И в глубине души, мне было очень лестно, что он рядом.

Я наслаждалась этим намного больше, чем следовало бы.

Он был рядом со мной, потому что сам этого хотел. Я не дразнила его своим телом, не шептала ему ласковых слов, не подсыпала секретного порошка в его бокал. Он был первым за пределами «Ачурди», с кем я пробыла рядом столько времени. Пожалуй, это даже слишком затянулось.

За время работы я переспала с некоторыми из Оленей, но только ради удовлетворения естественных потребностей. Никому из этих парней не было нужно ничего серьезного. В их распоряжении было двадцать девушек, и они мутили со всеми.

А это не было похоже на внимание со стороны Оленя.

Это было что-то более живое.

— Дже.

Он просто назвал свое имя, но это имело огромное значение. Это было что-то личное и теплое в этом холодном омуте.

Несмотря на то, что он закончил говорить несколько секунд назад, его голос все еще разливался эхом во мне.

Дже.

Это было прекрасное имя. Ни одного из моих объектов не звали так. Это почему-то имело для меня колоссальное значение.

Сама боясь того, что могу ляпнуть, я предпочла промолчать. В данный момент мой язык мог стать моим врагом. Его взгляд заставлял меня чувствовать себя потерянной. Я смотрела на него дольше, чем должна была только потому, что мы стояли на пешеходном переходе.

Пока мы ждали, когда изменится сигнал светофора, я указала ему на дом, в котором жила. Он возвышался над другими зданиями вокруг.

— Вот здесь я и живу.

Еще до того, как я вновь посмотрела на него, ощутила, что он продолжает изучать меня глазами, а не смотрит в сторону высотки, на которую я указывала.

— Я прекрасно справлюсь с остатком пути без сопровождения, — практически прошептала я, хотя пыталась говорить как можно громче.

— Я не сомневаюсь, что ты справишься, но все же пойду с тобой.

Я не могла найти слов, чтобы заставить этого парня отступить. Понимала, что должна что-то сказать, но не знала что. Хотя, на самом деле, просто не хотела ничего говорить. Я хотела оставаться сама собой и самостоятельно принимать решения в жизни. Но меня лишили такой возможности. Поэтому я попыталась включить в себе Винтер и стиснула зубы.

— Не нужно меня сопровождать!

— Не нужно? — он посмотрел на меня, демонстрируя свою густую щетину на подбородке и усталые глаза. — Может еще выпьешь со мной?

— Ты не...

— Ну, так что ты ответишь?

Он сделал шаг навстречу ко мне, и у меня перехватило дыхание. Он был менее чем в полуметре от меня, и я чувствовала его. Мне казалось, что он касается меня, а его горячие руки лежат на моей талии.

— Я услышал тебя. Но сейчас задал тебе вопрос.

Я отрицательно покачала головой. Сделала это изо всех сил.

В это время Винтер может возвращаться домой и в любую секунду может проехать мимо. Если она увидит нас, то выскочит из авто и устроит здесь грандиозный скандал. Да и любая из наших девушек, живущая в этом районе, может увидеть и сделать то же самое. Я должна была как-то уйти от него.

— Я правда не могу.

— Ты уверена? Мне почему-то кажется, что ты хочешь пойти со мной, и скорее всего, пойдешь. — Он достал свой телефон и что-то набрал в нем. — Машина приедет за мной через пять минут. Решай, идешь ты со мной или отправляешься домой. Выбор за тобой.

Слева от нас находился небольшой магазинчик. Над входной дверью у него был большой козырек, который создавал такую темноту, что я едва могла рассмотреть входную дверь. Это было идеальное место, где можно дождаться такси.

Но потом я снова бросила взгляд на свою высотку, которая была уже совсем близко.

Сейчас мои глаза вернулись к Дже.

Он ждал от меня ответа.

И мне нельзя было ошибиться.

Бородач

В то утро, когда я должен был вылететь в Майами, на пороге тюрьмы появился Бонд. Поскольку все трое охранников в данный момент находились в Венесуэле, и оба уборщика были слишком заняты, чтобы отлучиться, а необходимость привезти заключенного № 1516 была острой, то он предложил свою помощь по доставке. Мы не часто прибегали к его помощи, но если это случалось, он никогда не отказывал.

Поскольку мой рейс был через час после того, как Бонд прибыл, у нас не было особо времени, чтобы наверстать упущенное общение. Всего пару минут, чтобы он рассказал мне о делах в цехах, а я кратко упомянул о своих инвестиционных проектах с Лейлой. Затем я запрыгнул в лодку, чтобы добраться до аэропорта, и сел на частный рейс.

Я был чертовски удивлен, когда через несколько минут на борту нарисовался Бонд.

— Не против, если я составлю тебе компанию? — спросил он меня, как только вошел.

Я сидел на своем месте, пристегнутый ремнем, с бокалом в руках и с планшетом на коленях. Погасил экран и скрестил ноги.

— Конечно, присаживайся.

Борт самолета был рассчитан на десять персон. С одной стороны располагался четырехместный диван, а с другой в ряд стояли два одноместных кресла и пара сдвоенных сидений лицом к друг другу. Я устроился на сдвоенном, а Бонд занял место напротив меня, бросив свой дипломат рядом и пристегнув ремень.

— Я думал, что ты планируешь провести несколько дней с Шэнком.

— Обстоятельства изменились, поэтому я должен вернуться. Решил, почему бы не полететь вместе с тобой? — произнес он, хотя его взгляд говорил совсем о другом.

Это было одним из преимуществ моей работы: я прекрасно умел читать по глазам и отлично понимал, когда кто-то лжет или что-то недоговаривает. И почти всегда я знал, что нужно сделать, чтобы мне сказали правду.

В случае с Бондом, достаточно было просто задать ему вопрос.

— Так все-таки почему ты возвращаешься?

Прежде чем он успел что-то ответить, возле него нарисовалась стюардесса.

— Я могу предложить вам что-то выпить?

— Виски. Неразбавленный.

Очень скоро она вернется со стаканом виски, и еще до конца полета отсосет ему. Пить и кончать были единственными вещами, которыми можно было заняться во время столь долгих перелетов, и эта цыпочка всегда была больше чем готова помочь и с тем и с другим.

Теперь со стаканом виски в руках, он закинул свою ногу в ботинке на колено второй ноги и пристально посмотрел на меня.

— Я просто хотел проведать тебя. Прошло уже много времени. Хотел убедиться, что с тобой все в порядке.

Полная чушь.

— Назови мне причину, Бонд. Какой бы она ни была.

Я поднял свой стакан, тряся его так, чтобы кубики льда ударялись об стенку.

Стюардесса заметила мой знак и дала знать, что принесет еще.

— Давай начистоту, — настаивал я.

Он ничего не говорил, когда цыпочка принесла мне выпивку, и не проронил ни слова, даже когда она удалилась. Затем наш самолет вышел на взлетную полосу, и пилот сообщил нам, что мы взлетаем.

Когда шасси оторвались от земли, отпив несколько глотков виски, он наконец-то заговорил.

— Думаю, пришло время, когда тебе нужно вернуться домой.

Это случилось. Он произнес то, чего я так боялся услышать.

Если бы он озвучил это, когда мы были в тюрьме, я бы сбежал в город. Я бы даже снял там номер в отеле, чтобы дождаться того момента, когда он уедет. Но я не мог сбежать с борта самолета. Бонд все продумал. Я думаю, что таким был его план изначально. Потому что заставить меня говорить об этом дерьме, можно было, только загнав меня в угол. Это он и сделал.

— Я и возвращаюсь домой, — сказал я. — Каждые несколько недель.

Я посмотрел в окно, видя перед собой проплывающие облака, и знал, что турбулентность останется позади, как только мы их минуем. По крайней мере, я был уверен, что самолет перестанет качать. Но, кто может знать, к чему приведет этот чертов разговор?

— Так вот, значит, как ты теперь это называешь? Дом?

— Это место, где я живу, где я сплю, где отсасывают мой член. Так что, да, это мой дом.