— Этот камень расширит резерв твоей энергии, так что твоё могущество только что выросло. Крайне не рекомендую дубасить волшебным посохом по башке разных монстров, как делают некоторые.

— Мастер, но ведь вы говорили что посохи — это…

— Уче… Хартблид, смотри на это с практической стороны. Мы пытаемся справиться с проблемой нехватки у тебя магической энергии, тут не до принципиальности. К тому же эта штука — статусная, то есть теперь, если староста попытается не пустить тебя на собрание, просто покажи ему посох и скажи что ты маг, а маги с древних времен имели привелегию присутствия даже на королевском совете. Посох — это почёт и уважение со стороны черни, примерно как жезл военачальника, скипетр короля или цепь чиновника. У Бехерона спроси, если не веришь, он тебе расскажет всё, что тебе нужно знать о статусе, у него крайне раздутое чувство собственного величия.

Хартблид поморщился.

— Мне приятнее быть одним из простых живущих, — сказал он.

— Рано или поздно тебе надоест отвечать на вопросы "а ты правда маг?" и демонстрировать фокусы. Посох даст желающим ответы за тебя, а заодно охладит буйные головы, решившие что ты терпила по жизни и тебя можно выставить на бабки. В итоге меньше проблем и вопросов, сплошная польза. Хотя, если ты предпочитаешь убивать всех кто будет тебе докучать, ничего против не имею. Свежее мясо — хорошее пополнение для твоей вечнорастущей армии мёртвых.

— Туше, — кивнул Хартблид. — А зачем тут гвардейцы?

— Традиции, — пожал плечами Мастер. — Такого рода церимонии западают в память, это ведь не что-то обыденное. Сегодня ты стал младшим волшебником, выделился из серой толпы посредственностей и дилетантов, получил признание и толику почёта и уважения — разве это не здорово?

— Ну… — Хартблид прислушался к себе. — Если это так важно, то пусть будет.

— Не вижу радости, и счастья. Что нужно говорить, когда твой скелетоподобный наставник признаёт твою крутизну?

— Благодарю вас за прекрасное обучение, Мастер! — громко воскликнул Хартблид. Мастер хмыкнул:

— То-то же. А теперь топай на Ярмарку, расскажешь потом, как они умудрились обойтись на ней без денег.

Заречье преобразилось. Меж домов на центральных улицах жители натянули веревки, развесив на них разноцветные треугольные флажки. В палисадниках распустились цветы, наполняя воздух ароматом и привлекая пчёл. Вдоль улиц красовались заполненные всякой всяченой прилавки под полосатыми тентами. Но, конечно, больше всего изменения коснулись жителей. Мужчины сбрили бороды начистили сапоги и щеголяли расшитыми рубахами, но это не шло ни в какое сравнение с женщинами — те соорудили разнообразные прически, вот с платьями получилось поскромнее — довольно простой крой у всех без исключения, но какие вспыхнули баталии по поводу деталей! Плиссе или гофре, квадратный вырез, круглый или воротничок "под горло", длинная юбка или по колено… На глазах Хартблида в ожесточенной баталии по поводу расцветки вступили владелица синей плиссированной юбки и солнечно-желтой блузы с предпочитающей красную юбку и белую блузу соседкой. А потом обе накинулись на проходящую мимо девушку в короткой зеленой юбке с красной блузе с вышивкой, обвиняя её в дурновкусии. И наконец, финалом комедии стало пришествие мужа второй женщины, который со словами "дорогая, ты забыла кое-что", протянул ей синий кушак. На него накинулись все трое и чуть не побили.

С точки зрения Хартблида окрас ткани представлял собой ещё тот головняк, и он прекрасно понимал, сколько труда вложили в эту ткань красильщики. Березовый лист, корень марены, кора дуба… Едкая вонь от отбеливания, волдыри на пальцах, полосы и разводы… Собственно, как раз красильщикам отмыться добела так и не удалось, но они не унывали, стоя за прилавками с разноцветными тканями.

Меж тем народ стекался на площадь, тут и там виднелись стайки молодёжи, провожающие Хартблида завистливо-уважительными взглядами, пока он тучал по мостовой концом посоха в такт быстрому шагу, вертя головой и разыскивая Мару. Её нигде не было видно, зато на площади обнаружились Фило и Рез, оба — в красных рубахах и черных штанах, подпоясанные кожаными ремнями с начищенными медными пряжками. Судя по всему это свидетельствовало о достатке, потому как марену, из корня которой делался краситель красного цвета, специально никто не выращивал, и потому она очень ценилась.

На помост вышел староста и ударил в колокол — толпа перестала галдеть и обратила взоры к нему.

— Кхе-кхе… — староста обвел взглядом собравшихся. Сам он щеголял тёмно-красным кафтаном с множеством застежек. Видимо придя к выводу, что он одет не хуже других, он кивнул сам себе и начал речь.

— Итак, с гордостью возвещаю, что благодаря упорному труду, взаимоподдержке и самоотверженности граждан Заречья, основные продовольственные проблемы, преследовавшие нас на протяжении последних лет, окончательно побеждены, и мы приступили к ликвидации дефицита выработки металла на душу населения. Стараниями странника Хартблида, кстати вот он, преподобного РеХаба и послушницы Заряны… — он покрутил головой и кивнул, встретившись взглядом со жрецом, в изумрудно-зелёной сутане. Заряна по прежнему носила белые одежды. — … Шахта была очищена, как и проход к ней. Первая бригада шахтёров под предводительством штейгера Дигги уже приступила к работе, первая партия металла была изготовлена, и пущена на восполнение естественного износа земледельческой утвари. В перспективе это приведет к более качественному сбору урожая — я напомню, что в прошлом году благодаря нехватке инструментов и отчасти — плохой погоде, было потеряно более сорока процентов зерна. Подобное не должно повториться, я подчеркиваю. Далее, план по заготовке стройматериалов, в основном, выполнен. В бюджет следующего полугодия заложена постройка более подобающего нашему поселению храма, расчистка руин на правобережье и постройка одиннадцати новых домов для молодых семей… — Староста умолк, не договорив фразу, глядя куда-то в толпу. Один за другим жители Заречья начали оборачиваться, и Хартблид тоже глянул, что это там заставило старого Фенека чуть ли не подавиться своим отчетом.

По улице, ведущей на площадь, шла Мара. У Фило чуть не отпала челюсть, Рез вытаращился. Среди женщин начался гомон. Слышались завистливые, восхищенные, скептические и негативне комментарии.

Потому что Мара оделась в платье игрока; создать такое в Нубятнике было невозможно иначе чем за донат. Всё, от шитья до материала — шелковые атлас и бархат, тонкое, полупрозрачное кружево, тончайшая тисненая кожа вставок — выдавало богатство и высочайшее качество. Это и вызвало восхищенные и завистливые вздохи. А вот покрой — открытые плечи, облегающая юбка до колен с разрезом на бедре, белые чулки под перламутровые туфли — неодобрительные комментарии. И, конечно же, в платье была воплощена почти вся палитра цветов, от невинно-белого и порочно-алого, до тёмных зеленоватых и синих оттенений силуэта.

Хартблид поймал себя на мысли, что у Мары красивая, стройная и гибкая фигура. В её боевом снаряжении фигура скрадывалась кроем, силуэт размывался, сливаясь с тенями, а свободный крой сарафана попросту висел мешком.

— Эк дочь, блин, ну… — неопределенно пробормотал Фило.

Дайкатана молча показала большой палец.

— Кхм… — староста глотнул из фляги и ударил в колокол. — Продолжим.

Хартблид, игнорируя его скучный отчет, шагнул на встречу напарнице.

Ярмарка началась, едва староста, закончив читать свой нудный отчет, ударил в колокол и призвал всех праздновать.

— Круто выглядишь. Просто убийственно.

— Тебе правда нравится?

— Ну ещё бы, просто наповал всех сразила. В руинах нашла?

— Ага! Правда здорово?

— Аж завидно, мне только чайные чашки попадались.

— Чем займемся?

А чем обычно занимаются герои после выматывающих квестов, сражений и прочей рутины? В книге, Хартблид, Стэккрэш и ЛогикБаг продавали лут и просаживали деньги на жратву, выпивку и женщин.