Поздравляю тётку, она искреннее радуется и благодарит от всей души.

Год назад я узнал о том, что у Раи онкология. Карцинома яичников. Казалось, ничего не предвещало беды, но анализы показали обратное. Непринятие, отрицание. Сокрушительный удар под дых. Это был один из самых кошмарных периодов моей жизни, когда одновременно хотелось биться головой о стену и вымаливать здоровье для Раи у кого угодно. Хоть у чёрта, хоть у бога.

Мы не теряли времени. Сразу же поехали в столицу и приступили к лечению. Рае была показана срочная операция и химиотерапия. Прогнозы ставили не слишком радужные, но мы боролась изо всех сил и продолжаем делать это и дальше. До полной победы.

— Соня просила передать, что ей очень жаль, — обращаюсь к тётке. — Важная тренировка перед матчем. Пропустить не смогла никак.

— Мы созванивались, Яр, — кивает Рая. — Я всё понимаю. Как у вас отношения в целом?

— Терпимо.

Тётка недовольно поджимает губы и тихо вздыхает. Она спит и видит, чтобы мы с Соней помирились и стали полноценной семьей. Крепкой, дружной. С маленьким совместным ребёнком.

Я тоже этого хочу и мне правда жаль, что у нас всё получилось неправильно. От и до. Но заставлять человека идти против собственных желаний — не в моих принципах. Можно сломать, прогнуть, заставить. Вот только получу ли я от этого полное удовлетворение — огромный вопрос.

Соня чётко озвучила свою позицию. Она не хочет иметь со мной ничего общего, кроме Веры. Всё остальное — было огромной ошибкой. Эмоции, секс. И я либо мирюсь с этим, либо нет. При втором варианте, вероятно, теряю расположение дочери — чудесной девочки, которая унылыми вечерами вытягивает мою чёрствую душу из вязкого болота и раз за разом пытается привнести в неё что-то светлое и тёплое.

Рая накрывает на стол, общается с Верой насколько это возможно. Развлекает, веселит. Вскоре к нам присоединяется Антон, который вырвался на время обеденного перерыва. Мы с Верой тоже ненадолго. Поздравим, посидим часок-другой и будем возвращаться в город. Соня пока не доверят мне ребёнка на длительный срок.

— Кстати, тебе удалось познакомить Верочку с отцом? — интересуется Рая во время трапезы.

— Нет.

— Почему?

— Сначала не было времени, а теперь желания.

Тётка качает головой и откидывается на спинку стула. Она знает отца как облупленного, поэтому, скорее всего, догадывается каким был итог нашего первого и последнего разговора о Вере.

— Не поверил? — хмурится Рая.

— Ничего нового, да. Сказал, что примет внучку только после генетической экспертизы.

— Вот кусок идиота! — в сердцах проговаривает тётка. — Вова понятия не имеет, что теряет!

В этот момент начинает звонить мой телефон. Я прошу Раю присмотреть за Верой и отхожу немного в сторону. Ненадолго прикрываю глаза, когда снимаю трубку. Слушаю взволнованный и звонкий голос Сони. Она всегда на нервах, когда я занят дочерью. Часто ждёт самого худшего. Наверное, когда я оступлюсь и промахнусь, Соня получит полное право не отпускать со мной Веру. Она наивно надеется, что когда-нибудь я окончательно исчезну из их размеренной и спокойной жизни, в которую своим появлением внёс нехилый дисбаланс.

— Как у вас дела? — спрашивает Соня.

— Все в порядке. Обедаем.

— Булочка не просилась домой? Не плакала?

Плакала в дороге после короткого сна. У меня проскальзывали мысли свернуть обратно — поближе к дому и Маргарите Игоревне, но удалось разрулить ситуацию самостоятельно. В чём я ни за что не признаюсь.

— Мы справляемся, Сонь. Честное слово.

— Фух. Я всю тренировку как на иголках. Сейчас перекушу и продолжим.

— Занимайся, не будем тебя отвлекать.

Я собираюсь положить трубку, но Соня неожиданно окликает меня по имени.

— Яр! Бабушка умоляла позвать тебя к нам завтра на ужин. Что скажешь?

— А ты? — невесело усмехаюсь.

— Ты знаешь моё мнение, и оно не изменилось, но запрещать тебе приезжать к нам в гости я не могу.

— Передашь Маргарите Игоревне, что у меня завтра вечером важная встреча. Она наверняка поверит.

— Спасибо за понимание. Я должна была тебя уведомить.

— Понимаю, да.

Заканчиваю разговор и кладу трубку. На экране висит пара непрочитанных сообщений, а внутри растёт раздражение. Возвращаться к столу в таком состоянии — не лучший вариант. У Раи возникнут вопросы на которые я не смогу дать ответ.

Фоном улавливаю как забавно тётка играет с Верой. Градус негатива внутри меня ощутимо падает вниз. Чуть позже Рая просит позвать папу к столу. Папу, то есть меня. Я до сих пор никак не могу привыкнуть к своему новому статусу, хотя прошло четыре недели как мы знакомы с Верой и три как я официально являюсь её отцом.

Бывает, просыпаюсь утром раньше будильника, открываю глаза и долго таращусь в потолок. Представляю наши будущие встречи. Общение, контакт. Если раньше Булка никак не хотела меня даже касаться, то сейчас её не оторвать. И это неимоверно воодушевляет. Наверное, ни одной девчонке я никогда так отчаянно не желал понравиться как собственной дочери.

— Зови папу, малыш, — произносит Рая. — Папа!

Бросаю на них короткий взгляд, усмехаюсь. Прочитываю сообщения и прячу телефон в карман джинсов. Неторопливым шагом приближаюсь к беседке.

— Такоё лёгкое слово, да? — не унимается тётка. — Папа.

— Па-па! — неожиданно быстро повторяет Вера.

Я часто моргаю, склоняю голову набок. Кажется, что глюки, но нет. Чистый кайф, блаженство. Оно потоком распостраняется по венам и качает сердце.

— Боже, Яр, ты слышал? — восклицает тётка. — Булочка сказала «папа»!

Подхватываю Веру на руки, прижимаю к себе. Нежно, осторожно. Она настолько особенная, что чувства не поддаются ни одному полному описанию. Рядом с ней я окончательно размякаю.

— Повторишь? — интересуюсь у дочери дрогнувшим голосом. — Как ты меня сейчас назвала, малыш?

— Папа, — чуть тише отвечает Вера, смущенно пряча лицо в крохотных ладошках.

Сердце разбухает до необъятных размеров и давит грудную клетку. Первое настоящее слово от Веры, и оно звучит для меня. Короткое, простое, но безумно значимое и ёмкое. И лишь один факт омрачает радость, которая взрывает виски — Соня наверняка меня убьёт.

Рая не желает отпускать нас домой с пустыми руками, поэтому всучивает какие-то контейнеры с едой. Часть этих контейнеров предназначается Соне. Я клятвенно обещаю, что при встрече обязательно их передам. На том и прощаемся.

Пристёгиваю Веру в автокресле, сажусь за руль и выезжаю со двора. Напоследок посигналив Рае, скрываюсь за поворотом.

Посидели отлично. Тепло, душевно. Дочь вела себя как ангел. Без конца повторяла слово «папа», обращаясь непосредственно ко мне. Видела, как я живо реагирую на её слова. Восхищаюсь, улыбаюсь и хлопаю в ладоши. Самый кайфовый момент. До дрожи. У Сони их было масса, у меня пока один.

На въезде в город образовывается немаленькая пробка. Я посматриваю на часы и понимаю, что мы немного задерживаемся. Это не понравится Соне, поэтому постараюсь нагнать или поехать по сокращённому пути.

Вера ведёт себя мирно и спокойно. Она занята игрушкой — забавным мягким жирафом, которого подарил ей Антон. Спустя несколько минут без движения дочь начинает скучать и с досадой бросает игрушку об лобовое стекло.

— Бедный парень, — с усмешкой качаю головой. — Ему, наверное, больно.

Понимаю жирафа из-под сидения и пытаюсь вернуть дочери, но она вдруг оттопыривает нижнюю губу и начинает плакать. Громко, отчаянно. Даже сердце сжимается.

— Ты расстроилась, что ли? Я пошутил, малыш. Жираф молодцом. Даже не кольнуло нигде.

Мои слова мало помогают, поэтому я отстёгиваю ремень безопасности и оборачиваюсь к дочери. Предлагаю печенье, воду, мультики, звезду с неба. Всё, что угодно, лишь бы перестала плакать. Сзади сигналит автомобиль, пробка двигается черепашьим шагом. Булка не утихает. Вдобавок на приборной панели начинает настойчиво звонить мобильный телефон.