Данат лежал раскинувшись с закрытыми глазами посреди огромного ложа, всё ещё паря от сладостной истомы, ощущая, как её пальчики теребят его медальон.

— Что это? — шепнула она. — Я могу посмотреть?

Не открывая глаз, Данат согласно промычал. Медальон щелкнул.

— Это твоя мать, — произнесла Мидэя, разглядывая миниатюрный портрет. — Её убили, … хотя все думают, что она умерла своей смертью. Гибель Ванессы, дочери Торина зачем-то скрыли.

Его словно окатили ледяной водой, приводя в чувство. Обескураженный Данат мигом вскочил в постели. Мидэя сидящая рядом с ним, не сводила с него своих искрящихся загадочных зелёных глаз.

— Откуда ты это знаешь? — выдавил Данат, потрясенно глядя на девушку.

— Её ударили ножом прямо в грудь. Нож был особенный, ритуальный, и сделал это человек со взглядом тьмы, и ты всё это видел. Она была ещё жива, когда ты подбежал к ней! — выпалила Мидэя.

И тут князь окончательно шарахнулся от неё в сторону:

— Ты ведьма?! Тогда это многое объясняет! — воскликнул он. — Конечно же! Не иначе всё, что происходит в последнее время твоих рук дело!

— Нет, это не так, никакая я не ведьма! Я обычная девушка, а то что происходит … причина всему этому — ты! — с достоинством ответила Мидэя.

— Не смей мне лгать! Обычная девушка не могла знать таких подробностей! Ты колдунья! И это ты сделала меня одержимым тобой! С обычной девкой я бы уже давно совладал, а тебя видно придётся сжечь, чтобы избавиться от твоих чар!

— Не будь же ты идиотом, Данат! Не все у кого есть необъяснимые способности — ведьмы. У твой матери тоже был дар, и многие её боялись, называя ведьмой, но всё что она делала — она делала с любовью, без зла!

И она бесконечно любила тебя, и всё это время её сила оберегала тебя! Если я ведьма, тогда ты должен признать, что твоя мать тоже была ведьмой. А ты этого никогда не сделаешь, потому что единственный человек, к которому ты не был равнодушен — была твоя мать! Её память для тебя многое значит!

— Уходи! Видеть тебя больше не желаю! — ожесточённо прорычал он ей в ответ. — Убирайся из замка сейчас же! Чтоб к утру духу твоего здесь не было!

***

Она прощалась с Милкой впопыхах.

— Ну, куда ж ты пойдёшь, а? Может, упасть перед окаянным на колени и упросить его оставить тебя? — чуть не плача, пробормотала Милка, цепляясь за подругу.

— Нет уж, не буду я его упрашивать, — мотнула головой Мидэя, вымучено улыбнувшись. — Значит, просто пришло моё время покинуть это место. Поживу немного в Минасе, пока не пойму что мне делать дальше. Я буду рядом, не вздыхай. Вот только … мне бы не помешало немного монет на первое время, — смутившись, Мидэя отвела взгляд. Тяжело было просить у них милостыню, а ещё труднее было расставаться с небезразличными, ставшими дорогими её сердцу людьми.

— Вот держи, — подплыла Гвен, обминая её. — Возьми, девочка, здесь двадцать серебряников. Бери, бери, и отдавать не смей. Я тебе за Милку большим обязана. Чуть сдержалась, чтоб не отравить того проклятого медведя. Да, вот ещё, в Минасе найдешь Повету, она моя сестра, приютишься у неё, скажешь, что от меня, там не обидят.

— Спасибо, … спасибо за ваше добро, — взволнованно прошептала Мидэя, обняв их по очереди.

С рассветом, ежась от пронизывающего холода, она вышла за ворота замка. Что-то вдруг заставило её обернуться и поднять глаза. Там в окне, она увидела провожающего её взглядом князя. Даже отсюда, его лицо показалось ей перекошенным какой-то болью и отчаяньем, но Мидэя ни капли не сожалела о том, что покидает этот замок. На какое-то мгновенье их взгляды встретились, и в каждом из них застыла упрямая твёрдость.

Данат стоял и ждал, пока она не исчезла из вида. Бремя тайны, которую он хранил о своей матери, было слишком тяжелым для него, и он просто не мог позволить, что бы кто-то ещё глядя ему в глаза, знал эту правду. Услышав это от Мидэи — он испытал настоящий ужас. Страх от того, что это произойдёт снова. Даже невзирая на свою таинственную зависимость от этой девушки — Данат не мог позволить ей остаться в его жизни.

До Минаса было рукой подать. Со вторыми петухами она уже добралась до поселения, отыскав Повету, которая оказалась поварихой в одной из таверн. Милейшая женщина, приютившая её в своей лачуге, отказалась даже взять деньги, видно история с медведем достигла и её ушей, вызвав уважение в адрес смелой девушки, спасшей дочурку всем известной и почитаемой мамаши Гвен.

Для начала Мидэя напросилась к ней в помощницы, потому как понятия не имела, что ей делать дальше, куда идти, и как быть с магическим даром, который она извлекла из Даната. Словно в липкой паутине девушка запуталась в знаках и в изменчивом ощущении воли священного огня. Мидэя решила просто ждать, в надежде, что сила проявится, вновь указывая ей чётко зримый путь.

И в этом она оказалась права. Ровно через три дня, после того, как она покинула замок, и уж конечно не случайно — ей выпало столкнуться с Лионелем. Он как раз зашел в таверну, и Мидэя, споткнувшись, чуть ли не налетела на него, не заметив из-за горы глиняных черепков, которые она как заправский жонглёр тащила на кухню.

При виде её Лионель опешил, явно не ожидая её здесь увидеть. Но то, что он до сих пор был оскорблён и обижен на неё — было отчетливо видно по его глазам. Молча, смерив её пренебрежительным взглядом, Лионель развернулся и вышел прочь.

Горько усмехнувшись ему вслед, Мидэя только покачала головой,

— «Значит, как вам развлекаться, щупая каждую попавшуюся девушку — это достойно благородного воина, словно это писаный закон. Но если вдруг пренебрегают вами — то это уже вечное порицание и презрение к негодной изменщице! А я тебе вовсе и не изменяла, потому как и в верности не клялась. Я действительно пряталась за тебя, ища спасения. И ты был послан мне для того, чтобы привлечь внимание проклятого князя, иначе без этого соперничества Данат растоптал бы меня, даже не заметив, как до этого развлекался с десятками других. Вседозволенность, которая воспринимается вами, как дань благородному роду должна преподать вам урок. Бесчинства должны прекратиться. Но ты был милым со мной, Лионель, и я тебе за это благодарна», — размышляла Мидэя, и тут вдруг сила указала ей отчетливое видение. Оно касалось Лионеля и их будущего. Будущее, которое ещё можно было изменить. Стирая со лба холодный пот, Мидэя теперь поняла, почему она должна была оказаться именно здесь, в это время и в этом месте.

Он уже несколько дней не выпускал кубка из своих рук, но пенящийся напиток больше не усмирял его пыток, как и холодные струи дождя, под которыми он мог стоять часами. Уже ничего не спасало князя от изводящего его нутро пекла.

Вскочив, Данат закричал от боли, принявшись срывать с себя одежду. Его руки, спина и грудь были сплошь покрыты жуткими волдырями.

— Что за … ты болен, мой князь? — опешив, пробормотал один из рыцарей. — Нужно немедленно позвать лекаря! Как бы это вино не было отравлено!

— Не нужно никаких лекарей, и это не тот яд, что вы думаете. … Это всё чертова ведьма, — тяжело дыша, выдавил Данат. — Но я знаю, что мне может помочь — хорошая драка. Меч, конь и враг, вот что мне нужно! Собирай всех, Дюк, готовьте сбрую, седлайте лошадей — мы отправляемся в северные земли!

Лионель явился последним, нехотя вспрыгнув в седло, хмурый и молчаливый, каким он и был в последнее время:

— Это будет наш последний совместный поход, Данат, — посмотрел он на бывшего друга тяжелым взглядом, — После возвращения я покину твои земли, так будет лучше для нас обоих.

— Как пожелаешь, — сдержано кивнул ему Данат. — Когда мы вернемся, я выдам тебе поручительную грамоту, больше я никого держать не собираюсь.

Князь и одиннадцать его рыцарей выдвинулись из замка, направляясь с ответным визитом к Гратобору, князю северных земель. Данат слыхал, что в тех суровых краях почти беспрестанно вспыхивают сражения, воины Гратобора выбирали себе противников будто бы следуя за направлением ветра, истребляя всякую нечисть, которой кишели те края. И Данат желал принять участие в каком-нибудь из побоищ, потому как сейчас лишь этого жаждала его суть, полагая, что жар сражения, загасит эту жуткую ноющую пустоту в его душе. Мидэя уже днём и ночью начинала ему мерещиться в сумрачных коридорах замка, поэтому он и спешил поскорее убраться, чтобы оторваться от тени этого зеленоглазого преследующего его монстра.