получится.

Вот и у меня так сложилось. Вроде бы вот он ресторан – пятьдесят метров по прямой, свернул за угол, перешёл дорогу и через двадцать шагов вход в заведение, где меня ждут, но для играющей со мной судьбы это было бы слишком просто. Ей – судьбе, всегда хочется, прежде чем что-то дать, всячески поизгаляться над бедным прекрасным комсомольцем. И она – судьба, с удовольствием это делает.

А потому…

– Саша! Саша! Падажды! – раздался крик за спиной.

Обернулся и увидел спешащего ко мне, чуть ли не бегом, Хачикяна, который на ходу одевал ондатровую шапку ушанку на голову задом наперёд и застёгивал светло-коричневую дублёнку.