— Муки совести, — пожал плечами жрец. — Осознание неизбежной кары порой приводит к подобному.

Староста пристально на него взглянул.

— Хорошо, значит тело будет предано земле в соответствии с обычаем.

— Тогда я пойду готовиться к совевршению обряда, — кивнул жрец.

— Хорошо. Все свободны, — староста приложился к фляге и жестом подозвал к себе Хартблида.

— Мне доложили что ты сможешь делать крафтовую алхимию для ковки металла, это так?

Хартблид кивнул.

— Это очень хорошо, у нас большая проблема с инструментами. Вообще неплохо было бы возобновить добычу руды, но как на грех, шахты залиты эманациями Смерти.

— Не это проблема.

— В смысле?

— Обереги, — пожал плечами мальчик. — Но там крысы. Адские. Много.

— Хрен знает что это за крысы, но судя по названию, существа пакостные. Эту проблему можно решить? Алхимической отравой, там, или огнём, или… Ну не знаю.

— Можно. Нужно время. Сделаю, — от необходимости говорить на языке живущих саднило горло.

— Хорошо. Ты разочарован тем, что Гиб отдал богам душу раньше чем получил приговор?

— Его участь хуже смерти, — ответил мальчик.

— Интересно откуда бы тебе об этом знать… Но, учитывая где ты вырос, полагаю, ты многое знаешь о таких вещах. Но я беспокоюсь, не восстанет ли он из мертвых, что-то не доверяю я обрядам нашего уважаемого жреца.

— Не восстанет. Он не был убит. Не был проклят. Похоронить с обрядом — и всё.

— Ну не знаю, он ведь якшался с демоном…

— Демоны ненавидят нежить, — Хартблид устал от этого разговора.

"навык повышен"

— Убедил, — староста побулькал содержимым бутылки. — вот только не нравится мне идея закапывать этого мерзавца рядом с честными людьми.

— Закопайте в Мертвятник, — пожал плечами Хартблид, мысленно затаив дыхание.

— Оно конечно хорошо бы, но без оберегов люди туда не пойдут.

— Жрец пойдет. А я прослежу.

— Да уж, — староста внезапно захихикал. — Пусть жирдяй поработает лопатой. Сказал, что искупать будет, а вот и искупление! Ты главное, как закончите, зайди ко мне, рассказать как всё прошло, а то мало ли.

"Получено задание: Видишь ли, в этом мире есть два вида людей…"

— Хорошо, — на Хартблида нахлынуло облегчение.

По утру жрец, обливаясь потом, катил тележку с замотанным в ткань телом и лопатой поверх. Лопата на кочках билась о край тележки.

— Ох не так я себе это представлял, — прокряхтел Хаб. — Чтоб самому закапывать…

— Искупление, — напомнил Хартблид, шагающий рядом.

— Да знаю. Но он весит как целый баран. Жирный баран, — жрец вздохнул. — Ты когда-нибудь ел баранину?

— Нет.

— Ох, ты многое потерял… — тележка громыхала колесами, а жрец, в перемешку с кряхтением и жалобами, описывал рецепты, как из баранины приготовить множество вкуснейших блюд, пока Хартблид размышлял, стоит ли жрецу пройти путь искупления до конца, или же можно ограничиться программой-минимум.

Конечно, два скелета выкопали бы могилу куда быстрее. Но Хартблид никуда не торопился, и проследил чтоб могила, которую копал преподобный, была глубокой, пока сам вырезал на куске доски эпитафию. Над ней он успел поломать голову пока они шли в Мертвятник, и когда жрец закончил, опустив тело в могилу, прочитав короткую молитву и закидав землёй грешное тело, воткнул в землю плод своего труда, на котором была надпись "Здесь покоится согнувшийся под тяжестью грехов РазГибатель. Теперь не разогнётся".

— Дело сделано, — сказал жрец. Хартблид кивнул, и они пустились в обратный путь. У своего бывшего дома жрец приостановился, оглядел дыры в стенах и провалившуюся крышу, после чего покачал головой:

— Хороший ведь был дом. А вон там была часовня. Может, зайдем?

Хартблид кивнул. Оказывается вот эта высокая пристройка со входом со стороны улицы была часовней. В которой, однако, было пусто.

— Я забрал отсюда всё, теперь здесь ничего не осталось, — грустно сказал жрец. — Раньше здесь была особая атмосфера, а теперь я чувствую лишь скверну. У тебя есть чем добыть огонь? Полагаю, настало время всё закончить.

Спустя несколько минут язычки огня лизали стены. Пламя разгоралось, превращая дом жреца в один большой костёр.

— Запомни, мальчик. Вода смывает следы скверны, огонь же изничтожает их, — сказал жрец.

— Улики сжигаете? — с невинным видом поинтересовался Хартблид. Жрец надулся. — Шучу. Там ничего нет. Я проверил.

— Не доверяешь… — буркнул РеХаб.

— Не с чего доверять.

— Я бы ответил так же. Ты занимаешься запретной магией и собираешься осквернить могилу, а я вынужден закрывать на это глаза.

— Не собираюсь осквернять, — фыркнул Хартблид. — Это не нужно.

— Но как тогда ты собирешься у него что-то узнать?

— Хотите знать? — Хартблид задрал голову, чтобы посмотреть в глаза жрецу.

— Нет, — отвел взгляд тот. На их лицах играли ответы пламени, в небо уходил густой столп дыма, а ещё Хартблиду нужно было вернёться к старейшине и отчитаться.

Тачка вновь загремела колесами по ухабам. Жрец снова начал распевать, на этот раз нечто унылое, и когда мальчик спросил что это, ответил, мол, это псалмы с мольбой за души погибших. И сразу же быстро добавил, что не нужно петь что-то на языке мёртвых. Да Хартблиду и не хотелось.

"квест завершен"

Староста выслушал отчёт типа "пришли. закопали. помолились. ушли", кивнул:

— Я опасался, что это какой-то трюк, но похоже что преподобный действительно старается искупить свои грехи. Я на всякий случай послал за вами человечка… Ну, просто, присмотреть, мало ли, что там в Мертвятнике может случиться… Так что да, падре усердствовал. А зачем вы подожгли его дом?

— Скверну выжигали, — пожал плечами Хартблид. Про слежку он не подумал, и теперь радовлся, что решил сделать всё на совесть, а не ради галочки.

— Ясно. Что ж, не смею задерживать, молодой человек. Про железо не забудьте. Это сейчас, можно сказать, задача первоочредной важности.

— Займусь.

Время было как раз обеденное, и можно было заняться поглощением капустной похлёбки с молодой картошечкой, да сдобными булочками и ещё чего там Фило наготовит. Вопрос с железом юный гурман решил отложить до момента, когда они со Смотрителем разберутся откуда берутся адские крысы и как бы их всех извести под корень. И с оберегами тоже. Тут не было ничего сложного, примитивный оберег мог изготовить любой. Нужно просто взять подходящий материал, нанести на него соответствующий символ, и готово. Фокус, как объяснил Мастер, в том, что сила оберега зависит от веры в него. Шаманы так вообще считают что у каждого камешка есть собственный дух, но все они слабы. Однако если поверить что вот этот конкретный камешек защитит от зла — дух начинает защищать от зла. Этим шаманизм отличается от некромантии, поскольку некромант просто прикажет духу защищать, и тот будет. Правда, это работает только с духами мёртвых, то есть по отношению к камешкам, это более сильные духи, третьего порядка (духи второго порядка — природные, к которым относятся всяко-разные лешии, водяные и прочие, а первого — соответственно камешки и прочий первичный хлам). Особенно хорошо обереги работают у детей, что и позволяет им порой выживать в условиях, когда взрослые мрут как мухи. Более сильные обереги получались если знать что именно ты делаешь. В данном случае от Хартблида требовалось взять кусочек кости и нарисовать на нём череп. И эта штука начнет поглощать эманации смерти, не давая им добраться до того, кто этот оберег носит. А вот когда он напитается эманациями, то их можно будет выпарить и поместить в бутылочку в виде эссенции, что может пригодиться для алхимии.

И раз уж об этом зашла речь, Мастер также пояснил разницу между амулетами, талисманами и оберегами. Талисманом являлся предмет с наложенными на него чарами, а амулет сочетал в себе свойства оберега и талисмана, но при этом его нельзя было передавать кому-либо, иначе он терял силу. Весь тот хлам, что продавали бабульки на толкучке относился к оберегам, не смотря на заявления что дескать, они даруют удачу, любовь и богатство. Если выражаться корректнее, то эти обереги могли уберечь от проклятья неудачи, но вот с любовью и богатством была подстава. Насчет первого оберег мог сработать как амулет против очарования, а второе зачастую лишь реализация личных качеств живущего, не имеющая никакого отношения к тонким материям. Только расчет и труд.