— Не буянить, не казаться очень сильным, не смотреть в глаза. Кланяйтесь и притворяйтесь ранеными. Забудьте на время, что вы гордые воины. Самых опасных посадят на кол для устрашения остальных. Будьте хитры, и мы отомстим этим отродьям скорпиона. Нас вытащат отсюда.

Воины, которые в такой ситуации готовы были уповать на чудо, верили той убежденности, что сквозила в каждом слове Макса. Сильные и здоровые парни не могли смириться с мыслью, что им сейчас побреют головы, как рабам и отправят на рудники, где они сдохнут через три-четыре года, добывая камень для постройки очередного дворца великого царя. Вечером дали поесть. Десяток Макса, оттеснив более слабых, взял еду и воду в первых рядах. Вокруг царило горе и уныние. Матери оплакивали сыновей, жены — детей и мужей. Для всех жизнь была закончена. Ассирийское рабство — самая тяжкая судьба, что могла выпасть на долю человека в то время.

Макс проводил инструктаж.

— Когда будут вязать жердями, то чуть сожмите шею, чтобы потом ослабить. Иначе натирать сильно будет.

А на рассвете, бросив рабам по куску лепешки, охрана стала вязать пленных по уже известной методике, по шесть человек.

— В кучу все, чтобы вместе попасть. Глаза вниз, шею сжать, — прошипел Макс.

Рабов построили в колонны и погнали на север под охраной конной полусотни. Потянулись часы перехода, в самом конце которого жители древнего города Кута должны были попасть на рынок, а то и сразу в каменоломни. На дневном привале, пройдя километров пятнадцать от лагеря, Макс услышал знакомый шум. Недалеко явно свистели стрелы, и проламывали черепа с характерным хрустом. Охранники умчались вперед, расчехляя луки и бросив своих подопечных.

— Всем за камни и приготовиться. Началось.

Две связки рабов забежали в укрытие и стали ждать. Вскоре крики и звуки боя прекратились. К лежащим рабам подошел Ахемен и сказал:

— Ну что разлегся, вставай.

— Тут десяток отборных бойцов, их берем с собой.

— Да не вопрос, бойцы нужны. Мы много потеряли. Ты был прав. Ассирийцы расколотили нас в пух и прах. Вавилонский царь бежал, воинов убивают и гонят в рабство. Крестьян тоже. Надо уходить.

— Как вы нас нашли?

— Следили. У тебя башка приметная. Как только вас увели подальше, мы напали. У меня триста всадников, а их было полсотни, все закончилось быстро. Сейчас коней переловим и помчим домой, в Парс.

— Тут есть одна проблема.

— Какая?

— Я никогда не ездил на лошади.

Лица окружающих приняли выражение «да как же ты не сдох до сих пор, придурок?» Наконец, Ахемен выдавил:

— Ну, значит, придется научиться. Привяжем.

Персы освободили рабов, дорезали раненых ассирийцев, обобрав их догола, и переловили коней, оставшихся без хозяев. Два десятка солдат, которые захотели присоединиться, тоже стали собираться в путь.

— Остался один вопрос, мой князь. Моя свобода.

— Да.

По его сигналу подошел воин, который острым ножом побрил Макса наголо. Макс стоически вытерпел довольно зверскую процедуру, наслаждаясь моментом.

— Я, Ахемен, сын Дариуша, отпускаю на волю этого человека, взятого мной в бою. И пусть эти люди будут мне свидетелями.

— Да будет так, — подтвердили рядом стоящие воины.

— А теперь, мой князь, расскажи мне все.

После выхода на вылазку, отряд персов стали гонять по округе, не давая больше приблизиться к лагерю, и Ахемен решил идти на соединение с основной армией. Та собиралась у города Киш, где вавилонский царь Мардук-апла-иддин решил дать генеральное сражение. Отряд в четыре сотни всадников подошел к основному войску, и Ахемен отправился к командующему войском Тананну.

— Мой господин, наши воины заперты в Куте, и если вы не снимете осаду, то Кута падет, а войско погибнет.

— Нергал-Нацир должен держаться, мы в Куту не пойдем. Сражение будет здесь, пока сам Синаххериб с частью армии стоит там. Мы дождемся эламских лучников и разобьем ассирийцев по частям.

— Если лучники подойдут поздно, то царь Синаххериб разобьет армию Нергал-Нацира и потом придет сюда, — возразил Ахемен

— Мы должны успеть, — поставил в разговоре точку Тананну.

Но, как выяснилось, Великий виночерпий ассирийского царя, командовавший под Кишем, тоже все понимал, и отправлял гонца за гонцом к Синаххерибу, умоляя скорее взять Куту и прийти на соединение с основной армией. У него просто не было сил, чтобы в прямом сражении выстоять против собранной армии, которую смело можно было оценить в сто тысяч человек. Согласно сохранившимся хроникам, только Элам выставил восемьдесят тысяч лучников, но цифра эта, без сомнения, сильно преувеличена. Тем не менее, эта битва смело входит в число самых кровопролитных в древнем мире.

Через пару дней подошли лучники из Суз, и армия стала готовиться к битве. Центр вавилонян заняла тяжелая фаланга, сзади которой стояли лучники и пращники. На флангах разместились отряды конницы. Ассирийцы построились похоже, но на флангах также стали большие отряды боевых колесниц.

По команде Тананну, первые ряды вавилонской пехоты двинулись вперед и остановились, прикрывшись массивными щитами. Лучники стали на позиции и открыли огонь навесом через головы своих воинов. Пращники, у которых никаких доспехов вообще не было, стояли следом за лучниками и обрушили на центр ассирийцев град камней. План был незатейлив и туп, как валенок. Засыпать стрелами и камнями строй пехоты, нейтрализовать конницу, не дав ей обойти с флангов, а потом навалиться массой бронированной вавилонской фаланги.

Ассирийцы, со свой стороны, выставили вперед тяжелых пехотинцев с ростовыми щитами, одетых в чешуйчатый доспех и вооруженных копьями. Сзади тоже стояли лучники, прикрытые щитоносцами, но в значительно меньшем числе, чем у вавилонян и эламитов. Первые два ряда стали на одно колено, укрывшись за своими щитами, давая лучникам обзор для стрельбы. Те, в свою очередь, пустили тучу стрел в сторону врага.

С правого фланга ассирийцев сорвались легкие колесницы, запряженные четверкой лошадей. Помимо возницы, на ней был лучник и два копьеносца, прикрывающих их щитами. Лучники засыпали строй пехоты стрелами и дротиками, устроив длинную кровавую карусель из сотен быстро несущихся повозок, расстреливая в упор пехоту. Но и эламские лучники не зря ели свой хлеб. Десятки колесниц, лошади которых были утыканы стрелами, остановились для того, чтобы обрезать упряжь. Копьеносцы соскакивали на землю, чтобы защитить товарищей, отбиваясь от вавилонян. Но, как правило, их либо расстреливали, либо рубили в капусту пятерки бойцов из переднего ряда фаланги. Конница на обоих флангах понеслась вскачь, стреляя в противника, еле видного из-за туч пыли. Сойдясь, обе конные лавы перешли на копья, работая ими ударами сверху и от бедра. В отличие от персов и вавилонян, конница ассирийцев уже имела седла и была одета в тяжелый доспех из кожаных рубах с плотно нашитыми бронзовыми бляхами. И это искупало то, что их было существенно меньше. Тем не менее, еще не были придуманы стремена и рыцарское седло, поэтому таранный удар копьями не использовался, что делало конницу, в значительной степени, просто конными стрелками.

Выпустив по колчану стрел, лучники остановились. Тананну дал сигнал, и пехота, убрав убитых и раненых, сомкнула ряды и двинулась вперед. Ассирийская фаланга, ослабленная потерями, не теряя строя, медленно пятилась назад.

— Вот тебе и воля богов, — подумал Ахемен. — Сегодня мы победим. Раба, если увижу, палками насмерть забью. А потом штраф выплачу. Ишь ты, договорился он со мной. Лгун проклятый. А я уже повозку с казной заприметил. И полусотня под командованием брата была готова к тому, чтобы угнать ее в родные горы. Неужели он, Ахемен, перед своими людьми пустобрёхом будет выглядеть. Лучше шальную стрелу поймать.

Медленно, сохраняя монолитный строй щитов, ассирийское войско втянулось в лагерь под защиту вала. Тананну решил отвести войска, чтобы дать отдых людям, которые бились целый день. Раздался рев трубы, и пехота вавилонян и эламитов потянулась назад, волоча раненых и собирая тела убитых. В обоих лагерях загорелись костры, а смертельно уставшие люди ели и проваливались в сон без сновидений.