— Это не все, решил добить Ахемена Макс. — В нашей земле много железа, а меди, наоборот, мало. И на копыта лошади мы набиваем специальные дуги, подковы, которые защищают копыта.

— Да, и это может получиться, — сказал Ахемен, подумав. — С копытами беда. Мы их обвязываем и кожей, и тростником, но помогает плохо. За неделю с небольшим уже одного коня прирезать пришлось. Жаль до слез. Что ж, видно, тебя, и правда, послали боги. Ребята за своих коней тебя на руках носить будут.

— Тогда идем в Сузы и ищем кузнеца и шорника. Но надо делать так, чтобы никто ничего не понял. И, тут такое дело, князь…

— Какое?

— Я не знаю, как устроено седло. Я на коня-то только сел.

— Ну, это мы с ребятами сами подумаем. Ассирийские седла у нас есть, доделаем только. А стремена и подковы кузнецу сам закажешь. Луки и копья тебе тоже не нравятся, о великий воин?

Макс задумался.

— Копье для прямого удара точно другое нужно. Тяжелее и толще. Спасибо, что напомнил.

Ахемен был явно поражен. Он начинал понимать, что затеял Макс, и, будучи воином, видел те перспективы, что открываются перед ним. Да сотня таких воинов смела бы ополчение любого племени, как пушинку.

— А доспех?

— Нужен. Но не такой, как у вас.

— С доспехом то что не так?

— Да у вас доспех только у троих. И то, смех один. Бронзовые пластинки нашили на полотняную рубаху, и радуетесь.

— Что предлагаешь?

— Ничего, с кузнецом поговорить нужно сначала. Я не знаю, что тут можно сделать, но обязательно узнаю. И еще, сапоги нужны, иначе ноги сотрешь.

Впереди показались Сузы, и отряд пошел веселее, надеясь прибыть туда к вечеру. Всем смертельно надоела степь, хотелось нормальной еды, помыться и немного женской ласки. Всего этого в столице было с избытком. Только плати.

Как обычно, лагерь разбили перед воротами, отправив гонца к страже, чтобы предупредить. Прибытие такого отряда вызвало настоящий переполох в городе, который чуть было не перешел к обороне. Отдельные группы разбитой армии еще тянулись из Вавилонии, но три сотни конных стрелков вызвали нешуточное опасение. А то вдруг куролесить начнут, беды не оберешься. Но, к счастью для городских властей, персы порядок знали, а потому в городе ходили группами по восемь-десять человек, имея из оружия только кинжалы.

Наутро, Ахемен и Макс пошли на базар, чтобы найти нужных мастеров. Как и всегда было на Востоке, базар был отдельной планетой. Тут кричали зазывалы, расхваливая товар и затаскивая за руку проходящих мимо покупателей к себе в лавку. Отчаянно торговались покупатели и продавцы, одни превознося товар до небес, а другие, доказывая, что ничего хуже они в своей жизни не видели, не щупали, не ели или не пили. Один задирал цену в десять раз, второй — опускал в десять. Оба кричали, брызгая слюной, махали руками и призывали в свидетели всех богов. И оба неуклонно шли к справедливой цене, прекрасно зная истинную стоимость товара. Просто благородное искусство торга на восточном базаре ценилось во все времена. А человек, купивший гроздь винограда, торгуясь меньше, чем полчаса, вызывал у местных обитателей чувство брезгливой жалости, как существо убогое, никчемное и жизнь не познавшее. Макс, сам пару лет подряд охмурявший в банке наивное население великой страны, вслушивался и получал истинное наслаждение от процесса покупки сандалий, происходившего всего в двух шагах.

— Простите, уважаемый, вы не знаете, где торгуют кузнецы и кожевенники? — спросил Ахемен.

Торговец махнул рукой, указывая направление, и продолжил клясться Хумпаном, Мардуком и сиськами Иштар, что таких сандалий покупатель не найдет и в самом Вавилоне. А тот, в свою очередь, доказывал, что сандалии порвутся в первую же неделю, что ремни сделаны из гнилой кожи, и вообще, в соседней лавке товар гораздо лучше и дешевле. Макс, вспомнив свой опыт по покупке однокомнатной хрущевки, вздохнул и стал догонять Ахемена. Вскоре они нашли нужных мастеров. Ахемен пошел разговаривать с шорником, а Макс пошел к кузнецу. Он решил вопрос довольно быстро, пояснив мастеру, что ему нужно. Удивила только цена. Выяснилось, что из серебра стремена вышли бы дешевле. Мастер попросил два дня на работу, и половину денег вперед.

У Ахемена дела шли похуже. Они с мастером разобрали на запчасти принесенное им ассирийское седло, и горячо обсуждали особенности анатомии лошадей. Макс прикупил лепешку с куском жареного мяса, и, щурясь на солнце, наслаждался окружающей жизнью. Проходящие мимо косились на его едва обросшую голову, но вопросов не задавали, удивляясь цвету волос и глаз. Тем не менее, Ахемен наконец сделал заказ, удивленно охнув от запрошенной цены. Но, ни сил, ни времени на еще один такой разговор у него уже не было, и он почти было согласился.

— Подожди, почтенный Ахемен. — вмешался Макс. — уважаемый мастер сделает нам скидку.

— Уважаемый мастер уже сделал такую скидку, какую еще никто не делал на этом базаре, — включился в игру торговец.

— Почтенный, мы готовы сделать этот заказ за половину объявленной стоимости. — Надо сказать, что Макс и не знал, сколько же это несчастное седло стоило.

— И зачем мне делать цену дешевле? — недоумевал мастер. Мы полдня потратили на сам заказ. И еще три-четыре дня я буду шить такое седло. Нет, цена справедлива, но из уважения к вам, я уступлю одну двадцатую часть. И клянусь великим богом Энки, вы не найдете никого, кто сделает вам это седло дешевле.

— Вы сделаете, почтенный. В два раза дешевле, — с улыбкой сказал Макс.

— Я? Почему?

— Потому что до конца года мы сделаем заказ на сто таких седел. Даю слово.

— Треть, — облизнул губы торговец

— Половина.

— Половина, — уныло согласился торговец.

Они шли по городу, а у Ахемена раздувались ноздри.

— Сто седел! Ты сошел с ума? Ты знаешь, сколько нам обошлось одно? И ты дал слово.

— Мой князь! У тебя есть серебро. А зачем оно тебе, как не вооружать свое войско? Если у тебя не будет войска, то и серебро твое заберут. Причем вместе с твоей жизнью.

— Сто седел для сотни рослых мидийских коней, которых у нас нет. И сотня тяжелых копий, которых тоже нет. И ты что-то говорил про доспехи. Слушай, не так уж много мы украли у нашего светлого царя, тьфу, у проклятых ассирийцев. Всего-то повозка серебра.

— Будем думать, мой князь, будем думать.

Через четыре дня они получили заказанное, и сотня Ахемена тронулась в путь. Остальные остались в Сузах, заключив новый контракт. Вокруг чередовались привычные деревеньки, жмущиеся к великой по местным меркам реке Керхе. Гигантских каналов, подобных Междуречью, тут и близко не было, все было гораздо скромнее, поэтому вся жизнь протекала около воды. А дальше начиналась плоская, как стол, выжженная лютым иранским солнцем степь, пристанище дроф и диких ослов. Ахемену не терпелось опробовать обновки, поэтому привал случился, когда солнце было еще в зените. Воины разбили палатки, понимая, что сегодня они уже никуда больше не пойдут, и десяток поскакал на охоту, увидев на горизонте желанную добычу. Дикие ослы были довольно вкусны, и Макс уже знал об этом. Они оседлали трофейного мидийского жеребца, взятого у ассирийцев, провозившись втрое от обычного времени, и Ахемен опробовал новую конструкцию. Попону, на которой раньше и скакали, решили оставить под седлом, будя в голове Макса записанное где-то в подкорке слово «потник». Сам он такое точно знать не мог, не иначе, слово всплыло из генетической памяти, ну или из уроков литературы в нелюбимой средней школе.

Ахемен сделал круг, явно рисуясь. Потом ускакал далеко в степь, превращаясь в маленькую точку. Вернувшись, начал делать круги вокруг лагеря, а потом привстал в стременах на полном ходу, и рубанул мечом чахлое деревце, неизвестно как пытавшееся выжить в этой недружелюбной для него местности. Он вернулся назад и спешился, кинувшись обнимать Макса на глазах ничего не понимающих друзей.