— Пошли, у меня нет времени. Или оставайся здесь! — незнакомая мне дочь какого-то должника вцепилась в мою руку и бежала за мной в машину. Отвёз её домой, по пути поднимая своих.

— Всё, иди. И отцу скажи, чтоб решал свои вопросы сам. — А она сидит и смотрит на меня.

— А я… Я ещё раз вас увижу? — спрашивает вдруг.

— Ты дура? Я тебя с хера стащил, и не факт, что с единственного за эту ночь, а ты утереться не успела уже о мужиках думаешь? Пошла вон! — взбесила меня эта идиотка.

Я тогда был слишком молод, тех, кого я мог назвать своими людьми, было не больше двух десятков. Но каждому я доверял. Я с трудом понимал день или ночь вокруг. Отчаяние не давало думать о времени. Мы врывались на точку, принадлежащую Вархадовым, будь то дом, хата, зал для бойцов, притон, выдаваемый за кабак, и просто вырезали всех, пока перерывали всю точку вверх дном. Собственный пот смешался с чужой кровью, от нас самих несло уже, как от падали.

— Брат! — пробился сквозь стену безумия голос брата. — Приди в себя! Что происходит? Ты третий лень топишь город в крови, вырезал уже целый род, досталось и родственным семьям Вархадовых.

— Они забрали моё! — повторяю, как в бреду.

— Ты отомстил, Тайгир! Всё, отзывай бойцов. — Брат тогда меня остановил, привёл в чувство, заставил вспомнить, что я человек, а не кровожадный монстр.

Только два дня спустя, я окончательно пришёл в себя. Мы впервые за очень долгое время собрались дома, в комнате, которую Амиран использовал, как домашний кабинет.

— Я тебе сотни раз говорил, чтобы решал вопрос! — не выдержал я визгливых выкриков Расима. — Ты наобещал Вархадовым, что я приму их сестру женой, и они посчитали, что нацепили на меня ошейник, указывать мне вздумали, позволили себе вести себя со мной, словно я у них в подпевалах на побегушках!

— Ты! — взорвался Расим. — Это был сильный род, наши союзники! Не хотел он! А ты всех под ноль, потому что жениться не хотел? От тебя только и требовалось, что хер в дырку сунуть…

— Расим! — осадил его Амиран. — Ты не имел права принимать такие решения и давать такие обещания. Ты не отец и не дед.

— Я старший!

— Нет. Хватит. Ты не в состоянии вести дела. — Перебил Расима Мир. — В семье разлад, люди хозяйскую руку не чувствуют, беспредел творят. Сейчас все притихли, напуганные Тайгиром, бояться, что следующими их семьи будут. Но с такими порядками, скоро и этот страх не удержит. Новой войны наша семья не выдержит.

— И кто же будет теперь нашим старшим? — ухмыляется от злобного бессилия Расим.

— Мир. И никто другой. — Отвечаю ему я. — Я только его руку над собой соглашусь терпеть.

С того дня старшим рода стал Амиран. Теперь он говорил от имени Тахмировых на совете. Бордели брат превратил в клубы. Девки там были, и многие как и раньше приезжали туда именно ради подобных услуг. Только теперь там никого против воли не было, и насильно не держали. И толкать наркоту на нашей территории теперь запрещалось.

Пару раз совсем обитые пытались, что называется сменить вожака. Новые порядки многим прихвостням Расима пришлись не по нутру. Таких осаживал я сам. Окончательно. И уже вскоре моя репутация оставляла желать лучшего. Палач и отморозок. Пугало для своих и чужих.

После того разговора, немного очухавшись я откопал в себе надежду, что может те слова, сказанные в начале вечера на русском, стали для моей девочки причиной уйти? Она гордая, объедки с чужого стола подбирать не будет.

Попытался отследить по карте, которую я ей дал вначале, когда только привёз к себе. Но оказалось, что за всё время, по ней не было не одной операции. Вот тогда я знатно подофигел. А на что она покупала продукты? В моей квартире появились какие-то полотенчики, коврик в ванну, пару комплектов постельного белья. Все эти её порошки, гели… Это что получается, я месяц на содержании у девчонки был? Очень весело!

Подъезд, в который всегда заходила Злючка оказался проходным, консьержка долго смеялась, рассказывая, что пол мединститута девчонок так парням мозги пудрит. А ещё и половина квартала таким образом выходит к дороге.

Последней ниточкой оставался конспект. Власова Алина Андреевна действительно оказалась студенткой мединститута. Только четвёртого курса, а не первого. И жила в общежитии. И как мне сказали на вахте, сейчас была в комнате. Кареглазая, со слегка смуглой кожей, длинноволосая брюнетка. Когда по описанию вахтёрша опознала ту самую Алину, у меня просто крылья выросли за спиной. Не уверен, что кто-то ещё поднимался на пятый этаж по лестнице с такой скоростью.

Иду, отмечая номера комнат на дверях. Пятьсот пятнадцатая. Стою, пялюсь в дверь, из-под которой пробивается полоска света. А руку поднять, чтобы постучать не могу, сил нет. Пять дней! Чёртовы пять дней. Я за это время словно стал старше на жизнь, прошёл через ад, который сам же и устроил.

Едва услышал шаги за дверью и та распахивается. Стоим, смотрим друг на друга. Смуглокожая, черноглазая, с длинными тёмными волосами… И не та. Чужая какая-то девка.

— Ты кто? Алина где? — спрашиваю отчего-то перепугавшуюся до трясущихся рук девицу.

— Я Алина. — Заикается она и осматривается, словно старается удрать.

— Этот конспект твой? — тычу ей тетрадку под нос.

— Мой, я на первом курсе писала. Он уже года три по рукам ходит. — Немного отходит она.

— А ты не давала первокурснице? Или может с тобой в комнате девушка живёт. Тоже тёмненькая. — Надеюсь на чудо.

— Нет, я одна в комнате. — Распахивает она дверь шире.

От стены до стены кровать, впритык между кроватью и другой стеной стоит стол, сбоку от него небольшой и очень старый холодильник, повёрнутый дверцей к входу в эту нору. Прохода между кроватью и холодильником нет. Да это не комната, а какой-то шкаф!

Вышел из общежития и со злости ударил по машине. А с кем я вообще жил? Может об этом она и хотела поговорить? Не зря же с имени начала.

На следующий день я вернулся к общежитию в надежде, что может эта Алина хоть что-то вспомнит, кому она отдавала эту тетрадку, может так по цепочке и доберусь до своей Алины-не-Алины. Но подходя к общежитию сбоку, так как машину надо было ещё умудриться поставить, увидел, как два бугая тащат мою вчерашнюю знакомую к машине. Та упирается, но никто не обращает внимания на происходящее.

Только какая-то женщина лет пятидесяти посмотрела в спину бугаям и поспешила в обратную сторону. Я насчитал человек пять, вместе подняли бы шум, да наваляли от души. Но нет, всем сыкотно, подленькая мыслишка, что может за дело, забивает совесть в прямом смысле ногами. Зато сами целы.

Один из нападавших открыл багажник внедорожника и сам в него же и лёг. Мне рассусоливать некогда, мне эта девица нужна здоровая и в памяти. Второй рыпнулся ко мне, отшвырнув свою жертву так, что она не слабо приложилась о загородку стоящих рядом мусорных баков. Всё своё внимание он сосредоточил на мне, а зря. Кирпич в основание затылка сильно меняет планы и более крепких ребят.

— Сразу видно, медик. — Говорю, пока думаю, как бы упаковать этих ловцов.

— Я пока только учусь. — Вроде как оправдывается будущий медик.

Пришлось звонить своим, чтоб отвезли подальше, нам тут тишина нужна и покой. А не непонятно откуда взявшиеся орлы на тачках с номерами соседнего региона и при стволах.

— За тобой? — киваю в сторону машины.

— Тайгир, у них тут мета целая партия. Прям спец. заказ. — Говорит мне один из парней.

— Надо найти, кто варил, и выселить с нашей территории. Своей нечисти по макушку, ещё и залётных нечего прикармливать. — Тащу девицу в сторону общежития. В её комнате усаживаю её на кровать.

— Давай так. Я понимаю, что Алина из тебя, как из меня Зигфрид. И судя по тому, что я сейчас видел, тебе нужна помощь. Мне тоже нужна помощь. Но в этом институте. Ты помогаешь мне, я защищаю тебя. — Предлагаю ей.

— И что такого тебе понадобилось в институте, чтобы я могла тебе помочь? — настораживается Алина.

— Нужно в вашем институте найти одну Золушку. Только моя убегая, вместо туфельки оставила твой конспект. — Рассказываю ей про свою ситуацию, не скрывая и последний разговор в ресторане.