М-да…  Судя по всему, мальчик вырос. Изменились и его игрушки. Куда я, черт возьми, попал!

Скоро я потерял счет времени — даже не знал: день сейчас или ночь. А двери все не заканчивались. В отличие от иссякающих внутренних резервов. Чего и кого я только не встречал в этих комнатах! Омерзительные твари со всех уголков необъятной планеты. Ритуальные жертвоприношения. Оргии. Погребение заживо. Посиделки маньяков-извращенцев. Как говорится, на любой цвет и вкус…  Притом все что угодно, но только не то, что нужно.

Хотя я и не знал, что мне нужно. Знал лишь то, что это точно не то.

Еще одна неудачная попытка — и я скатился по стене на холодный пол, усаживаясь на пятую точку. А как вообще отсюда выбраться?

Я уставился вперед, не фокусируя взгляд ни на чем. Интуитивно чувствовал, что объект моих поисков где-то рядом. Но вот где?

В этот момент меня посетило божественное провидение. Я разглядел на противоположной стене, что называется, «именно то»…  Интуиция меня никогда не подводила…  Неказистая дверь размером не больше пачки сигарет, затерянная между двумя другими вратами. Она даже для карликов мелковата будет. В самый раз только для обиженной жабами Дюймовочки. Такую даже с подсказками не с первого раза найдешь. Но вот как мне в нее войти?

Фокус с вталкиванием тела в нереально мизерные проходы явно не удастся. Можно, конечно, подождать и иссохнуть от обезвоживания, но вряд ли меня это спасет. Голова точно не пролезет, даже если уши отрезать и лишние волосы сбрить. Невероятно глупая идея, а зрелище и того хуже…

Флакончика с прилепленным к нему ярлыком «Выпей меня!» я тоже рядом не обнаружил. Такое только в детских сказках бывает. Да и то не со всеми, а исключительно с девочками, непременно живущими в Англии и обязательно по имени Алиса. Я в этом вопросе пролетал по всем трем параметрам. То есть вообще без шансов. Хотя если…  Нет, точно никак.

Длительное и раздражающее хождение взад-вперед мимо «крысиной норы» никаким образом не помогало в решении возникшей проблемы. Как и бесполезное сидение напротив непокорной дверцы в попытке уговорить ее увеличиться в размере. Должно же быть какое-то решение! Безвыходных ситуаций в принципе не бывает…  Лишь бы выходом не оказалась смерть…

Все это начинало меня нестерпимо раздражать. Злость уже не просто бурлила, а настойчиво пыталась вырваться наружу. Она желала «взлохматить» что-нибудь беззащитное, безответное и не очень твердое. Я встал с пола, сжал кулак и с силой ударил в первое, что попалось на глаза — в одну из осточертевших дверей…  Она явно не поняла, чего я от нее хотел, и приветливо распахнулась без лишних стонов и вздохов.

В комнате — ослепительный лабиринт. Тысячи зеркальных поверхностей. Увеличивающие, уменьшающие, искажающие реальность до запредельной неузнаваемости. В них я видел свое недоумевающее отражение и…  кусок стены со злосчастной дверцей за моей спиной. В одних зеркалах я был могучим великаном. В других никчемным лилипутом. В третьих — толстым, словно дубовая бочка. В четвертых же наоборот — стройным, как тростинка. Это вполне объяснимо и даже не очень странно. Но вот каким образом жило своей жизнью отражение гребаной двери, ума не приложу. Оно менялось по своим правилам, не совпадающим с моими изменениями. Бывает же!.. Неужели?..

Глаза с запредельной скоростью забегали по зеркалам, отсортировывая и фильтруя нелепое и ненужное. Несколько минут, и я обрадовался тому, что в этот раз не ошибся…  Вот оно — то, что я искал…  Одно-единственное зеркало, в котором отражался ненаглядный «я» и дверца сопоставимого размера…  Руку дам на отсечение — это она, дверь, за которой меня ждут ответы на мои вопросы.

— Зараза! — закричал я от нахлынувшего восторга. — Скаах! Наимерзейший из всех мерзейших лепреконов. Ты же все знал! Отражение, говоришь…  Хоть что-то из твоего несусветного бреда мне пригодилось.

Я подошел вплотную к зеркалу и прикоснулся открытой ладонью к глади амальгамы. Холодная и твердая…  Но я уже знал ответ на глупый вопрос: «Как мне войти в зеркало?» Повернулся к зеркалу спиной. Я всегда внимательно слушал собеседников, особенно мифических и с крючковатым носом…

«Потусторонудверье» встретило меня недружелюбно. Но оно и понятно. Суровая российская зима и отдых на райских тропических островах — абсолютно разные вещи. Исчерпывающе это можно понять только тогда, когда попадаешь из одного места в другое почти мгновенно. Особенно когда количество одежды не прибавляется. Но, слава богу, что это все не про меня, хотя бы частично. Нечто оградило меня от дискомфорта, избавив от каких-либо ощущений. Я был здесь лишь сторонним наблюдателем без плоти и крови. Я существовал в этом мире как бестелесное привидение.

Над головой хмурилось небо. Мрачное и низкое. Казалось, еще немного, и оно рухнет на землю, похоронив заживо невольных свидетелей. Безостановочно сыпал колючий снег и завывал одичавший ветер. Такой наверняка лютым морозом до костей пробирает. На городской улице в спальном районе — ни души. Даже бродячие собаки в такую погоду предпочитают не слоняться по улицам.

В том, что я оказался именно в России, я не сомневался даже четверть секунды. Только в «Раше» умеют строить такие безвкусные, однообразные, отвращающие своей серостью бетонные коробки-хрущобы. Язык не поворачивался назвать их «милым домом». Лишь русский народ может так засрать мусором город, что даже снежный покров в добротный метр не скроет его с глаз. Да, нам есть чем гордиться!..

Из снежной метели вырвался силуэт двуногого существа. При ближайшем рассмотрении он оказался молодым человеком, одетым совсем не по-зимнему. На ногах кроссовки. Из одежды — легкий спортивный костюм и ветровка цвета хаки с натянутым на голову капюшоном. На лице — белая марлевая маска.

Не обращая на меня внимания, он прошел мимо и вскоре опять растворился в непроглядной стене «белых мух». Я с удивлением посмотрел ему вслед, но остался стоять на месте.

В этот момент «нечто» дало понять, что мне нужно следовать именно за парнем. Ненавязчиво и почти безболезненно оно отвесило «волшебный ускорительный пендель». Деликатное прикосновение к своим мыслям, и я уже переместился на заднее сиденье гниловатой «ментовской четырки» с удручающим интерьером. Грязные и зашарканные до торчащих пружин тряпичные кресла. Скелеты проржавевших дверей с вывороченной обшивкой. Зацарапанная и выцветшая передняя панель, из внутренностей которой торчали оплавленные разноцветные пучки проводов. Пыхтящая жаром и пылью печка, неспособная, несмотря на все старания, прогреть промороженный холодом салон. Единственный новый элемент авто — желто-черный ароматизатор воздуха с надписью «Warning sexoholic», висящий на растрескавшемся зеркале заднего вида. На пассажирском сидении — большой, заплывший жиром боров. Черный ремень безопасности пропадал в бесчисленных складках его одежды без следа. За рулем — мужчина лет тридцати. Худощавый и низкорослый.

— Серега, ты сегодня чего после смены делаешь? Празднуешь? Через три часа старый Новый год все-таки, — заговорил сидящий за «баранкой» полицейский.

— Да как, как…  Как всегда, — ответил гнусавым голосом второй.

— В кабак? Кагор рекой и тонны безотказных лярв? — с завистью уточнил водитель.

— Да, все как обычно. У меня там безлимитный кредит. Ашот мне лет на сто вперед задолжал по последнему раскладу. Я его уже в третий раз отмазываю за пьяную езду.

— Крутяк!

— А ты как?

— Да я к родителям. Матери обещал зайти. Ну, ты понимаешь. Да и батя рад будет. Хоть с кем-то выпить, а то «шампунь» его вообще не вставляет.

— Родители — это святое. Может, ты потом со мной, Леха? Покутим, как в старые добрые?.. А? Ну или как в старые недобрые…

— Блин, Серега. Я бы с радостью, но…  Я с этой «ибатекой» походу только после смерти рассчитаюсь. С баблом вообще напряг, притом круглогодично.

— Дак я с тебя ни копейки не возьму, оторвешься на халяву. Друг с Кавказа за всех платит!