— Молодой человек, извините, что прервал ваш сон. Вас, случайно, не Владимиром зовут?

Странного старика я видел впервые. В этом я был уверен — память на лица у меня отменная. Но червь сомнения упорно грыз непонимающее сознание. Я знаком с ним и притом давно. Эта уверенность противоречила здравому смыслу. И вообще, откуда он знает мое имя?

— Да, меня, действительно, зовут Владимир, — произнес я, почесывая лоб.

— Не пытайтесь меня вспомнить. Мы раньше с вами не встречались. Просто так раскинула кости старуха-судьба. Я долго ждал вас и теперь хочу решить несколько наболевших вопросов. Можно, я присяду рядом?

— Да, конечно, — ответило просветленное сознание, а тело зачем-то подвинулось, хотя места на скамейке и так было предостаточно.

Опять вопросы…  Вновь нужно что-то решать. День удивляет с каждым часом все больше.

— Я бы хотел начать разговор с небольшой истории. Надеюсь, вы не против? — спросил старик и получил взамен кивок.

— У меня когда-то был…  Э-э-э…  друг. Если точнее, то единственный человек в жизни, с которым я смог так сдружиться. Закономерно, что он стал еще и партнером по бизнесу. Наша работа — поиск редких вещей, в данный момент, думаю не столь важно, каких именно. Плечом к плечу мы исколесили необъятный мир вдоль и поперек, объездили сотни стран. Собирали информацию по крупицам, подкупали нужных людей: хороших и не очень. Много раз мы оказывались близки к цели, но судьба-злодейка так и не повернулась к нам прелестным лицом. Пять лет назад в старинных архивах мы наткнулись на один загадочный текст, и мой…  э-э-э…  друг уехал проверять его достоверность. К сожалению, я видел его тогда в последний раз, — печально произнес старик и замолчал, устремив взор в бесконечность.

— Не понимаю, какое я имею отношение к этой истории? — спросил я, прикуривая новую сигарету с порцией живительного никотина.

Старик не отреагировал на слова, он увлеченно думал. Его глаза бешено вращались по часовой стрелке, вынуждая меня повторить вопрос еще раз.

— Дело в том, что друг оставил записку, возможно, предсмертную, хотя его тело так и не нашли. В ней напарник написал о том, что мы у цели, все подтвердилось и скоро найдем то, что искали. Но если что-то пойдет не так, то я должен буду прийти на это место, в это время, и встретить вас, Владимир, — пробормотал он и притих, открывая рот, как рыба, выброшенная на берег. И вдруг закричал, переходя на ультразвуковой визг: — Время не обмануть…  Ты — моя последняя надежда. Я ждал тебя пять нескончаемо долгих лет! — Затем вскочил, схватил меня за грудки, почти поднимая над лавкой, и сумасшедшими немигающими глазами уставился на меня, как будто хотел поглотить мою душу. — Последняя надежда…  последняя…

Его истерика прекратилась так же внезапно, как и началась. Старик бросил меня назад на скамейку. Пригладил ворот пиджака, подобрал упавшую трость и, прихрамывая, двинулся в неизвестном направлении. Спустя некоторое время обернулся и жалобно, едва различимо произнес:

— Простите меня, Владимир. Надеюсь, мы еще встретимся…

Теперь я остался наедине с собственными мыслями. Вопросы в голове множились в геометрической прогрессии, без каких-либо намеков на завершение. Что со мной происходит? Почему я? Кто этот псих? Что они искали? Как его друг узнал обо мне?

Чем дальше старик удалялся от меня, тем ближе подкрадывалась мысль о том, что я никогда не узнаю ответов.

Непонятные люди…  Странный город, заманивший меня в свою смертоносную паутину. В последнее время меня все чаще посещают сомнения: я ли остановил на нем выбор, поверив на слово единственному созерцателю прошлого — карманному календарю, или город сам выбрал меня.

Страсть подавляющего большинства к употреблению алкоголя в колоссальном количестве я недолюбливаю. Не из желания пропагандировать окружающим важность ведения здорового образа жизни. Не от панической боязни отравиться горячительными напитками низкого качества. Не из-за переживаний по поводу того, что счастливая жизнь ускользает из рук, как песок, и неизлечимые болезни не за горами. И не потому, что боюсь переступить тонкую грань, перейдя которую, превращусь из умеренно-пьющего гражданина в хронического алкоголика. Со всеми вытекающими прелестями: голосами в голове, тьмой безумных галлюцинаций и тягой к суициду.

Не то чтобы я никогда не выпивал, конечно же, такое случалось неоднократно, что уж греха таить. Причины намного прозаичнее — слишком уж болезненно переносила кора мозга баталии с этиловым спиртом. Ведь напрасно погибшие в неравном бою нервные клетки разлагались прямо внутри головы, вызывая адскую боль. А ведь вчера эти возлияния казались скромными по количеству.

В народе это тягостное состояние именуют коротко и емко — похмелье.

Обреченная голова раскалывалась так, что хотелось ее засунуть под гильотину, чтобы мгновенно прекратить феерию эмоций. Быстрая и легкая смерть всегда заманчивей, чем агония от мучительных пыток. Хотя сомневаюсь в том, что правильно классифицировать смерть по степени привлекательности.

Черепную коробку разрывал синхронный топот копыт табуна мустангов. Они до омерзения развеселились от паров алкоголя и теперь рьяно танцевали под раздражающие звуки, вырывающиеся из заезженной пластинки «Crazyfrog». Тело призывало выворотить наружу содержимое ненасытного желудка, озадаченного вчерашней щедростью. Перед глазами плыли круги цвета детской неожиданности. Добрым это утро точно не назовешь.

Затянувшееся прощание с работой, судя по отвратительному состоянию, протекало успешно. Даже изобилие осеннего солнца за окном не пробуждало теперь внутреннего удовлетворения, радости и счастья. Видимо, что-то безнадежно сломалось и уже никогда и никому этого не починить.

Воспоминания о незапланированной пьянке были скудными. Их явно не хватало для составления пазла осмысленной картины жизни. Сплошное белое пятно, забрызганное короткими эпизодами событий, не привязанных к месту или времени. Отчетливо помнил я только утро среды. Какой день недели сегодня, я представления не имел, но это было не столь важно.

— С-с-с…  Сколько сейчас времени? — прохрипел я пересохшим горлом и взглянул на наручные часы.

К сожалению, швейцарские куранты выглядели ненамного лучше меня. Защелка браслета приказала долго жить, сапфировое стекло украсилось узором из трещин и мелких осколков, несмотря на заявленную производителем твердость, а стрелки часов застыли в вечности на одиннадцати минутах полудня. Ну, хоть титановый корпус не сломан. Не все, значит, еще потеряно: пару раз в сутки они точно покажут правильное время.

Придется все-таки вставать, несмотря на отсутствие желания и сопротивление бренного тела. Не успел я об этом подумать, как раздались напевные трели сотового телефона. Судя по удаленности звуков, он находился на кухне и пытался с помощью вибрации достичь края стола. Идти не хотелось, и я дожидался, плотно стиснув зубы, пока иссякнет терпение неизвестного собеседника.

Настойчивость звонившего оказалась сильнее — он явно не привык сдаваться. К тому же я все-таки решил спасти «самоубийцу» сугубо из корыстных побуждений. Денег на новый телефон мне «тупо» жалко. Я медленно поднялся с кровати и с той же скоростью отправился на кухню, выражаясь на ходу легкой нецензурной бранью. На экране я ожидал увидеть что угодно, но только не издевательскую надпись «неизвестный абонент». В эту секунду телефон сиганул вниз, но я поймал его на полпути к паркету. Произошло это скорее благодаря чуду, чем феноменальной реакции.

— Да! — резко, насколько, конечно, смог в своем состоянии, ответил я, поднося сотовый к уху.

— Добрый день! — раздался до безобразия радостный и громкий, словно колокольный звон, баритон.

— Я бы поспорил…  насчет его доброты. Кто ты и чего хотел?

— Владимир это, не узнал? Богатым, значит, буду.