– Формальности. Официальные приветствия. Речи. Церемонии. Словом, обычная чушь.

– Это хороню. Наши друзья с запада бывают порой немного необузданны, зато они знают толк в церемониях и формальностях. Вот когда события выходят за пределы формальностей, они попадают в передряги. Могу я представить тебя королеве Элении?

– Я уж думал, ты никогда об этом не спросишь.

– Ваше величество, – сказал Оскайн, – это мой старый друг Норкан, представитель Империи в Атане, способный человек, который переживает трудные времена.

– Ваше величество, – поклонился Норкан.

– Ваше превосходительство, – приветливо отозвалась она и, лукаво улыбнувшись, спросила: – А что, у ее высочества и впрямь такие большие ноги?

– Они, ваше величество, напоминают лыжи. Я бы это еще вытерпел, но она склонна устраивать истерики, когда что-то идет против ее желания, а уж это действует мне на нервы. – Норкан покосился на гигантов в темных плащах, которые окружали карету. – Могу ли я предложить проследовать к тому зданию, которое мои дети именуют дворцом? Там нас ожидают король и королева. Ваше величество не против публичных речей? Нескольких реплик будет достаточно.

– Боюсь, ваше превосходительство, я не говорю по-тамульски.

– Ничего страшного, ваше величество. Я послужу вам переводчиком. Можете говорить все, что придет вам в голову. Я на ходу составлю из этого приличную речь.

– Как вы добры, – заметила Элана с чуть заметным ядом в голосе.

– Покорный слуга вашего величества.

– Замечательно, Норкан, – пробормотал Оскайн. – Как это ты ухитряешься разом засовывать в рот обе ноги?

– Врожденный дар, – пожал плечами Норкан.

Андрол, король Атана, был семи футов ростом, а его супруга, королева Бетуана, лишь немногим уступала ему. Выглядели они весьма внушительно. На головах у них вместо корон были золотые шлемы, а синие шелковые мантии расходились впереди, открывая богатый арсенал, которым были вооружены их величества. Они встретили королеву Элении и ее свиту на площади перед королевским дворцом, который на деле был не чем иным, как их личным жилищем. Атанские церемонии, судя по всему, имели место исключительно на свежем воздухе.

Кортеж гостей во главе с королевской каретой, за которой двигались стройные ряды воинов, неспешно и величественно втекал на площадь. Не было ни приветственных криков, ни фанфар – ни единого признака искусственного воодушевления, с которым обычно встречают официальных гостей. Атаны проявляли свое почтение безмолвием и неподвижностью. Стрейджен искусно направил карету к месту на невысоком каменном возвышении перед королевским дворцом, и Спархок, спешившись, предложил своей королеве закованную в доспех руку. Лицо Эланы было царственно сияющим, и она даже не пыталась скрыть безудержного удовольствия. Хотя она частенько высказывалась с пренебрежением о церемониях, притворяясь, будто считает их утомительными, на деле Элана обожала церемонии. Формальности доставляли ей глубокое наслаждение.

Посол Оскайн приблизился к королевской чете, поклонился и заговорил на плавном и напевном тамульском наречии. Миртаи, стоявшая за спиной Эланы, беглым шепотом переводила ей речь посла. Глаза Эланы сияли, и два красных пятна на ее бледных щеках яснее слов говорили о том, что она составляет речь.

Король Андрол проговорил довольно краткое приветствие, и королева Бетуана добавила к нему несколько слов, что длилось гораздо дольше. Спархок не мог слышать перевода Миртаи, так что ему оставалось лишь считать, что король и королева атанов обсуждают погоду на луне.

Затем Элана шагнула вперед, помолчала ради драматического эффекта – и заговорила чистым и ясным голосом, который разносился во все уголки площади. Посол Норкан, стоявший около каменного возвышения, переводил ее слова.

– Мои дорогие атанские брат и сестра, – начала она, – невозможно выразить словами, как искренне рада я этой встрече. – Спархок знал свою жену и знал, что эта якобы нехватка слов – чистой воды жульничество. Чувства Эланы можно было выразить словами, и она намеревалась поведать о них всем собравшимся на площади. – Я прибыла на эту счастливую встречу с другого края земли, – продолжала она, – и сердце мое полнилось тревогой, когда по винно-темному морю плыла я в чужие края, населенные неведомыми народами; однако ваши дружеские – и даже сердечные – приветствия развеяли мои детские страхи, и здесь получила я урок, который сохраню в сердце до конца дней своих. Нет чужих в этом мире, дорогие брат и сестра. Есть лишь друзья, которых мы еще не узнали.

– Это же плагиат, – шепнул Стрейджен Спархоку.

– У нее это в порядке вещей. Если ей понравится какая-то фраза, она не задумываясь присваивает ее.

– У моего путешествия в Атан были, конечно, государственные причины. Мы, короли и королевы, несвободны в своих личных поступках, в отличие от простых смертных. – Элана одарила короля и королеву атанов проказливой улыбкой. – Мы не можем даже зевнуть без того, чтобы этому зевку тотчас не придали далеко идущего дипломатического значения. Никому не приходит в голову, что мы просто могли не выспаться.

После того как Норкан перевел эти слова, король Андрол улыбнулся.

– Тем не менее у моего визита в Атан есть не только официальная, но и личная причина, – продолжала Элана. – Некоторое время назад ко мне в руки случайно попала драгоценность, которая принадлежит народу атанов, и я проехала полмира, чтобы вернуть вам это сокровище, хотя оно и дорого мне так, что и сказать невозможно. Много, много лет назад затеря-, лось в мире дитя атанов. Это дитя и есть то сокровище, о коем я говорю. – Элана взяла Миртаи за руку. – Она самый дорогой мой друг, и я очень люблю ее. Путь, который я проделала ради нее, – ничто. Дважды, десять раз по столько прошла бы я с радостью – только бы узнать счастье, когда это драгоценное дитя атанов соединится со своим народом.

Стрейджен вытер глаза тыльной стороной ладони.

– И каждый раз она со мной это проделывает, Спархок, – хихикнул он, – буквально каждый раз. Она бы и из камней выжала слезу, если б только захотела, и до чего же просто все это у нее выходит.

– Это часть ее секрета, Стрейджен. Элана между тем продолжала свою речь.

– Как известно многим из вас, мы, эленийцы, не лишены недостатков – многих недостатков, признаю я, краснея от стыда. Мы дурно обращались с вашей дорогой девочкой. Элениец купил ее у бездушного арджуна, который похитил ее у вас. Элениец купил ее, дабы утолить нечистые свои страсти. Наша девочка – ибо ныне она не только ваше дитя, но и мое – научила его, что атану нельзя использовать подобным образом. Урок оказался труден для него – он испустил дух, пытаясь его выучить.

Одобрительный рокот приветствовал перевод этих слов.

– Наша девочка прошла через руки нескольких эленийцев – у которых по большей части были самые нечистые помыслы, – покуда наконец не оказалась у меня. Поначалу я испугалась ее. – Элана улыбнулась своей самой обаятельной улыбкой. – Вы, наверное, заметили, что я не слишком-то высока.

По толпе пробежал смешок.

– Я так и думала, что заметили, – продолжала она, смеясь вместе со своими слушателями. – Один из недостатков нашей культуры в том, что наши мужчины упрямы и недальновидны. Мне не дозволено учиться обращению с оружием. Я знаю, что это звучит нелепо, но мне не разрешали даже самой убивать своих врагов. Я не привыкла к женщинам, которые могут сами себя защитить, а потому вначале боялась, глупая, моей атанской девочки. Вскоре, однако, я перестала бояться. Я узнала, что она стойкая и искренная, нежная и пылкая, и очень, очень умная. Мы прибыли в Атан, чтобы наша дорогая девочка могла снять серебро детства и принять золото зрелости, пройдя, как надлежит, обряд Перехода. Пусть же все мы, эленийцы и атаны, стирики и тамульцы, соединим наши руки и наши сердца в церемонии, которая приведет наше дитя к зрелости, и в этой церемонии да сольются сердца наши в одно, ибо всех нас объединило в себе наше дитя!