Я развернулась и, не глядя на реакцию защитницы, направилась на кухню. Злость все еще бушевала внутри. Не только на Дашу — на всех, кто считал, что знает, как лучше для меня. Тех, кто пытается вмешиваться в мою жизнь из благих намерений.

Теперь я сама буду решать за себя, и, если оступлюсь, пенять будет не на кого. Пора взрослеть, и, похоже, уход из атли — отличное начало.

В Липецк мы ехали молча. Плохая погода перетекла из вчерашнего дня в сегодняшний, дополнилась новыми тревогами и переживаниями, о которых совершенно не хотелось думать. Ощущение вязкости земли под ногами бесило. Словно я хожу по болоту, которое так и норовит затянуть в трясину.

А все потому, что я снова не могу никому доверять. Единственный человек, которому могла, сейчас сам влез в непонятно чем грозящую ему авантюру. Глеб, Глеб… Как ты там? Только будь осторожнее, слышишь?

Эти мысленные просьбы я посылала в неизвестность, направляясь в свою собственную, не менее опасную.

— Ты хотела поговорить, — нарушил молчание Эрик.

Мы въехали в город. Поток машин стал насыщеннее и шире. С неба начал срываться снег. Я подняла воротник и вжала голову в плечи, готовясь к неизбежному, но необходимому разговору.

— Только давай вначале заедем кое-куда. Боюсь, после разговора ты откажешься туда ехать.

— Ты такая таинственная, — лукаво прищурился он.

— В девушке должна быть загадка, — пошутила я.

Все же я не могла врать. Не в это ситуации. Да и не смогу заставить Эрика выпить яд — он наверняка его почует. Возможно, не определит вид, но сам яд отличить сможет. Помнится, в клубе, когда меня отравили, у него с этим не возникло проблем.

Но, даже несмотря на это, я не смогла бы так поступить. Не потому, что не умею играть — жизнь научила скрывать эмоции от посторонних. Потому что нельзя решать за человека. За меня Влад решал всю жизнь, и к чему это привело?

Я знала, что рискую. Эрик, скорее всего, не поверит, да я и сама не до конца верю Тану. Но что нам остается? Интуиция кричала, даже выла сигнализацией, что Тед будет играть грязно. Использует все, что у него есть. Возможно, какие-то плюшки Герды. Значит, и мы должны использовать яд.

Эрик расспрашивать не торопился, изредка пристально поглядывал и молча вез нас по адресу, который я назвала.

Унылое строение совсем пришло в упадок без хозяина: ворота поржавели и накренились, калитка висела всего на одной петле, крыша прохудилась.

Я вышла из машины и тут же провалилась в сугроб по колено. Пока выбиралась, Эрик подоспел на помощь — одним резким движением выдернул меня из снежной кучи и отряхнул. Совсем как ребенка. Я даже замерла, почему-то боясь спугнуть это подобие кокона, непробиваемой капсулы, в которой все отчетливее ощущала себя рядом с ним.

Естественно, он будет заботиться обо мне — я его билет в кан. В будущее, к которому он стремится. Нельзя забывать об этом.

Тревога после разговора с Дашей притупилась, сознание заволокли другие, почти затертые, блеклые воспоминания. Кира вернулась взрослой и дала мне этот адрес. И я пришла — защищать честь дочери. Одна из лживых сценок моей биографии.

— Отличное место для свидания, одобряю, — покивал Эрик в сторону дома. — Серьезно, зачем мы здесь?

— Увидишь, — ответила я и решительно зашагала к калитке.

В этот раз все было по-другому. Не было злости на Тана. Даже на Герду — она ведь всего-навсего древнее существо, лишенное каких-либо человеческих качеств. Раньше я думала, она любила колдуна, но теперь поняла: он был просто одним из ее адептов. Средством достижения цели. Наиболее сильным средством. Но незаменимых людей нет — теперь у драугра есть Тед. Мальчик, чьи чувства можно использовать. Как чувства Тана, Влада, мои. Не имея собственных, Герда, похоже, пыталась насладиться чужими. Придумала себе эту мифическую влюбленность, словно они с Эриком могли пожениться и завести детишек. Обосноваться на берегу Атлантического океана и заняться серфингом.

Если она в это верила, то Влад правду сказал в Будапеште — она просто глупа.

Дом был еще более заброшенным, чем показался на первый взгляд. Потрескавшиеся стены, выбитое стекло, осыпавшаяся штукатурка. Открытая входная дверь зияла огромной темной дырой — видно было, что тут побывала местная шпана в поисках наживы. Надеюсь, тайник они не нашли, иначе мы приехали зря.

Я вошла внутрь, Эрик ступил следом, на ходу включая фонарик. Под ногами хрустнули осколки стекла, пахнуло сыростью и гнилью. В углу пылился старинный стол на резных ножках со вздыбленной от влаги столешницей. У противоположной стены скукожился типичный совдеповский книжный шкаф.

Я присела на корточки и, надавливая, принялась ощупывать пол. Эрик стоял поодаль, осматривался, но вопросов не задавал. Наконец, почти у самого стола одна из половиц жалобно скрипнула и прогнулась вниз.

Я нашла в столе старую вилку с обломанными зубцами, поддела ею скрипящую половицу, и она поддалась. Через секунду я держала в руках деревянную, покрытую пылью резную шкатулку.

— Что это? — заинтересованно спросил Эрик, когда я поднялась с колен. Я вздохнула и щелкнула замком. Крышка открылась — сработала пружинка — и на выстеленном атласом дне я нашла скрученный в трубочку листок бумаги, белую таблетку и серебряный перстень с черным камнем.

— Тайник колдуна, — мрачно ответила я. — И, надеюсь, наше спасение.

Перстень Эрика не заинтересовал, а вот листок он прочел внимательно и покачал головой.

— Что там написано? — спросила я с любопытством.

— Похоже, тот, кто здесь жил, интересовался сольвейгами не меньше тебя. Здесь заклинание, как призвать их собратьев, имея кровь одного из них. Не знаю, насколько эффективное, никогда с таким раньше не сталкивался.

Я трясущейся рукой взяла листок. Знай Герда, что у Тана было такое оружие против Барта, возможно, действенное…

Сердце забилось сильнее, в висках застучало, а единственной мыслью было: как уничтожить это оружие, не вызвав подозрений у Эрика. Съесть его и притвориться жутко голодной? Он уже понял, что к еде я неравнодушна.

Бред какой-то!

Эрик в это время шарил в ящике стола и, казалось, потерял к находке всякий интерес. Затем подошел ко мне, потянул коробок спичек и произнес безразличным тоном:

— Сожги.

Я автоматически передала ему шкатулку и размашистым шагом вышла на улицу.

Снег усилился, валил широкими, тяжелыми хлопьями. Небо опустилось так низко, что казалось, оно задевает верхушки деревьев и вот-вот упадет мне на голову. Я открыла коробок, чиркнула спичкой.

Безумно хотелось курить. Наверное, некоторые привычки нельзя искоренить до конца или нужно больше времени… Я смотрела, как догорает на снегу, превращается в серо-черный пепел маленький листок бумаги — возможная погибель для племени Барта. Если бы Тан выжил, наверняка использовал бы мою кровь, чтобы найти Герде нового донора, и если бы ритуал сработал… Нет, не хочу думать, что кто-то из сольвейгов мог пострадать. Что сам Барт…

Эрик подошел неслышно, положил руку мне на плечо, и я вздрогнула. А затем он обнял меня — порывисто, крепко. Я уткнулась носом в кожаную куртку, вдыхала аромат его одеколона и была на грани слез.

— Ты пугливый маленький зверек, — беззлобно прошептал он мне в волосы. — Не знаю, почему ты здесь, кто сделал с тобой те страшные вещи, но нельзя никому не верить, Полина.

— Я не могу никому верить, — всхлипнула я.

— Мне можешь. — Он отстранил меня и заглянул в глаза. — Мы приехали сюда за ядом, верно? Перстень не защитный и, насколько я могу судить, не дает никакой дополнительной силы. Вещица без магии, может, сентиментальная безделушка, кто знает. А вот таблетка…

— Да, — кивнула я. — Мы приехали за ядом.

Эрик молча кивнул, разжал объятия и втоптал в снег пепел сгоревшей моей погибели.

Так просто рушатся планы древних колдунов. Так просто появляется надежда для отчаявшегося сольвейга.

Вдруг захотелось — отчетливо, до дрожи — чтобы он снова меня обнял. Прижал к себе и сказал, что мне не о чем волноваться. Что он все решит, а мне нужно думать лишь о восстановлении.