— Она думает, что я хотел сам развлечься и отдать другим…

— Тайгир! Она восемь лет жила одна! Она взрослая баба. А ты собираешься её женой в дом ввести? — говорит Амиран.

— Не переживай, в твой не приведу. — Огрызаюсь я. — Ты прекрасно знаешь, что пять лет из этих восьми она прожила вместе с Кирой. И ты, как и я, прекрасно знаешь, как они жили.

— Да. А оставшиеся три она прожила фактически в казарме, среди толпы мужиков! Где на одну девку приходится по паре сотен мужиков в лучшем случае! Ты собрался принять бабу после роты херов? Причём в прямом смысле? — бьёт словами наотмашь Амиран.

— Уйди. — Говорю ему.

— Брат…

— Уйди, сказал. Иначе, я тебе сейчас каждое слово обратно в глотку вобью! — сорвался я с кровати. От рывка я почувствовал боль сразу в нескольких местах.

— Швы! — рявкнул брат, нажимая кнопку вызова персонала.

— Убью! — на пороге застыла Оксана, оказавшаяся здесь буквально за десять секунд. — Лежать! Готовьте процедурку!

Крикнув кому-то в коридор, она сама выскочила и вернулась с каталкой. Следом в палату забежали и два медбрата.

— Сам справлюсь! — отказался я от их помощи.

— Сам ты уже справился! — шипит она, регулируя высоту каталки, чтобы я мог на неё лечь, как можно меньше напрягаясь. — Меньше двух часов назад всё было хорошо! Подхожу к посту и слышу вызов в эту палату! И вижу, что абсолютно спокойные швы, вдруг начали кровоточить! И с чего такие чудеса?

— Кто-то думает не тем местом! — отвечает ей брат.

— Кто-то слишком распускает язык! — предупреждаю его.

— Что? Серьёзно!? — даже останавливается на секунду Оксана и перестаёт толкать каталку, на которой я лежу. — Это всё из-за того, что кто-то из вас что-то не то сказал? Да вы издеваетесь?

— Есть слова, за которые убивают. — Говорю ей.

— Нет таких слов! Кто бы и что не сказал, какая бы грязь в тех словах не звучала! Эта грязь пачкает лишь говорящего. — Удивляет меня Злючка. — А вас, Амиран Аланович, я считала разумным и достойным человеком. Где были ваши мозги, когда вы своего братца против шёрстки погладить решили? Вы другого времени для этого найти не могли?

— Я признателен тебе за спасение жизни моего брата, но не стоит слишком на мою признательность полагаться. Неуважения к себе я терпеть не стану. — Нарывается братец и заодно мне показывает своё отношение к моей женщине.

— А мне есть за что вас уважать? Потомственные содержатели борделя, бандиты и те, благодаря кому нормальные люди не могут жить спокойно. — Вгоняет нас обоих в ступор несколькими словами Оксана. — Я вам признательна за спасение жизни моей сестры, а к Кире и Зарине я именно так и отношусь, но не стоит считать, что это перекроет всё остальное.

Брат оторопел, в таком тоне с ним разговаривали впервые. И то, как его отшили его же словами, заставило его задуматься, я видел, как изменился его взгляд, которым он проводил Оксану, заталкивающую каталку в процедурку. А для меня настораживающе прозвучали её слова, которыми она описала всю мою семью.

Обратно в палату меня уже отвозили медбратья. Но подумать в одиночестве у меня не получилось. У меня были гости. Сабир привёз Киру. Ходить он ей пока не разрешал, поэтому она была в передвижном кресле-коляске. Я еле сдержался, чтобы не заржать, глядя на Агирова. Он напоминал сейчас маму-кошку, у которой котята разбежались в разные стороны, и от жены отойти не мог, и обратно к детям рвался.

— С кем племянников оставили? — улыбаюсь я.

— С ними Влад и врачиха. Алина Андреевна. — Отвечает он, Кира смотрит на меня, молчит, улыбается, а глаза полны слёз.

— Ну, ты чего, сестрёнка? — притягиваю её руку к своей щеке.

— Мы очень испугались за тебя. — Говорит она.

— Ты что? Я парням барабан купил и синтезатор! С лампочками и на батарейках. Я не мог помереть раньше, чем вручил бы им эти подарки. — Пытаюсь перевести всё в шутку. — Про Оксану уже знаете?

— Про то, что она с удивлением узнала, что у неё есть муж? Конечно, она сама и рассказала. — Непонятно отчего довольно лыбится Агиров.

— А ты? — спрашиваю Киру. — Уже решила, на чью сторону встанешь?

— Решила. — Кивает головой сестрёнка. — Я хочу, чтобы вы оба были счастливы. Поэтому не полезу с советами и нравоучениями. И сторону я готова занять только вашу, а не кого-то из вас.

— А мне нравится позиция Заура, считать подруг жены родственницами. — Сабир даже и не пытается скрыть того, что жена, главное его сокровище, его взгляд от Киры не отрывается.

— Это ты к чему? — уточняю непонятную фразу.

— К нашему разговору в день нашей с Кирой свадьбы, когда я её у вас обратно забрал. — Напоминает он, как мы с братом обещали ему проблем, пользуясь положением родственников жены.

После небольшой ссоры с собственным пациентом, я вернулась к своей работе. У Тайгира было достаточно шрамов. На плечах, на груди, на руках. Я спокойно опознала и следы пуль, и шрамы от ножевых ранений. Некоторые, как тот, что был на плече, я просто узнала, потому что видела раньше. Но вот спина…

Я только сейчас задумалась о том, что пока мы жили вместе, Тайгир не только не тянул меня в кровать, но и не позволял себя ходить по дому раздетым. Никаких выходов из душа в полотенце или попыток усесться завтракать в одних трусах. Я не придавала этому значения, потому что судила по себе. Я же не позволяла себе разгуливать по дому в одном нижнем белье или забыв умыться и причесаться.

Может, сказалось то, что у нас с мамой дома такого не было. Мама говорила, что она слишком уважает меня и себя, чтобы выглядеть неопрятно или неодетой. А может вбились как правило слова бабушки, Халилы Омаровны.

— Ты у нас такая красивая девочка, ты всегда должна быть такой, чтобы мы смотрели и радовались, какая красавица у нас растёт. — Говорила она, заплетая мне сложные косы, вместо моего любимого хвоста. — Чтобы взглянули и сразу заулыбались, потому что ты наша радость, украшение нашей жизни.

Сейчас, видя эти шрамы по всей мужской спине, я даже не могла предположить как их можно получить. Причем многие из них пересекали друг друга, одни накладывались на другие.

Я прекрасно понимала, что чувствительность в области повреждённой кожи снижена, если вообще сохранилась. В тот момент, когда мои пальцы прикасались к этим застарелым шрамам, я переставала воспринимать Тайгира как угрозу, как нечто, несущее зло мне и моим близким. В душе всколыхнулась злоба к тем, кто посмел сделать такое.

Понимаю, что передо мной взрослый мужик, что уж кто-кто, а Тайгир Тахмиров точно не нуждается ни в чьей защите, а если вдруг что-то и произойдёт, то у него есть старший брат, который сейчас пристально наблюдает за каждым моим движением. Чувствую, как напрягается под руками тело Тайгира. Но ничего не могу сделать, да, не самые приятные ощущения, особенно после недавней операции, но по-другому не выйдет.

Объяснив сразу обоим братьям о назначениях, я как можно быстрее покинула палату. Мне нужно было время и хоть какое-то уединение. Неожиданно взбунтовавшиеся чувства вдруг ткнули меня носом в то, что не только страх вызывает у меня Тайгир. И далеко не только одну ненависть за своё предательство и попытку превратить меня в девочку для развлечений для толпы уродов!

— Спокойно, Ксана! Ты взрослая женщина, у твоего тела есть свои потребности, на которые ты забила, вот тебе организм и выдаёт коленца. Тайгир мужчина красивый внешне, с красивым телом, у тебя к нему были чувства… Вот гормоны и попытались править! — тихо убеждаю саму себя. — Сейчас нужно просто отвлечься!

Лучшим способом отвлечься я посчитала посещение Киры. Тем более, что видела её за эти дни мельком. Сейчас, когда её супруг перестал в буквальном смысле рычать на любого, кто осмелился приблизиться к Кире и детям ближе, чем на полтора метра, навещать подругу можно было без риска для жизни.

Впрочем, были и исключения. Голос одного такого "исключения" доносился из палаты. Центр новый, навороченный, а стены палат как картонные, слышимость изумительная.