– А ну тихо! Цыц! А ну немедленно прекратить разглашать секретную информацию! – страшно зашипел Лебедев.

Его шипение было столь неожиданным для нас, что мы синхронно с Тейлором дёрнулись и удивлённо посмотрели на коллегу.

– Цыц! – по-русски повторил тот свои претензии.

– Я просто хотел узнать… – не поняв, что произошло, стал пояснять американец.

Но ему не дали этого сделать.

– Я сказал: молчать! Немедленно прекратить разглашать! Иначе я позову милицию, и Вас арестуют!

– Да ты чего, товарищ Лебедев? Зачем интуриста пугаешь? – решил я вступить в разговор. – Чего он разгласил-то?

– Мало ли чего он сейчас наплетёт – язык без костей. Дурачёк, – продолжил шипеть мидовец, но уже по-русски. – Он наговорит и уедет к себе в Штаты. А мы с тобой потом лиха хлебнём!

Видя, что коллега всерьёз встревожен, решил его успокоить.

– Да за что? Что за секрет-то он может нам раскрыть? Он же по факту нам, наши же секреты и рассказывает. Ну сами подумайте, коль ваше ведомство само их – амеров, пригласило и само им всё рассказало то, что он нам скажет секретного? – пояснил я по-русски и, помня о том, что в приличном обществе людям следует общаться на языке, который знают в этот момент все собеседники, перешёл на язык вероятного противника. – Поэтому не может он нам ничего секретного раскрыть, ибо мы сами его стране раскрыли свои намерения. А именно то, что собираемся идти на Кубу. Ну, сам подумай!

Лебедев нахмурил брови и пошевелил губами. Не стал дожидаться пока он поймёт абсурдность ситуации, а попросил мистера Тейлора продолжать.

– Насколько я смог понять план этой экспедиции такой: Вы выйдите из Ленинграда. Проплывёте через Балтийское море и попадёте в Атлантику. Как нам сообщили, на этом пути вас будут сопровождать малые ракетные корабли. В Атлантическом океане же вас встретят другие корабли. Не помню точно, но, по-моему, четыре крейсера, авианосец, корабли материальной базы, и ещё какая-то плавбаза… Тут я совсем не понял, но помню, что именно эти корабли будут вас сопровождать далее до Кубы. Некоторые из них останутся на учения возле Бермудских островов. А один из них, не помню, как называется, проводит вас прямо до порта. Кроме того, с неба вас будут прикрывать самолёты дальней авиации, но я забыл, как они называются…

– Ой-ё-ё-ё-ё-й, – запричитал мидовец схватившись за голову.

Я кашлянул, сочувствуя страданиям коллеги, и задал вполне логичный вопрос:

– Джон, это всё, конечно, очень интересно, но я так и не понял зачем они вам всё это рассказали?

– Не рассказали, а, как они выразились, объявили о намерениях. Вот как. Сказали, что вы не представляете угрозу нам и что они надеются на наше благоразумие. Сказали, что это мирный поход и учения и что к территории США ближе, чем на 2 000 миль никакие корабли с ракетами приближаться не будут. Кроме, разумеется, одного боевого корабля сопровождения, который не будет вооружён ядерным оружием.

– О-ё-ё-й, – продолжал стонать Лебедев.

– Гм, ясно, – хмыкнул я, возвращая оторванный воротник на место, и решил выяснить ещё один момент. – Мистер Тейлор, тогда ответь на вопрос: а мне ты зачем всё это рассказываешь?

– После разговора в вашем МИД, наш посол пригласил меня к себе и попросил всё это рассказать тебе.

– Мне? Зачем? Такие вопросы не по моей части. Юный возраст пока, понимашь, не позволяет принимать геостратегические решения. Это твоему послу нужно с нашим МИД разговаривать, а не со скромными бывшим пионером.

– Так я же и говорю, что они с ними разговаривали. Поговорили и стали согласовывать.

– И как? Успешно?

– Васин! – напомнил о себе Лебедев.

– Не, ну интересно же, – пожал плечами я.

– Наш посол связался с Белым домом и те сказали что, в общем-то не против вашего рейса.

– Гм, это замечательно, особенно если учесть, что ваша страна осуществляет блокаду Кубы, – напомнил международную обстановку комсомолец.

– Насколько я знаю, да. Есть напряжённость в отношениях.

– Тогда не совсем понятно, почему ваши власти так легко согласились. А как же эмбарго, права человека и другая банальщина?

– Александр, всё дело в том, что ты просто не знаешь себе цену…

– Тейлор, а ну немедленно прекратите вербовку советского человека, – устало влез в разговор мидовец.

– Я не об этом. Я вообще сейчас не говорю о Соединённых Штатах. Я говорю о том, что Саша очень популярен во всём мире. И не просто популярен, а сверхпопулярен. Его пластинки слушают все. Его песни поёт всё человечество. Даже наш президент, как мне сказал посол, считает, что песню «My way» Александр исполнил намного лучше Фрэнка Синатры и Элвиса Пресли. После прослушивания твоих песен и просмотра фильма конгресс США на днях утвердит законопроект, по которому, ни ты, ни твои произведения не подпадают ни под какие санкции. Вполне вероятно, что некоторые твои песни будут признаны достоянием человечества в ЮНЕСКО.

– Э-э, да ну нафиг, – обалдел скромный парнишка с 3-й Останкинской. – И чего, действительно, президенту США так понравились песни?

– Да. Это правда. Он твой фанат.

– Приятно, чёрт побери, что о тебе знают такие масштабные личности, как Джимми Картер, – хмыкнул я, вспоминая сколько мне пришлось выпить, чтобы таки спеть как надо. Вспомнил на свою голову. После такого воспоминания комок подкатил к горлу и начало тошнить. Дабы совладать с собой, спросил: – Если мне не изменяет память, это тридцать девятый президент США?

– Это так, – кивнул Тейлор.

– А ты откуда знаешь?!?! – ужаснулся Лебедев, испуганно глядя на меня. Вероятно, в его голове уже начала складываться моя диссидентская карьера с последующим бегством в «свободный демократический мир».

Но я его вновь решил успокоить. Глубоко вздохнул, радуясь, что тошнота отпустила и произнёс:

– Газеты «Правда» и «Известия» мои любимые издания. В них-то обо всём и пишут. А вообще, в наши дни крайне необходимо придерживаться народной мудрости. И знаете какой?

– Ну, просвети.

– Кто много читает, тот много знает! – пафосно произнёс бывший пионер, а затем негромко буркнул себе под нос: – Правда не факт, что после прочтения всего и вся, такой человек узнает правду, а не специально состряпанный фэйк, – усмехнулся и спросил: – Ну, так к чему ты всё это, Джон?

– А к тому, что наш фильм про робота, очень популярен и понравился нашим гражданам. Его обязательно выдвинут на «Оскар».

– Да ну нафиг?!

– Серьёзно говорю. Есть вероятность, что мы станем соискателями этой премии.

– В категории зарубежный фильм? – удивился я и уточнил: – А разве наша страна вообще участвует в том мероприятии?

– СССР не выдвигает фильмы на Оскар, – напомнил нам Лебедев. – Но так как этот проект межгосударственный, то принято решение не отказываться от возможности лишний раз заявить о себе. Если, конечно, американцы в последний момент не дадут заднюю.

– Не дадут. Мы это уже согласовали, – пояснил Тейлор. – Выдвигаться будем в категории «Лучший зарубежный фильм».

– Отлично, – улыбнулся я столь неожиданному повороту.

Нет, конечно же, я надеялся, что, когда никогда, мне придётся взойти на тот киноолимп. Но на то, что это будет происходить всего через полгода, после моего попадания в это время, разумеется, не рассчитывал.

– Однако тут дело не только в этом выдвижении. Тут глубже, – продолжил американский продюсер. – Я всё хорошо обдумал и считаю, что, если мы снимем нашего нового «Хищника» на десятку из десяти, то фильм, естественно, сразу же наберёт популярность. В рекламу я вложу столько, сколько потребуется, и о новой картине будут знать все. Каждый житель США, вплоть до последней домохозяйки или бродяги, будут в курсе, что вышел очередной суперхит. А раз так, то и комиссия этой почётной премии будет об этом хорошо осведомлена. И тогда, мы вновь потребуем выдвижения на Оскар, но уже нового фильма – «Хищник». Понимаешь?

– Не совсем.