Кустарные приводы боевых систем работали медленно, и все же сразу две турели успели поймать монстра в прицел. Одна так и застыла, блокированная интеллектуальным предохранителем — в зоне действия огнемета находились зейпы, вторая разразилась очередью малокалиберного кинетического орудия. Тварь, не успев разогнаться для завершения атакующего рывка, покатилась по мерзлой земле, разбрызгивая кровь и куски плоти.

Лереида этого уже не видел. Он с прытью, которой даже твари могли бы позавидовать, карабкался по броне, думая лишь об одном: тут уж, разумеется, не до выверенного изящества движений, но желательно не сломать каблуки.

И еще он внезапно вспомнил о давнем, давно позабытом под накипью закачанных данных, коими торопливо и жадно загружал голову, ни разу не подумав о таком понятии, как мера.

Он ведь когда-то, еще до того, как этот мир превратился в грязную свалку, приложил руку к созданию тварей, в том числе и этой, которая едва его не убила. У него тогда было другое тело и звали его иначе. Он обладал могучим голосом, завидным басом и любил покричать. И на тех задохликов-биологов тоже орал, заставляя добиться немедленного результата. Жалкие людишки, пытаясь спастись, взяли моду укрываться в подземных сооружениях или просто руинах, и автоматизированные противопехотные комплексы не могли их там уничтожать с высокой эффективностью. Вот и требовал он от всезнаек создать вечно голодных кошек против этих трусливых крыс.

Биологи и создали — на его голову. Обидно, ведь когда-то он этими тварями умел управлять. А сегодня их одичавшие потомки нанесли потери его отряду и едва не совершили самое ужасное, что только возможно.

Шагу больше из кабины не сделает без устроенного по всем правилам охранного периметра.

— Знакомое место, — заметил Либерий, когда гонка, наконец, прекратилась.

— Ты здесь уже бывал? — удивился Влад. — Вроде рассказывал, что долго служил на западной границе, а про юг ни слова.

— Ну да, так и было. К тому же на юге наши воины не служат: серьезные стычки редки, обычно справляются силы самообороны. Но про это место у нас каждый слышал. Приметное оно и знаменитое. Вон, посмотри на гряду холмов. Пять башен древних стоят в ряд, их называют Пять Пальцев. С другой стороны городок должен быть, сильно разрушенный, отсюда не видать. Там искатели любят бродить, металла хорошего много попадается. Но не каждая ватага рискует сюда забираться. Хоть и не так уж далеко от Подонца, но самая крайняя граница — дальше уже никто не отваживается шагнуть. Озеро, что перед грядой, тоже приметное. Приглядись — это будто цепочка озер, связанная протокой. Течение там есть, речка, по сути, получается, с запрудами из-за оползней. Плохое там что-то, земля от этого постоянно дрожит, ползет, воду перекрывает.

— И чем же это место так знаменито?

— Застава здесь раньше была самая южная. В первые годы ордена. Тогда иногда из отравленных земель еще выходили люди, вот она их встречала. Потом оползень сошел, ни заставы, ни воинов не осталось. Лишь патрули на север смогли вернуться.

— Либерий, это получается, что вы все от древних произошли, и даже помогали им поначалу. Так?

— Ну и что? Я разве отрицал? Мы ведь не сами по себе появились, они наши предки.

— И в чем смысл делать теперь из них врагов? Неправильно это как-то. Церковь ваша до власти дорвалась и никак остановиться не может.

— А ты считаешь, что в нашем мире все должно быть правильно?

— Хотелось бы, да разве получится…

— Я вот тоже так думаю. И даже больше: везде найдется какая-нибудь неправильность. Вон Тейя, жила в мире, где не было денег. И что? Пришли туда несколько хитрых древних, обманули всех, повытаскивали из машин эти ваши ячейки, подорвали все, что смогли, а затем испоганили то, что уцелело.

— Примерно так и было…

— В твоем небось тоже можно вспомнить немало таких глупостей.

— Можно… Либерий, если верить обновленной карте, то примерно через час они пройдут вдоль этой гряды.

— Уверен?

— Ну за нее точно не полезут, потому что вода мешает. Ты бы на их месте стал устраивать переправу без острой необходимости?

— Я на месте тварей никогда не бывал. Хотя с тобой насмотрелся всякого… Нет, вряд ли они в воду сунутся. Тем более, там берега топкие, а машины у них не летающие.

— Уверен, что не летающие?

— Ну, таких, как Эхнатон, я у них не видел и не слышал ни от кого.

— А не бывало, что ваши отряды исчезали, ничего не рассказав?

— На границе всякое случается…

— Значит, машины, не уступающие Эхнатону, у них могут быть…

— Да запросто. Хотя не понять, почему они их не выводят в бой почаще. Смели бы нас, как сор метлой.

— У нас пять энергоячеек. К ним подсоединены блоки коннекта дронов в качестве дистанционного управления. Мне достаточно захотеть, и они взорвутся. Не уверен, что дальше на пути встретятся такие удобные условия, так что предлагаю заложить все здесь.

— Это твоя война, ты и думай.

— А зачем тогда со мной пошел?

— Да прикрыть тебя от тварей.

— Эхнатон их не подпустит.

— Не доверяю я этой железяке… О Господи! До чего же я докатился!.. Оберегаю тварь от тварей, не надеясь, что проклятая машина с этим справится…

— Думаю, руководство ордена тебя бы за такое хвалить не стало, — хмыкнул Влад.

— А я даже подумать боюсь. Представить их реакцию. Влад, я так понимаю, эти ячейки рванут не хуже, чем в том лагере, и потом, когда мы были в плену?

— По идее, да.

— Это хорошо. Знатно должно получиться.

— Там, в лагере, я от взрыва был метрах в двухстах-трехстах и не погиб только потому, что система контролера спасла. Предлагаю, как минимум, три заложить вблизи озер. Вероятность того, что они проедут неподалеку от воды, мне кажется, выше.

— С чего бы? И там топко.

— Не подумал… Решил, что упрутся в препятствие и вдоль него направятся.

— А это запросто, но только не рядом.

— Ну тогда метров на сто от воды первую ячейку и далее с шагом в сотню метров остальные. На этой линии точно ничего не уцелеет.

— А сами где укроемся от взрывов и чужих глаз?

— Да в одной из башен и спрячемся. Там и от беспилотника замаскироваться можно, перекрытия вроде уцелели.

— Эхнатон его разнесет, если покажется.

— И выдаст нашу засаду. Мы должны там сидеть тихо.

— Да уж, тоже не подумал. У вас, древних, все странно, вот и начинаешь чушь нести в очевидном.

— Ничего… привыкнешь.

Возиться с закладкой мин не стали. Пусть лучше снег останется нетронутым. Здесь столько хлама валяется, что можно три вагона энергоячеек высыпать, и, пока на них не наступишь, не догадаешься. Пролетая над пустошью, без затей сбрасывали тяжелые цилиндры, стараясь выдерживать интервалы.

Затем перебрались через озеро — вода для Эхнатона не преграда. Как и надеялся Влад, в одной из башен действительно нашлось удобное укрытие. Первую, правда, забраковали — там какие-то твари устроили логово, а выяснять отношения с ними в такой момент — не лучшая идея.

Теперь оставалось только ждать.

Противник по какой-то неизвестной причине задержался, и Влад успел замерзнуть. По башне гуляли сквозняки от одного пролома к другому, задувало почему-то гораздо сильнее, чем на открытой всем ветрам пустоши. Башня походила на фортификационное сооружение крепостного типа — уж очень толстые стены, даже время и удары оружия не смогли их сокрушить. Хотя зачем развитым предкам строить такой анахронизм? Может, это что-то безобидное, вроде школы или детсада. Да и какая разница теперь? Будь у Влада пушка, и желательно не одна, он бы здесь с удовольствием устроил артиллерийскую засаду. Но чего нет, того нет, разве что воспользоваться арсеналом Эхнатона для зачистки уцелевших противников.

Если, конечно, мины отработают, как надо.

А вот и противник… Вдали, на заснеженной равнине, показалась движущаяся темная точка. Следом еще одна, и еще, и еще. Враги сильно растянулись — это уже можно было заметить, и Влад заволновался.