Самым тяжелым испытанием для Макса была езда на лошади. Ахемен, поняв, что за беда ему досталась, подошел к делу со всей ответственностью.

— Слушай внимательно, я повторять не буду. От того, как ты меня поймешь, зависит твоя жизнь. Запомни, конь — это не скотина вроде быка или козы. Конь — твой боевой товарищ, такой же, как эти парни вокруг. Ты заботишься о нем, он заботится о тебе. Перво-наперво, надень штаны, иначе лошадиный пот разъест кожу. Теперь я покажу, как садиться.

— А стремена где? — робко спросил Макс. Учитывая, что слово «стремена» он произнес на родном языке, вопрос был проигнорирован.

— Садись лучше с какого-нибудь камня, пока не научишься. Лошадь держи за повод, но сильно не тяни. Садишься с левой стороны и обхватываешь бока ногами. Потом научишься управлять лошадью, сжимая колени. Макушка, плечи и копчик — на одной линии. Будешь гнуть спину — разобьешь себе поясницу. Прилипни задницей к спине лошади и двигайся в такт с ней. Я тебе смирную кобылку подобрал, должно получиться. Привязывать тебя не буду, лучше на землю падай, лошадка мелкая. Пойдем легкой рысью, чтобы ты привык. Вопросы есть?

Вопросов, конечно, не было. А вот падения были, и не раз. К вечеру Макс буквально свалился мешком с лошади, не в состоянии сдвинуть вместе бедра, сведенные судорогой от непривычной нагрузки.

— Эй, чего улегся? А кто будет попону снимать, спину протирать, кобылу поить? Тут тебе слуги, что ли.

И Макс, понимая, что слуг тут, и правда, нет, со стоном пошел осваивать нелегкую науку ухода за конем. Тонкостей оказалось столько, что голова пошла кругом. Ну откуда городской житель мог знать, что лошадь может сбить спину, или, что нельзя разгоряченной лошади давать сразу пить, особенно холодную воду.

— Слушай своего коня, чувствуй его, как свою руку, — учил Ахемен. Не дергай поводья, легкого движения достаточно. Чуть нажал правым коленом, конь пойдет влево. Нажмешь левым — направо. Хочешь тронуться — сожми ноги один раз, если конь не понял, чуть толкни пятками, но именно чуть. Не вздумай лупить. Лошади будет больно, и она тебя сбросит. И, чтобы лошади понравиться, дай морковку. Да не так, тупица, она тебе пальцы откусит! На раскрытой ладони, а пальцы вниз выверни. Вот ведь наказание…

Наука стала потихоньку впитываться, а боль в ногах стала утихать. Видимо, там, где надо, стали нарастать нужные мышцы. Уже дней через семь Макс почти никого не напрягал, хотя отряд скачек не устраивал, и шел ровно, сберегая коней.

Они ушли довольно далеко, и больше отрядов ассирийцев не видели. Те взяли приступом и сожгли семьдесят пять городов и четыреста двадцать деревень в Вавилонии, более двухсот тысяч человек угнали в рабство, еще больше погибло. Никакой необходимости в дальнейшем разорении этой земли Синаххериб просто не видел. Будучи человеком не только жестоким, но и прагматичным, он старался стричь барана, а не снимать с него шкуру без необходимости. Добыча и так была гигантской, а новые рабы просто не требовались. Этих бы прокормить. Поэтому ассирийцы, разгромив халдейскую часть Месопотамии, потихоньку стали уходить домой, оставляя небольшие гарнизоны в городах. Ужас, который был внушен, и почти полное исчезновение профессиональных войск, надолго сделал эту землю умиротворенной. Юг Междуречья, проявивший мудрую сдержанность, великий царь не тронул. Как не тронул в этот раз Элам, приютивший трусливого вавилонского царя Мардук-апла-иддина.

Макс ехал рядом с Ахеменом и вел неспешную беседу.

— Расскажи о своей земле, князь.

— Я еще не князь, не называй меня так.

— Боги сказали свое слово, так чего мне стесняться. Мы придем в твою землю и возьмем ее. Пусть не всю, и не сразу, но возьмем. А я помогу тебе.

— Чем ты можешь помочь?

— О, ты еще удивишься, мой князь, поверь мне. Боги не зря свели нас вместе. Так расскажи о своей земле.

— Мы живем в горах. Мое племя занимает большую долину, которая может прокормить примерно две тысячи семей. Вокруг есть еще долины, и там тоже живут родственные нам рода. Мы живем большими семьями в каменных домах с очагом. Считается, что у кого много детей, тот отмечен богом. Мы почитаем своих стариков, а своих сыновей учим всего трем вещам — ездить на коне, стрелять из лука и говорить правду. Тот, кто лжет, по нашим законам, не считается человеком. Земля и все хозяйство достается старшему сыну, который должен заботиться потом о родителях. Младшим сыновьям ничего не достается, и приходится уходить воевать. Наши девушки скромны и целомудренны, у нас нет проституток, а мужчины спят только со своими женами. Мы бедны и довольствуемся малым. Мы презираем трусость, роскошь и изнеженность. Мы пьем мало вина, а едим то, что родят наши поля и дает скот. Наши пашни плодородны, а пастбища обильны, но только когда боги дают нам дождь. Поэтому частенько мы обороняемся от врагов, тянущих руки к нашей земле.

Мы поклоняемся огню, ветру, воде и солнцу. Мы верим, что творец всего сущего Ахурамазда, который борется с Анхра-Майнью, злым демоном. Мы приносим жертвы огню на священных вершинах, и мы не признаем развратных богов Вавилона, как презираем и самих вавилонян, которые спят то с женщинами, то с мужчинами, славя своих богов. Я не могу понять, как может нравиться богу то, что мужика трахает в его честь другой мужик. Тьфу.

— У вас есть пророк, или жрецы?

— Есть свой жрец в каждом племени, но никакого пророка у нас нет, и не было.

— Кто правит у вас? — снова спросил Макс.

— В каждом племени есть вождь. Мы не объединены вместе, и часто враждуем. Самый сильный воин может бросить вызов вождю и занять его место. Но такое почти не случается.

— Ну что ж, мой князь. Мне все стало понятно. Начнем с малого. Я научу тебя биться верхом на коне.

От неожиданности Ахемен остановился, чуть не порвав губы своему коню, который жалобно заржал, показывая хозяину, как он обижен.

— Ты в своем уме? Ты, который не держал в руках оружия, кого я неделю назад научил ездить на лошади, будешь учить меня биться? В твоей голове поселились демоны? Я с трех лет скачу на коне, а с десяти попадаю в цель на полном скаку. Чему ты можешь меня научить?

— Я же сказал, боги соединили нас вместе. Ты учишь меня, я учу тебя. А вместе мы становимся сильнее. Разве ты не жив? Разве не живы твои люди? Разве твой брат не угнал повозку серебра в родные горы? Верь мне, и все будет так, как предсказано. Когда мы будем в Сузах?

Ахемен задумался. Уже не в первый раз безумные мысли этого наглого парня сбывались. Вот и сейчас он ехал рядом, как будто не понимая, что нанес тяжкое оскорбление воину, предложив научить его биться верхом.

— В Сузах мы будем через пару дней. Возьмем припасы, отдохнем и поедем на юг. Еще десять-двенадцать дней до Аншана, а потом домой. Говори, что ты задумал.

— Мой князь, в моих землях на конях бьются по-другому. Там закованные в доспехи воины с длинными копьями разгоняются на конях и проламывают строй пехоты. Потом разбитую фалангу просто гоняют по полю и рубят. — Макс был тот еще военный теоретик, но исторические фильмы любил.

— Ты мерзкий лгун. Никто так не сможет воевать, потому что вылетит с коня.

— В этом вся суть. Смотри. Вы, персы и вавилоняне скачете на лошади, повязав ей на спину попону. Поэтому при прямом ударе копьем вы падаете. По этой же причине вы не можете нормально рубить пехоту. Нет опоры.

— Ну и что ты предлагаешь? — скептически спросил Ахемен.

— Мы сделаем тебе седло, вроде тех, что есть у ассирийских конников, но с двумя изменениями. Во-первых, заднюю луку седла сделаем высокой, почти до поясницы. Тогда она будет держать прямой удар. А твои ноги будут вставлены в стремена.

И Макс, как мог, объяснил принцип устройства стремян, и ту роль, которую они сыграли в развитии кавалерии. Все-таки, просмотр видеороликов — великая сила.

— Это может сработать, — задумчиво сказал Ахемен. — Если с седлом все ясно сразу, то со стременами твоими надо пробовать. Они дадут упор, как будто ты стоишь на земле, удар меча должен быть намного сильнее.