Келтэн вошел в таверну через черный ход и остановился, чтобы дать глазам привыкнуть к тусклому полумраку. Хотя была еще середина дня, в таверне было многолюдно, и шесть разбойников из шайки Нарстила, обряженные в фартуки, так и метались вдоль грубо сколоченной дощатой стойки, еле успевая разливать пенистое пиво и получать плату.

Келтэн проталкивался через шумную толпу, ища взглядом Бевьера и Кааладора. Они сидели за столом неподалеку от входной двери. Обнаженный локабер Бевьера и увесистая дубинка Кааладора лежали на столе, на виду у всех, молчаливо напоминая клиентам, что веселиться, конечно, им дозволено, однако в разумных пределах.

Келтэн осторожно опустился на скамью, стараясь не выпустить на волю клокотавший в нем восторг. Он подался вперед, давая знак друзьям придвинуться ближе.

– Они здесь, – прошептал он.

Кааладор оглядел таверну.

– Эт-точно, – промурлыкал он, – коли не все, так те, кто не на дежурстве, – всенепременно.

– Я говорю не об этой толпе, Эзек. Речь о доме с зарешеченными окнами. Те, кого мы искали, определенно находятся там.

– Откуда ты знаешь? – напряженным шепотом спросил Бевьер. – Ты их видел?

– Мне и не пришлось. Один из них – мой близкий друг, и этот друг узнал меня – даже вот с этим лицом. Не спрашивайте как – я все равно не знаю.

– Ты уверен? – настаивал Бевьер.

– Еще бы! Мой друг начал петь, а этот голос я узнаю и в раскатах грома. Это была старинная песня, которая много значит именно для нас двоих. Наши друзья узнали меня, в этом нет сомнений. Друг, о котором я говорю, поет эту песню только для меня.

– Могу я надеяться, что ты нашел способ сообщить им, что ты понял их намек? – осведомился Кааладор. – Скажем, снес дверь с петель.

– Нет, мне не пришлось вышибать дверь. Я просто засвистел тот же мотив. Я делал так и прежде, и мой друг понял, на что я намекаю. Потом я завел разговор со стражником и сумел сделать столько намеков, что наши друзья знают теперь все, что им надлежит знать.

Кааладор откинулся в кресле.

– А ведь и впрямь недурная была мыслишка, Шеллаг, – я насчет пивнушки. Уж мы тут столько всякого-разного наразнюхали с тех пор, как она тут завелась.

Келтэн огляделся.

– Сейчас здесь еще тихо, – сказал он. – Потасовки начнутся не раньше, чем после захода солнца. Почему бы нам не прогуляться по развалинам? Думаю, нам непременно надо снова потолковать с одной маленькой девочкой. На сей раз для нее очень хорошие новости.

– Пойдемте. – Кааладор поднялся первым. Протолкавшись к стойке, он перебросился парой слов с разбойником в залитом пеной фартуке и двинулся к выходу, за ним – остальные. Они обогнули таверну и углубились в заросший лианами переулок, где на руинах восседали, пронзительно покрикивая, яркие пестрые птицы. Они остановились в руинах, имевших особенно жалкий вид, и Кааладор и Келтэн остались на страже, а Бевьер занялся заклинанием.

Когда сириникиец выбрался из груды камней и лиан, он ухмылялся до ушей.

– Ну, Келтэн, – сказал он, – теперь держись.

– А что такое?

– Афраэль намерена при следующей встрече зацеловать тебя до безумия.

– Пожалуй, я смогу это пережить. Значит, она обрадовалась?

– У меня от ее вопля едва не лопнули барабанные перепонки.

– Что же, как она сама и говорит: «Мы живем для того, чтобы радовать тех, кого любим».

Скарпа начал вопить еще за дверью. Его пронзительный голос срывался на нестерпимый визг, глаза вылезли из орбит, самодельная корона съехала набок. Он был явно охвачен истерическим гневом. Когда он ворвался в комнату, на его губах и бороде белели клочья пены.

– Твой муж нас предал, женщина! – визжал он, обращаясь к Элане. – Ты заплатишь за его коварство! Я прикончу тебя! – И двинулся к Элане, вытянув руки со скрюченными, как когти, пальцами.

В этот миг в дверях появился Заласта.

– Не сметь! – ледяным голосом одернул он. Скарпа резко развернулся к отцу.

– Не лезь в это дело! – взвизгнул он. – Она моя пленница! Я накажу ее за предательство Спархока!

– Нет, не накажешь. Ты поступишь так, как я тебе велю. – Заласта говорил по-эленийски, без малейшего акцента.

– Он нарушил мой приказ! Я заставлю его заплатить!..

– А ты настолько туп, что не ожидал ничего подобного? Я ведь предупреждал тебя о том, насколько хитроумен и изобретателен этот человек, но твои мозги так густо заросли паутиной, что ты не хотел слушать.

– Я приказал ему! – голос Скарпы взвился до режущего слух визга. Он топнул ногой раз, другой – и принялся подпрыгивать, буквально заплясав от ярости. – Я император! Он должен повиноваться моим приказам!

На сей раз Заласта даже не прибегнул к магии. Он попросту взмахнул посохом и ударом свалил с ног истерически вопящего отпрыска. Самодельная корона покатилась по полу.

– Ты мне надоел, – презрительно проговорил Заласта. – Я не намерен терпеть твои истерики. Ты не император. В таком состоянии ты вообще ничто. – Лицо его оставалось бесстрастным, и глаза смотрели ровно, отстраненно. – Берегись, Скарпа, – зловеще предостерег он. – В этом мире не осталось никого, кто был бы мне дорог. Ты освободил меня от всех привязанностей. Если будешь раздражать меня, я раздавлю тебя, как букашку.

Скарпа на четвереньках пополз прочь от страшного стирика, и в его безумных глазах вдруг вспыхнул вполне осмысленный страх.

– Что случилось? – взволнованно спросила Элана.

– Один из моих союзников – Кизата из Эсоса – только что прибыл из Кинезги, – спокойно ответил Заласта. – Он доставил нам известие, которого, собственно, и следовало ожидать. Твой муж весьма изобретателен, Элана. Мы считали, что он в наших руках, но ему как-то удалось вывернуться.

– Ничего не понимаю.

– Похитив тебя, мы оставили ему свои указания. Он должен был взять оруженосца и верхом выехать в город Бересу в Южном Арджуне. Наши люди следили за ним, и он, казалось, следовал нашим указаниям. Однако на деле все оказалось не так. Очевидно, он не так сильно любит тебя, как мы предполагали.

– Он просто следовал моему приказу, Заласта. Я велела ему ни при каких обстоятельствах не отдавать Беллиом.

– Как тебе это удалось? – Заласта явно был потрясен до глубины души.

– Твой чокнутый сын велел Элрону убить баронессу Мелидиру. Элрон безнадежный неумеха, а потому Мелидира сумела отвести рукой его клинок. Мне служат замечательные люди, Заласта. Мелидира очень убедительно сумела изобразить убитую. Я притворилась, что рыдаю на ее мертвом теле, и, накрывая ее одеялом, шепотом передала ей приказ для Спархока. – Элана бросила на Заласту злорадный взгляд. – Ты стал очень рассеян, Заласта. Ты даже не заметил, что при мне нет моего кольца. Я отдала его Мелидире.

– Весьма разумно, Элана, – пробормотал он. – Ты и твой муж – достойные противники.

– Рада это слышать. Как же Спархоку удалось одурачить тебя?

– Этого мы еще не знаем. За ним следили с той минуты, когда он покинул имперскую резиденцию в Материоне, и он все время в точности следовал нашим приказам. Мы даже пару раз пускали его по ложному пути, чтобы избежать уловок. Затем Клааль вновь ускользнул из-под власти Киргона и отправился искать Беллиом. Человек, которого мы считали Спархоком, был на судне, пересекавшем Арджунское море вместе с оруженосцем Спархока Халэдом. Клааль лишь взглянул на него и тотчас понял, что тот, кто казался твоим мужем, на деле вовсе не Анакха. Вот эти новости и доставил нам Кизата.

Элана одарила стирика почти блаженной улыбкой.

– И теперь Спархок бродит где-то на воле – с Беллиомом в руке и жаждой мести в сердце, – а вы даже понятия не имеете, где он может быть и как он выглядит. Вам грозят серьезные неприятности, Заласта.

– Вы весьма сообразительны, ваше величество. Вы мыслите куда расторопнее, чем мои соратники.

– Это не так уж трудно, Заласта. Ты окружил себя недоразвитыми идиотами. Которая именно искра моего гения поразила тебя сильнее всего? Стирик слабо усмехнулся.