— Лючано, есть дело. Понимаю, что ты член профсоюза и всё такое, но по дружбе ведь не откажешься помочь?

— Да что нужно-то?

— В общем, нужно списанное судно. Не очень большое и не очень маленькое, и что бы нормально держалось на воде. Хотим сделать из него плавучее место отдыха под названием "Русский клуб". Тут тебе и музей русского оружия, и ресторан — куда же без него — с концертной программой, и настоящая русская баня, и даже шахматы с участием ведущих шахматистов мира. Тебе персонально как VIP-клиенту организуем парилку с берёзовым веником и бочонком кваса. Поможешь найти подходящее судно? Материально не обижу.

- "Русский клуб"? Хм, хорошая затея. Да только чем я помогу? Кладбище списанных кораблей находится в Статен-Айленде, тебе нужно туда брать с собой человека, который разбирается в морской технике, чтобы оценил, будет ли судно держаться на плаву, во сколько обойдётся ремонт… Плюс в любом случае придётся оформлять соответствующие документы, раз это будет действующее плавсредство. Если хочешь, могу порекомендовать специалиста, который неплохо разбирается в морских судах, он в доке работает механиком.

Так я познакомился с Николасом Шейком, который оказался приятным в общении немолодым человеком, и настоящим профессионалом своего дела. За неплохие комиссионные он съездил со мной на Статен-Айленд, где и впрямь обнаружилось целое кладбище списанных кораблей. Их тут ржавели, наверное, сотни — больших, средних и маленьких, от бывших круизных лайнеров до юрких некогда катеров. Я объяснил Нику, что мне нужно судно среднего размера, с хорошей устойчивостью, и желательно не совсем гнилое. Желательно пассажирское, а не какой-нибудь сухогруз. Тот пообещал в следующий выходной нанять моторку и исследовать имеющийся в наличии материал, после чего отчитается о проделанной работе. В итоге еще неделю спустя на выбор мне были предложены три более-менее приличных судна. Мне приглянулся бывший прогулочный теплоход, на борту которого ещё угадывалось название "Орфей". Причём теплоход был колёсный, как в фильме Рязанова "Жестокий романс", и работал на дизельном топливе.

— Двигатели, конечно, порядком истрёпаны, но починить их можно, — говорил Ник, вытирая ветошью перепачканные мазутом руки. — Колесо тоже требует ремонта. Плюс, сами видите, настил во многих местах прогнил, окна выбиты. Чтобы привести судно в рабочее состояние, да ещё кое-какой мебелью обставить — потребуется вложить тысяч пятьдесят долларов. Ну а там уж на свой вкус, насколько позволят средства.

У меня уже было отложено именно на "Русский клуб" около семидесяти тысяч долларов, так что такое предложение вполне устраивало. Тем более что казино и бордель исправно выдавали неплохую прибыль. Оставалось оформить всё это официально и, не мудрствуя лукаво, я направился в юридическую контору Фунтикова. Пусть Христофор Венедиктович отрабатывает моё заступничество.

"Сцена 1. 1846 год. Нижний Манхэттен. Дом священника Валона по кличке "Святоша". Лицо Святоши крупным планом. Он бреется опасной бритвой. Сзади подходит его сын, на вид лет 12, его зовут Амстердам. Порез на лице Святоши. Он отдаёт бритву сыну, тот вытирает лезвие о штанину. Святоша говорит: "Нет, сынок, никогда этого не делай. Кровь всё равно остаётся на лезвии". Приподнимает его за подбородок пальцами: "Когда-нибудь ты это поймёшь". После чего складывает бритву, убирает её в чехол и отдаёт сыну.

Голос за кадром: "Кое-что из той жизни я смутно помню…"

Всё ж таки недаром я не один десяток раз смотрел "Банды Нью-Йорка", ставшим одним из самых любимых моих фильмов. Не знаю, почему именно на этом фильме я так зациклился. Придёшь, бывало, с работы измотанный, сядешь со стаканом кофе и бутербродами перед "плазмой", врубишь кино — и забываешь обо всём на свете. Это, наверное, и есть эффект полного погружения даже без всяких 3D-очков. Два с половиной часа сопереживания героям, и при этом картина мне не надоедала, а напротив, стала для меня чем-то вроде наркотика, я готов был смотреть её снова и снова.

Неудивительно, что я едва ли не дословно мог пересказать монологи и диалоги героев, не говоря уже о сюжете. И вот, наконец, решил, что пора самому попробовать себя в роли сценариста. Как их пишут, эти сценарии, я примерно представлял, всё ж таки уже довелось поработать с ребятами из Голливуда. Вот и решил между делом, от руки, коротая вечера дома, кропать сценарий к фильму с оригинальным названием — "Банды Нью-Йорка".

Между тем в местной прессе вовсю обсуждалось второе за последнее время убийство итальянского мафиози. Журналисты дружно сходились во мнении, что это — результат начавшихся в гангстерской среде разборок, и пора бы наконец властям принять меры, чтобы итальянский междусобойчик не затронул простых граждан. Снова мелькали интервью с Томасом Дьюи, тот в своём амплуа клялся приструнить зарвавшихся бандитов и прозрачно намекал, что, если бы его выбрали губернатором штата Нью-Йорк, то он имел бы куда больше полномочий для борьбы с могущественными криминальными кланами.

Что касается Джо, то дела у него складывались вполне даже неплохо. Не знаю уж, сыграла роль моя протекция вкупе с уроками актёрского мастерства, либо у индейца не было на кастинге сильных конкурентов, но его-таки взяли на главную роль картины с рабочим названием "Месть Кочиса".

Хотелось верить, что это только начало, и ради того, чтобы он мог полностью посвятить свою жизнь кинематографу, я уговорил его уволиться из почтальонов. Для Джо это решение далось с трудом, тем более ему было трудно расставаться с семьёй на такой долгий срок, но я клятвенно пообещал ему приглядеть за его скво и детишками. Своё обещание я выполнял, раз в неделю заглядывая к семейству, естественно, не без подарков. От материальной поддержки Амитола отказывалась, мотивируя это теми, что деньги муж перед отъездом оставил и их пока им хватало.

Что касается "Русского клуба", то выкупать судно пришлось у муниципалитета за символические 500 долларов. По-моему, это даже дешевле, чем сдать теплоход на металлолом. С другой стороны, утилизация вышедших из обоймы кораблей требует немалых вложений, неудивительно, что городским властям, в ведение которых перешли суда после списания из торгового, пассажирского или военного флота, выгодно ничего не делать, надеясь, что ржавчина сама рано или поздно закончит начатое.

Бумаги с помощью Фунтикова были оформлены на Вержбовского, теперь он являлся владельцем "Орфея" — он же "Русский клуб". Название мы решили не менять, прежнее звучало вполне романтично и в то же время нейтрально.

Вся наша доля с выручки от казино и борделя шла сейчас на восстановление теплохода. В ноябре ремонт был закончен. Борта окрасились в нежно-бежевый цвет, надпись "Орфей" выделялась ярко-красным, а палуба получила свежие заплатки. Палубные надстройки тоже потребовали серьёзного вмешательства. И вот, наконец, настал черёд оформления внутренних помещений. Тут мы прибегли к помощи известного в Нью-Йорке интерьерного дизайнера, который, выяснив, какой суммой мы располагаем, тут же развил бурную деятельность.

И вот в разгар обустройства "Орфея" в моём номере "Грэмерси-парк" раздался звонок от Адама Миллера. Пресс-секретарь Уорнера приглашал в Лос-Анджелес на закрытую премьеру фильма "Красотка" — первой ленты, снятой по моему сюжету и готовой выйти в прокат.

— Премьера состоится в субботу, 3 декабря, в кинозале отеля "Миллениум Билтмор", - пояснил Адам. — Приглашены представители прокатчиков, съёмочная группа и некоторые VIP-гости. Билеты на самолёт на ваше имя уже забронированы в аэропорту Ньюарка, вылет название на вечер 1 декабря. Пригласительный вас дожидается у меня, по прилёту я вас постараюсь встретить сам. Надеюсь, вы не станете обижать мистера Уорнера своим отказом? Тем более что он готов выплатить причитающийся вам гонорар. Не говоря уже о том, что за вами зарезервированы проценты с проката фильма в Соединённых Штатах и за границей.