Так же прошел второй день марша, мы преодолели примерно столько же верст, а на третий после привала встретили первые разъезды татар, наш головной дозор сумел вовремя заметить их и предупредить нас. Колонна подтянулась, командиры отрядили в охранение большие силы, но темп движения не стали снижать, напротив, ускорились. Последние десять верст до крепости шли в сопровождении вражеских разведчиков, державшимися от нас вдалеке. При первом столкновении они пытались прорваться к колонне и обстрелять ее из мушкетов и луков, но наши казаки в охранении не пропустили, отбили наскок татар. Неприятель предпринял еще несколько попыток на разных участках, получив везде отпор, угомонился, только следил за нами, носясь вдоль колонны.
У крепости полки разделились, передовые пошли дальше, обходя ее на удалении версты, замыкающие повернули к берегу, запирая в кольцо окружения со стороны суши. Штаб атамана расположился по центру напротив ворот крепости, мы скоро разбили шатер кошевого, а после разъехались по полкам, передавая и принимая донесения от их командиров. До вечера наше войско полностью блокировало крепость, перекрыв все пути и ходы, если не считать по реке. Вижу, как татары, спешно ретировавшиеся с окрестностей при нашем появлении, стоят на стенах по всему периметру в ожидании приступа, у орудий на башнях замерла прислуга, держа наготове зажженные фитили, но пока огонь не открывают, слишком большое расстояние до наших позиций.
Крепость расположена на каменной скале, возвышающейся над окрестностью метров тридцать, так что о скрытом подкопе и подрыве стен речи нет. Брать ее придется прямым штурмом, предварительно разрушив укрепления осадными орудиями, они уже завтра должны быть здесь, суда с ними отправились от Сечи в один день с нами. Первая ночь осады прошла во взаимном ожидании и тревоге - ночного приступа с нашей стороны и вылазок с татарской. Но никто не потревожил ночной покой, так и встретили рассвет, каждый на своих позициях. День также прошел в мирном противостоянии, пока не подошли пять ладей с орудиями, мы намучились с ними, пока выгрузили на берег десяток монстров, каждый весом в пять тонн. Стелили под колеса мостки, тянули с берега впряженными в канаты лошадьми, толкали сзади с божьей и чьей-то матери помощью. После докатили на подготовленные орудийные позиции, до ночи перевезли бочки с порохом и чугунные ядра, выставили возле пушек караулы и уснули без задних ног.
Под утро татары предприняли вылазку, попытались повредить орудия, но их остановили на подступах и отсекли от крепости, мало кто из вражеского отряда смог пробиться обратно. Такая малая победа порадовала нас, а дальше наши пушкари принялись за свою работу. Пристрелялись, стали бить по орудийным башням, вражеская артиллерия ничем не могла помешать, слишком далеко до наших пушек, хотя в досаде пытались ответить своим огнем. За день разбили две башни, все-таки с точностью выстрелов нынешние пушки далеки от желаемого, но лиха беда начало, есть почин, времени у нас достаточно, да и обоз подошел, теперь мы с горячей пищей и прочими удобствами. Так день за днем гармаши выбивали башни и казематы в стенах, занимая позиции напротив них, через неделю принялись крушить ворота, снесли за день, этой же ночью казаки пошли на приступ.
Наши воины атаковали стены по всему периметру, пока враг собрал основные силы у ворот, на других участках казаки-скалолазы поднялись наверх, по сброшенным ими канатам поднялись остальные. Бои завязались повсеместно, но основной накал и решающее столкновение случилось у ворот. Татары бились отчаянно, даже раненые, падая, пытались поразить наступающих казаков. Обе схватившиеся стороны несли многочисленные потери, бой шел несколько часов и все же казаки преодолели сопротивление врага, метр за метром оттеснили его от ворот, а затем, пользуясь подавляющим преимуществом, переломили ход сражения, пошел разгром. Но еще всю ночь и большую часть дня шли схватки в разных частях крепости с разрозненными отрядами татар. Они не сдавались, бились до самой смерти, знали, что им пощады не будет.
Сам я в штурме не участвовал, по приказу атамана присоединился к лекарям, на обустроенном неподалеку от ворот лекарском лагере, освещенном факелами и разведенными кострами, принялся спасать жизни раненых бойцов. Их поток рос с каждой минутой, счет пошел на сотни, даже за тысячу, мы просто не справлялись, страждущие часами лежали на голой земле в ожидании нашей помощи. Мы с лекарями условились, что я займусь только самыми сложными пациентами, первую помощь и лечение посильных им ран они берут на себя. Но и без того нагрузка выпала огромная, сверх моих сил, безнадежных я оставлял в сторону, терять на них свою ограниченную жизненную энергию было бы расточительным. За ночь и последующий день через мои руки прошли более двух сотен пострадавших, половину я спас, на остальных просто не хватило моих сил и возможностей, хотя в лекарском мастерстве за минувший год продвинулся существенно, выполнял даже те операции, перед которыми пасовал наставник.
После завершения боев я узнал от казаков, что татар в крепости насчитали свыше пяти тысяч, от редких пленных вызнали, что накануне осады к ним пришло крупное пополнение, наша прошлогодняя атака обеспокоила крымского хана Адиль Герая (Гирея). Потери казаков убитыми и ранеными составили свыше двух тысяч, треть раненных мы спасли, что для нынешней медицины весьма превосходно, обычно выживает каждый пятый или меньше, предполагаю, что здесь и моя заслуга. Я уже не первый раз поражаюсь воинской мудрости атамана, собравшего десятитысячное войско для захвата крепости. Как мне рассказал учитель, среди старшин и других вожаков были сомнения, зачем нужно столь крупное войско, достаточно и пяти тысяч казаков против трех тысяч татар. Теперь всем стало очевидным, что с такими силами наши потери стали бы гораздо большими, да и само взятие крепости проблемным.
Два дня убирали татарскую твердыню от тел погибших, захоронили их в балке неподалеку, отдали почести своим бойцам, а потом принялись за разграбление, снимали все, представляющее ценность. Трофеи, в основном, воинские - пушки, самопалы, сабли, порох, другое воинское снаряжение, а также строевые кони, провиант, казна, золотые и серебряные предметы, украшения. На складах нашли еще различные товары - шелковые ткани, ковры, зеркала, стекло, посуду, одежду, добра хватило загрузить наш немалый обоз. За неделю обобрали все крепостное имущество, после взорвали до основания башни и ворота, подожгли строения и укрепления, с тем и отправились в обратный путь, не спеша, следуя с тяжело нагруженным обозом. Орудия и другие воинские трофеи отправили на ладьях в Воинскую Скрабницу, они даже просели почти до бортов от немалого груза.
Еще до отправления, пока казаки занимались разграблением крепости, напросился на прием к кошевому, воспользовавшись его благодушным настроем от удачной операции и богатой добычи. Он встретил меня в своем шатре приветливой улыбкой, радушно пригласил за стол, тут же похвалил за спасение жизни многих воинов, а после перешел к моему визиту, с чем я пожаловал к нему. Собрался с мыслями, немного волнуясь высказал ему свою просьбу:
- Иван Дмитриевич, есть у меня очень важная докука, насчет себя и моей невесты. Она хочет дитя, мочи у нее больше нет ждать, снится и чудится он ей. Я не могу смотреть на свою коханную, как она мучается, обращаюсь к Вам за дозволением пожениться нам. Службу в Сечи буду нести по прежнему, жену навещать по воскресеньям и праздникам, никакого ущерба воинскому делу не будет, приму все старания.
Произнес на одном дыхании и застыл, с волнением ожидая ответа кошевого. Он долго молчал, потом ухмыльнулся и сказал:
- Говоришь, мочи нет ждать. Сам еще юнец, а уже детей собрался делать. Ну, удалец, везде поспел, и тут тоже. Ладно, сам же сватал молодицу за тебя, да и за заслуги твои, так и быть, дозволяю вам пожениться. Но смотри, спрос с тебя будет особый, как по воинским умениям, так и с твоими способностями, надежды на тебя большие, должен оправдать. Понятно?
