Скривившись брезгливее, чем прежде, Цапий указал в сторону лагеря:

— Сходите, хорошо осмотрите эти следы. Изучите их хотя бы на тысячу шагов.

— Тысяча — это сколько? — не понял Ренатий, или, что скорее, пытаясь затянуть время, чтобы увильнуть от работы.

— Хрюк тебе объяснит. Идите.

Подождав, когда охотники удалятся, Цапий обернулся к Либерию:

— У нас заканчивается продовольствие. Надо возвращаться.

— Возвращаться?! Да это наверняка следы технотварей. Или хотя бы тех, кто что-то о них знает. Ведь все это, — Либерий указал на пепелище, — их рук дело.

— У нас нет продовольствия. Я не могу рисковать воинством Церкви. Лошади падают одна за другой, скоро нам придется нести амуницию и оружие на плечах, а затем и сами начнем умирать. Слишком тяжел оказался путь, пора разворачиваться.

— Те, кто оставили след, опережают нас на часы. Если не жалеть сил, быстро их догоним.

— Они тоже могут не жалеть сил. От лошадей по такому снегу толку мало. Даже эти пьяницы на лыжах могут ходить быстрее любого из нас. А если эти люди такие же умелые? Нет, брат, хоть и обидно останавливаться, но я командую возвращение.

— По возвращении я буду вынужден доложить иерархам о вашем малодушии! — в бешенстве, помноженном на отчаяние, выдал Либерий. — Мы ведь несколько месяцев потеряли на поиски древней скверны. Нам пришлось использовать невосполнимую силу артефактов, чтобы сломить горцев, шесть наших братьев потеряли, я уж не говорю о павших в битвах летом и по осени. И теперь уходить?

Цапий, тоскливо уставившись на юг, еле слышно произнес:

— Сколько ни идем, они нас постоянно опережают. Смирись, брат. Мы просто не рассчитали своих сил.

— Но мы пока не голодаем.

— Однако рационы сокращены, а это плохо — слабеем.

— Можно поискать дичь.

— Здесь ее нет. Лишь зайцы да лисы, и куда реже что-то стоящее. Даже сволки на зиму отсюда уходят. Мы только потеряем силы и время ради этих крох.

— В горах дичи было больше, по пути назад будем ее добывать.

— Она разбегается от нашего воинства. Слишком нас много. Сотню еще как-нибудь можно прокормить дичью, но две тысячи никак.

Слова Цапия навели Либерия на другую мысль:

— А что, если разделить отряд? Большая часть вернется, а остальные продолжат погоню.

— И в чем смысл?

— Тех, кто пойдет по следу, надо будет обеспечить продовольствием за счет основных сил.

— То есть отдать все? И как же они будут возвращаться? В зимнем походе достаточно два-три дня не поесть, чтобы свалиться от усталости.

— Будут есть лошадей.

— Которые сами падают с такой скоростью, что скоро ни одной не останется.

— Брат. Достаточно сотни воинов — это не так много.

— Даже двух тысяч может не хватить для битвы.

— Я бился с этими древними, не такие уж они и сильные оказались.

— Скорее странные. К тому же слабыми их тоже не назвать: вы их не победили, и потери оказались большими.

— Им помогли горцы.

— Кто знает, что им поможет здесь, рядом с землями Тьмы?

— Полсотни воинов. Брат, всего полсотни воинов, и ты с чистой душой скажешь иерархам, что сделал все возможное.

— Гибель еще полусотни воинов мне будет трудно объяснить иерархам.

— Хорошо. Дай мне всего десяток. Это ведь так немного.

— Брат, тебе стоит поумерить свой пыл. Тебя уж точно никто не обвинит в ненадлежащей настойчивости. Это моя ответственность, и я сам буду держать ответ.

— Все знают, как я ненавижу этих тварей. Никто не поставит в вину, что меня оставили с малым отрядом в степи. Такое уже бывало, и я часто побеждал. Хотя бы пять братьев, только выбирать я их буду сам.

— Ты погибнешь…

— Здесь степь. Тварям не спрятаться. Мы выследим их и убьем. Они такие же смертные, как мы.

— В том-то и дело, что мы смертные, а смерть здесь повсюду.

— У нас арбалеты. Плененная древняя сказала, что главная тварь лишилась своего самого сильного оружия. То, что осталось, не так опасно. Мы расстреляем их издали. Тем более если ты отпустишь со мной брата Легду.

— Легда? Гм… Он, пожалуй, в степи не промахнется.

— Он нигде не промахнется. Даже с выколотыми глазами. Еще хотелось бы взять братьев Дония и Герена, они тоже хороши с арбалетами. И хорошо бы еще Нукнеция взять. Он один из немногих, кто владеет луком неплохо, а иногда это оружие очень кстати.

— Легда, Доний, Герен и Нукнеций… Четверо. Кто пятый?

— Пятым пойду я.

— Так ты и себя включил в эту пятерку?

— Я простой брат, не буду же считать себя отдельно?

— Да уж, в гордыне тебя не упрекнешь… Либерий, подумай еще раз. Ты нужен церкви, стоит ли рисковать так из-за каких-то тварей? Мы все равно их достанем, рано или поздно.

— Технотварям нельзя давать время. Ты же знаешь, что из этого может получиться.

— Да, знаю. Но эти до сих пор ничего значительного не совершили. Их поведение не выглядит опасным. Даже убивали они, лишь защищаясь.

— Это так, но и сложа руки твари не сидят. Вспомни ту муть, что они оставляли в реках.

— Золотоискатели поступают так же.

— Но они искали не золото. Вспомни слова пленницы. Они добывали ингредиенты для темных дел. И у них есть древние вещи от проклятых запов. Наш долг убить их, пока они не набрали силу. Взгляни на дело их рук. Уже сейчас они могут такое, а что будет дальше?

— Ты думаешь, что это их рук дело?

— А кто еще, по-твоему, станет громить этот заброшенный поселок? Твари заметили погоню и решили замести следы. Раз они так поступили, значит, боятся нас. И что? Отпускать их в такой момент?

— Если они, заметая следы, такое устраивают, то почему бы не сделать такое с нашим войском?

— Раз не сделали, значит, не могут.

— Почему?

— Откуда мне знать? Может, это оружие трудно применять. Это странные твари. Я их изучил больше, чем кто бы то ни было, и чем дальше, тем больше их не понимаю. Раз я знаю их лучше всех, то должен делать то, что делаю, до конца. Не надо меня останавливать — это неправильно.

— Хорошо, я больше не буду спорить. Ты сам все решил. Я даже дам тебе этих пьяниц в проводники, может, подсобят чем, хотя сильно сомневаюсь. И не забывай, что ты теперь в ответе не только за свою жизнь, но и за жизни братьев. И за души их тоже. Вспомни об этом, когда станет особенно трудно. Богом заклинаю: в этот момент развернись, не задумываясь, как делаю это сейчас я, не доводя до крайности. И еще: ты останешься без артефактов. Даже ока, чтобы следить за криками тварей, у тебя не будет. Твари сильнее тебя, не забывай об этом перед тем, как решишь их атаковать.

— Я не забуду твои слова, брат Цапий. А теперь позволь мне собрать отряд и позаботься о продовольствии для него.

В очередной раз завалившись набок, Влад уже привычно извернулся, чтобы встретить корку наста спиной, благо свободное крепление лыж это позволяло. Падение вышло удачным: сломанную руку не потревожил, перед глазами не потемнело, и даже тошнота не навалилась. Вряд ли можно сказать, что пошел на поправку, но прогресс налицо. Это не то, что в первые разы, когда орал, будто лайнер на взлете, от неописуемого ощущения трущихся друг о дружку фрагментов сломанной кости.

Сколько он прошел? Двадцать километров? Десять? Вряд ли больше. И что самое скверное, он представления не имеет, куда именно шагает. Похоже, на восток, но разве можно быть в этом уверенным? Очень сомнительно, что к вечеру он доберется до вожделенной Серой скалы. Во-первых — слишком далеко для калеки; во-вторых — скорее он, ткнув пальцем в стог сена, наколется о единственную спрятанную там иглу, чем наткнется на это место. Скалы как таковой там нет, так же как прочих заметных издали ориентиров. Несколько выходов камней на склонах овражка. Зато под каменным козырьком имеется небольшой грот, где они с Давидом в охотничьих походах оборудовали неплохое логово с травяными лежаками и запасами хвороста на случай непогоды.

Даже будь там ориентиры, он вряд ли их разглядит в нынешнем состоянии. Единственный работоспособный глаз слишком далек от того, что принято называть «норма». Изображение расплывалось, всматриваться вдаль было больно до слез. Голос в голове непрерывно настаивал на немедленном и продолжительном отдыхе, но Влад не мог себе это позволить. Он уже потерял Давида и заработал кучу неприятностей из-за того, что легкомысленно отнесся к советам Космоса. Больше такого не повторится. Будет улепетывать, сломя голову, до полного истощения сил.