— Я это знаю. Но пока до моего сердца он по-настоящему ещё не добрался. Посмотрим, как у него это получится. … Пойми же, я обязана сохранить всех вас ради тысяч ещё не рождённых детей, ради будущих рассветов, ради того, чтобы все мы нашли свою любовь. Ты ведь будешь рядом?
— Я попробую, — тяжко вздохнул Лионель. — А вот это неспроста, — кивнул он, заметив маячившего посреди дороги Хезера.
— Ну, в общем, я предупредить вас хочу, — крикнул Хезер. — Там князь грозится всем головы посносить. Лютует он что ты куда-то увёз его девицу ненаглядную. Как узнал, так и спал весь с лица. Думайте теперь что ему сказать.
— Его девицу? — фыркнул Лионель. — С каких это пор она с ним?!
— С тех самых запутанных, холера вас разберёшь, — выдал Хезер. — Я не знаю, меня не спрашивай, сложно меж вами всё, только и мы из-за этой неразберихи под вожжу попадаем. Страх как не хочется снова ваш мордобой растаскивать. О, я смотрю, ты принарядилась! — заметил он, наконец, рассмотрев Мидэю. — Прям, как принцесса хороша!
Князь встретил их в дверях холодной, как северный ветер улыбкой и колючим взглядом, всем своим видом показывая, что им не пройти мимо его гнева:
— Да ты что, теперь она ещё больше стала похожа на служанку и ни один северянин на неё даже не посмотрит! — ядовито выдавил он, прожигая взглядом Мидэю, потому что на Лионеля он смотреть не мог, борясь с желанием убить того на месте. — Милый Лионель наряжает нашу красавицу, а падонок князь будет спасать наши шкуры, особенно эту, с зелёными глазами! Ладно он безмозглый влюблённый олух, а ты то что?! Ты представляешь куда ты направляешься или ты каждому самцу, кто на тебя слюни распустит будешь нож к горлу приставлять?! Тогда уж лучше всех нас тут в рядок и закопать, раз уж ты решила наш век укоротить! Я с тобой разговариваю, мне отвечать надобно, а не моргать как корова!!!
— Представим всё так, будто это моя невеста, путешествующая вместе со мной, — заговорил вместо Мидэи Лионель. — И тогда пусть попробуют её тронуть. Зато так она рядом будет, и её не отошлют к слугам.
— Твоя невеста? — задохнулся Данат, хотел усмехнуться, но так и не смог.
— А что если и так? — с вызовом посмотрел на него Лионель. — Ты вон тоже к северному владыке за женой засобирался. А я у своего отца пятый сын, мне благородный род продолжать не нужно, я могу и простолюдинку в жёны взять.
— Он что тебя замуж позвал? — Данат окатил Мидэю ледяным взглядом, от которого та вся поёжилась.
— Не звал. Вроде бы. Не до этого мне сейчас. Если это тряпьё угроза для нашей жизни я его сниму, чего ты разошёлся?
— Только прямо здесь не раздевайся, а то у тебя ещё куча женихов появится, в очередь придётся становиться, — едко заметил ей Данат. — Но ты дала Лионелю понять, что будешь не против, когда он попросит твоей руки.
— Да с чего ты взял, святые мне в помощь!? — теперь не только ей, а даже гребущейся курице за сараем стало ясно, что князь исходит пеной от ревности.
— В монастыре же не рассказывали, что принимая подарки от мужчины, женщина заведомо согласна принадлежать ему? — продолжал язвить Данат.
— Не рассказывали. Как и то, что за свою безопасность девушке нужно расплачиваться своим телом, ведь у взбалмошных господ своя монета! — отрезала Мидэя, осадив его желчь. — Здесь вам не турнир! Я свободна и у меня есть чувство собственного достоинства, у меня ещё осталась честь, хоть вы её по очереди и пытались растоптать! Я никому не принадлежу, лишь себе и своей вере!
— Да что ты! — высокомерно протянул Данат, сузив глаза, что было уже не добрым знаком. — Давай вот теперь я расскажу тебе, как обстоят у нас дела уже после того, как ты приголубила сначала Лионеля, а затем со мной полежала, но кто старое помянет, тому глаз вон. … Так вот, моя милая зеленоглазая одинокая и растерянная дикарка — твоя жизнь теперь принадлежит мне. Ты попросила у нас защиты ведь тебе больше некуда податься, ты доверила нам свою тайну, и мы размышляем, как нам с этим быть. Я князь Фараса, я третий на престол Эрии, я командую этим отрядом, и плачу своим рыцарям звонкой монетой не скупясь, и хоть мы тут все за пани брата, но они обязаны исполнить любой мой приказ, так как на их службу был подписан договор. Я тебе здесь не мальчик на побегушках! Ты наградила меня какой-то съедающей меня бесовщиной, за нами тянется какая-то нечисть, ты отправляешь одарённых изгоев укрыться в моих землях, а что ты даёшь взамен? Гору неприятностей, которая нас ждёт? А? Уговор должен быть обоюдно выгодный, ты должна это знать, так дела не делаются. Я должен принять тебя такой без условий?! Я ничем тебе не обязан, дорогуша! Ведьма сказала есть и другой выход, так что я теряю, моя душа и так пропащая, — Данат смотрел как она старательно поджимает дрожащие губы, какое бездонное отчаянье застыло в её глазах.
— Что ты хочешь? — спросила она дрогнувшим голосом.
— Ты знаешь. Мне надоело ходить вокруг да около!
Мидэя кивнула, ни на кого не глядя:
— Я ни с кем другим и не была. Это была всего лишь прогулка и разговоры.
Допустить того, чтобы он развернулся и пошел по тёмному пути она никак не могла, эти воины, как ни странно, были её последней надеждой, искра священного огня прибилась именно к ним, её святыня желала, чтобы она зачем-то оставалась рядом с ними. Выходит, ей ничего не оставалось, как согласиться принадлежать воле князя.
— Хорошо. Ты подтверждаешь, что ты принадлежишь и подчиняешься мне и душой и телом? Без всяких утаиваний и интриг, без зла и ропота? — он знал, что победил, но это было лишь первое их сражение. Впереди маячило самое главное — эта ведьма должна его полюбить!
Мидэя кивнула, ощущая себя абсолютно сломленной.
— А я в свою очередь обеспечу тебе и твоей лампадке защиту и укрытие, — произнёс Данат, подходя к ней ближе, притянув к себе не сопротивляющуюся девушку. — Вот видишь, когда мы во всём разобрались — всё станет куда понятнее и проще, — он провёл кончиками пальцев по её лицу, отводя в стороны выбившийся светлый локон.
— Проще не будет, — шепнула она, подавленно, поднимая на него свои глаза.
— Смотря что мы имеем в виду, — улыбнулся Данат, нарочно поцеловав её в губы при всех, чтобы раз и навсегда закрепить своё превосходство. — Будь поблизости! — крикнул он удаляющемуся Лионелю. — Она сотворит для нас обереги, как и обещала.
— А если кто с постоялого двора увидит и донесёт? — спохватилась Мидэя, помню, что безопасность пламени и её миссия прежде всего остального.
— А он всех разогнал, — проговорил Винс. — Наш князь не лыком шит.
— Тогда мне нужен котелок, пылающий костёр и все вы. Ах да, и ещё твой серебряный кинжал из сапога, — повернулась она к Данату, протянув руку.
Вскоре во дворе запылал костёр, князь не раздумывая расстался с кинжалом, подарком его деда, а Икар принёс ей подходящий котелок.
Мидея срезала с каждого рыцаря прядь волос и взяла по капле их крови, добавила свой локон и клочок белой гривы своей кобылицы, обратившегося дара Ирзы, затем призвав филина добавила туда же перьев, веточки тутта и последним опустила серебряный кинжал. Выпустив в огонь несколько искр священного пламени, она подвесила котелок над костром, шепча заклинания. Дым от костра поднимался не вверх, а стекался в котелок, а языки пламени стали зелёными, танцуя и отражаясь в глазах собравшихся вокруг него рыцарей.
Глава 11
Было уже за полночь, когда Мидэя сняла котелок первым подозвав Даната.
— Опусти в него мизинец, — велела она. — Доверься мне.
Хмыкнув, князь опустил палец в котелок, а когда Мидэя дала ему знак вытащить — на его мизинце красовался серебряный перстень.
— Росс. … Ринат. … Икар. … Лионель, — она подзывала каждого по очереди, и каждый из них бесстрашно опускал руку в котелок, отходя уже с перстнем на мизинце. — Теперь вас нельзя будет одурманить колдовством, ни светлым ведуньям, ни тёмным колдуньям, не добраться до вашего разума. Вы не сможете снять этот перстень и никто из живых или мертвых не сможет его снять, в нём сила священного пламени, он часть вас, как и вы часть святыни. Отныне вы хранители священного Аввина и этот оберег будет предупреждать вас об опасности. Когда кто-то будет пытаться использовать против вас магию — перстень станет печь огнём, когда кто-то попытается отравить вас — перстень станет жечь холодом. Главное — не дайте отрубить себе палец.