Однако, нестандартный способ очеловечивания в виде сексуального марафона сработал, и два отморозка познакомились, подружились и стали буянить вместе, убив некого Хумбабу. Богиня Иштар влюбилась в Гильгамеша, восхитившись его подвигами, но он знал, что на ней пробы ставить негде, и отказал в грубой форме.

Как и любая женщина, получившая от ворот — поворот, Иштар жутко обиделась и выпустила на героев гигантского быка, которого они, впрочем, убили с особым цинизмом, оторвав член. Макс пришел в дикий восторг от формулировки:

Парень явно знал, как нужно обращаться с дамами. В результате боги решили убить Энкиду, чтобы умерить мощь смертоносного тандема ровно вдвое, а Гильгамеш впал в уныние и пошел искать некоего Утнапишти, который пережил всемирный потоп и стал бессмертным, попав к богам. Прослушав легенду, Макс понял, что иудейские писатели ветхого Завета оказались просто плагиаторами, переименовав Утнапишти в Ноя, не меняя историю по сути. Тот же ковчег, те же выпущенные птички, которые искали сушу. Но шумеры были честнее, и написали, что Утнапишти взял с собой золото, серебро и искусных мастеров. А то, кто же будет новый мир строить. Не вождь ведь, в самом деле. Утнапишти посоветовал Гильгамешу найти цветок бессмертия, что тот и сделал. Но по дороге змея украла цветок, а герой остался у разбитого корыта, и начал горько плакать, проклиная дурацки прожитую жизнь. Вот такая грустная история.

Взаимоотношения богов с людьми ясно раскрывались фразой:

Тут-то Макс и понял, чего это эну Хутран так носится со своими быками по всем храмам. Оказывается, по местным представлениям, это было довольно серьезным контрактом. Но, в целом, надо отдать должное, стихи были интересные, написаны хорошим слогом, и Максу понравились. Он осмелел окончательно и спросил:

— Господин, простите мою дерзость. Но зачем Гильгамеш, будучи царем Урука, мучал своих подданных? Разве царь не должен о них заботиться?

Жрец изумленно посмотрел на Макса, явно озадаченный трактовкой событий.

— А зачем Энкиду бросил бычий член в лицо богине Иштар? Мы ей, вообще-то, молимся и жертвы приносим. Неуважительно как-то. Ишь, моду взяли, бычьими хуями в богинь кидаться. Тут любая обидится.

Эну Хутран завис окончательно, понимая, что раб над ним просто издевается. Но тон был почтительный, глаза опущены самым смиренным образом, а по сути заданных вопросов возразить было нечего.

— Эээ, — глубокомысленно промычал он. — Ну, они были великие герои.

— Но господин, в Аншане его казнили бы даже за часть его подвигов.

— Слушай, заткнись и иди.

Жрец задумался. Раб опять выставил дураком человека, стоящего неизмеримо выше, чем он сам. Но в его словах что-то было. Действительно, убийства и изнасилования тут не одобрялись, герой ты там или не герой.

От тяжелых мыслей жреца отвлек показавшийся впереди город Кута. Маленький захудалый городишко с большим храмом бога Нергала в центре, не вызвал у Макса никаких эмоций. Обычная захудалая дыра возрастом в несколько тысяч лет, каких тут пруд пруди.

Войско стало лагерем, готовясь к ночевке. Снова, как обычно, ставились палатки, зажигались костры, и готовилась еда. Воины приводили в порядок оружие. Лучники внимательно осматривали каждую стрелу, откладывая в сторону те, что вызвали какие-то сомнения. Укладывали в поясные сумки запасные тетивы, сворачивая их в аккуратные кольца. Пехота проверяла заточку топоров и качество ремней на щитах. Времени оставалось все меньше, это понимали все. Жизнь могла зависеть даже от качества сандалий, чего уж говорить об оружии.

Доктор Шимут проверял свои инструменты и готовил, совместно с Максом, запасы снадобий. Эну Хутран совершил жертвоприношение, зарезав быка, и сжег его мясо на костре. В общем, все были заняты делом.

Вечером Макс нашел Ахемена и, поклонившись, сказал.

— Мой князь, все скоро случится. Несколько дней.

— Да, мы уже видели ассирийцев. Завтра мы зайдем в Куту и будем за стенами ждать остальную армию, которую ведет сам царь Мардук-аппла-иддин. Мы сильны, раб. И нас больше.

— Богов не обмануть, князь, а они свою волю сказали.

Утром авангард войска под командованием Нергал-Нацира зашел в город. Вавилонские отряды под командованием царя были в паре дней пути, и командующий решил подождать их здесь.

Войска расположились в городе, выставили стражу и спокойно отошли ко сну.

На рассвете Макс проснулся от диких криков и суеты вокруг.

— Ассирийцы! Ассирийцы!

Воины надевали доспех, брали оружие и собирались вокруг командиров, ожидая команд.

— На стены! Второй сотне завалить ворота и держать! Нергал-Нацир бегал и орал, отдавая распоряжения.

Надо сказать, что уже через пару минут все побежали, занимая места для обороны. Первыми на стену полезли лучники и пращники, за ними пехота с копьями и топорами. Макс тоже залез на стену, где увидел подходящие к городу отряды. Не обращая внимания на шум в городе, ассирийцы выставили охранение и начали копать ров, обустраивая лагерь.

— Их больше раза в три, — сказал хмуро Ахемен. Посмотри, часть войск уходит, не останавливаясь. Они будут бить нас по частям.

К стенам направился богато одетый всадник с роскошной бородой на жеребце стоимостью в талант серебра. Ахемен завистливо посмотрел на него и сказал:

— Вот бы в бою к нему подобраться. Такой конь мне бы пригодился.

Макс, который стоял рядом, резонно возразил:

— Нам бы выбраться отсюда живыми.

Всадник, размахивая пучком веток, подскакал к стене и заорал:

— Зовите главного!

Нергал-Нацир вышел на стену и сказал:

— Я тут. Говори.

— Царь Синаххериб, царь великий, царь могучий, царь множеств, царь Ассирии, царь Вавилона, царь Шумера и Аккада, царь четырех стран света, вещает моими устами свою волю. Вам надлежит сдать оружие и выйти, склонив головы, как бунтовщикам. И тогда великий царь явит свою милость. Если вы не сдадитесь, то город будет взят, а все живущие в нем будут убиты или станут рабами. К вечеру я приеду за ответом.