– Как дела, Сашок? Завяз в мафиозной рутине?
– Дмитрий? Привет, – Александр поскреб в затылке. – Да как тебе сказать… Скорее, не завяз, а влип. Как говорится, по уши, по самую маковку.
– Может, нужна помощь?
– Пока обойдусь.
– Ну и ладушки. А у нас новость: Борейко пропал. Ищем по всему городу. Ребята из оперативного клянутся, что не видели его со вчерашнего дня.
– Может, наш майор загулял? Чего вы так взгоношились?
– Да, Сашок, видно, ты и в самом деле влип. Или еще не выспался?
– Почему ты так решил?
– Да потому что не мог он загулять! На эту ночь он самолично назначил проведение операции, понимаешь? И пропал… Митрофанушка рвет и мечет. Он ведь успел наверх доложиться, а сейф у Борейко пуст. Исчезли практически все материалы. И ребятам своим он ничего не сообщил.
– Дома у него были?
– Само собой. Нет там никого.
– Странно…
– Еще как странно! В общем каша заваривается серьезная. Ты-то подъедешь?
– Попозже.
– Тогда бывай!
Вернувшись к столу, Александр сунул лист в полиэтиленовый пакет и спрятал в планшетку. В лабораторию он все-таки забежит. Мало ли что. И перед Лесником легче будет отчет держать, и перед Митрофанушкой… Подтянув брюки, он снова оглядел себя в зеркале. Некоторые люди любят прибегать к уловкам, которые, как им кажется, украшают их. Кто-то оборачивается в профиль, кто-то напрягает бицепсы и расправляет плечи, очень многие ходят тяжеловатой развальцей, расставив руки подобно гиревикам из цирка. У Александра подобных поз не существовало. Черт его знает почему. Не привык и не научился. У Димки Губина они были, а у него нет. Димка и одевался-то, как заправский дэнди, а Александру зеркало было необходимо только для того, чтобы лишний раз поиздеваться над собой. Утром – показать язык, вечером – послать к черту или куда подальше. А чего еще он, в сущности, заслуживал? Следователь-маргинал, недотепа, выброшенный из седла в первом же серьезном бою. Вот и сейчас начинается: «отчитаться перед Лесником, отчитаться перед Митрофанушкой…» Черта-с два! Он мысленно вскипел. Разве обстоятельства не изменились? Еще как! И разве не сказано, что раба нужно выдавливать из себя по капле?… Вот и будем выдавливать! Порой и маргиналы способны взбунтоваться. Особенно если их сбрасывают в фонтаны с седьмых этажей… Александр улыбнулся. Дело начинало по-настоящему затягивать. Этот этап он любил, пожалуй, более всего. Нет еще головной боли, но есть уже азарт. И в лабораторию он забежит отнюдь не для отчетности. Гипноз гипнозом, а экспертиза экспертизой. И Митрофанушка с Лесником здесь абсолютно ни при чем!..
Уже в прихожей он вспомнил вдруг о завтраке. Поразмыслив, махнул рукой. В самом деле! Если уж завертелась такая карусель, то плевать на завтраки с обедами.
В лаборатории у Иннокентия работали исключительно эрудиты. Об этом приходилось вспоминать всякий раз, попадая в царство реторт и электролизных агрегатов. Здесь говорили о Фрейде и Шопенгауэре, толковали о преимуществах люизита перед ипритом, рассуждая о талантах Иисуса Навина, не забывали и центурии Нострадамуса, а, цитируя фразы из Лопе де Веги, поминали всю французскую гвардию максималистов. Интеллект живет языком, и в интеллектуальных голосах звучала интеллектуальная снисходительность, провидческая усмешка не покидала лиц, а глаза поблескивали пониманием или чем-то весьма на него похожим. Всякого гостя встречали, как потенциального оппонента, и поддевали от души, опрокидывая шахматной акробатикой слов, добивая семизначными числами, оглушая хохотом гениальных глоток. Иннокентий, начальник криминалистической лаборатории, зубоскальство поощрял, и именно по этой причине заглядывать к «эрудитам» решался далеко не каждый. Вот почему, протягивая Кеше злополучный листок, Александр заранее морщился ожидая насмешливых замечаний. И последние незамедлительно последовали.
– Странная бумажка… Интересно знать, где она побывала? В каком таком удивительном месте? Ты действительно хочешь проверить ее?
– Да, и желательно поскорее.
– Результаты могут оказаться шокирующими, – предупредил Кеша. Кто-то из лаборантов прыснул.
– Сегодня на шутки отвечаю выстрелами, – Александр ожесточенно потер переносицу. – Дело серьезное. Замешан Лесник и вся его команда.
– Ого! – Кеша изобразил смешливое удивление. Подобными сентенциями его было не пронять. – Ты хочешь, чтобы мы осмыслили и осознали?
– Вот именно! Всю полноту ответственности и так далее… Это не просто листочек, а загадка номер один, с которой, собственно, все и началось.
– Ясненько! – Кеша пинцетом вытянул лист из пакета. – Бьюсь об заклад, на нем что-то написано. Или было написано.
– Молоком, – съехидничал девичий голосок.
– Невидимыми чернилами!..
Александр покосился на лаборантов. Силы, конечно, не равные. Если навалятся разом, ему даже не перекричать их.
– Один из помощников Лесника, – внушительно начал он, – отбросил копыта, подержав эту бумажку в руках. Ваша задача – сообразить почему. И на всякий пожарный довожу до сведения, что информация секретная и разглашению не подлежит.
– Будь спок, Александр Евгеньевич! Люди здесь сидят вдумчивые и задачи свои знают.
– Именно поэтому я и упомянул про секретность.
– Обижаешь, гражданин начальник.
– Не обижаю, а предупреждаю. Самым деликатным образом, – Александр шагнул к выходу.
– И ты не попьешь с нами чайку, не поделишься подробностями?
– Извини, Кеша, в другой раз и в другом настроении…
В отделе ему снова поведали о Борейко. Сперва Петя-Пиво, а затем и всезнающий Казаренок. Майор исчез и исчез бесследно. Периодически звонили родственникам, запрашивали городской морг и травматологические отделения. Как намекнул Челентано, начальство вибрировало и тому имелись веские основания. Исчезновение из сейфа документов, пропажа одного из сотрудников накануне важнейшей операции могли выбить из колеи и человека покрепче Митрофанушки. Димка Губин, Паша Семичастный и Коля Савченко рыскали по городу, проверяя все возможные адреса. Митрофанушка всерьез подумывал о том, чтобы объявить всесоюзный розыск. Сотрудники считали это лишним, а кое-кто даже полагал, что через день-два майор сам вернется, притащив кипу криминальных новостей или же связанного по рукам и ногам насильника.
В разгар беседы Александр услышал под окнами шум мотора. Подъехала машина Лесника.
На этот раз Маципура приветствовал его, как старого знакомого, Цой сдержанно кивнул. А через десять минут они уже въезжали в знакомую аллею. Побарабанив пальцами по колену, Маципура загадочно обронил.
– Сегодня вы познакомитесь с новыми людьми.
– Весьма рад, – пробормотал Александр.
Крякнув, Маципура дождался, когда автомобиль остановится и открыл дверцу.
«Новых» людей оказалось двое. В углу комнаты, закинув ногу на ногу, сидел Мамонт, первый зам Лесника, фигура не менее известная и по колориту безусловно превосходящая шефа. Впрочем, все условно. Серый, изящного покроя костюм, галстук с алмазной булавкой и зеркальные очки наверняка сразили бы Димку Губина, но Александр остался равнодушен. Более того, изучив внешность респектабельного зама, он решил, что простовато одевающийся Лесник ему куда как симпатичнее. Лицо и поза человека номер два дышали опасной самоуверенностью. Такие не любят выслушивать, слагая мнение в считанные секунды, и переубедить их – целая проблема. Второй новостью дня явилась подружка Лесника, та самая Регина, о которой поминал Маципура. Александр заметил, что последний, войдя в комнату, избегает взглядов в ее сторону. Легкий румянец играл на щеках здоровяка, и неожиданно для себя Александр ощутил, что его тоже охватывает подозрительное волнение. Регину нельзя было назвать красавицей – по крайней мере в общепринятом смысле слова, но то, как она себя держала, с каким выражением глядела на собравшихся, поневоле привлекало к этой даме внимание. Арсенал женщин воистину безграничен. Регина владела электричеством, которое завораживало. В ней угадывалась внутренняя сила, способная очаровывать и подавлять. Высокая, лишь на пару сантиметров ниже самого Александра, она обладала юношеской фигурой. Решительная линия подбородка, чуть вздернутый нос, короткая стрижка и брови, которые могли бы украсить любое лицо. «Атаманша,» – мысленно повторил он, вспомнив определение друга чекиста. Теперь по крайней мере понятно что это такое… На мгновение они встретились глазами, и, сморгнув, Александр в точности последовал примеру Маципуры, уставившись в стену с лиловыми обоями.
