С точки зрения одноклеточных вся операция выглядела так, как будто у «моллюсков» вдруг появились продвинутые средства маскировки, которые позволили атаковать их главный корабль.

Дальше — дело техники. Основная масса кокона вокруг истребителя разлагается на простые составляющие, чтобы не оставлять следов. А незначительная часть формирует реактивные споры, которые как можно дальше проникают в повреждённые отсеки и закрепляются во внутренних структурах: на коммуникациях и в обшивке. После чего споры начинают движение в поисках доступа к центральному компьютеру.

Ближайшая база «моллюсков» находилась в трёхстах километрах от залива, где я посадил челнок. Совсем рядом. Маскировка, которую Гайя соорудила вокруг челнока, оказалась совсем не лишней. Очень хорошо, что нас не засекли в момент приземления. Должно быть, помогло то, что пару сотен километров я шёл на бреющем над морем.

Точку высадки мы назначили в трёх километрах от внешнего периметра форпоста чужих. Там была подходящая поляна в зарослях, от которой до самого периметра шёл мелкий ручеёк.

Высадку организовали традиционным способом. То есть, при помощи меня и моего тюрвинга. На задание пошла не вся группа. Поговорив с Максом, мы решили, что шестерых будет более, чем достаточно. Перемещал я ребят в связке по двое, чтобы без экстремальных нагрузок обойтись. Так что пришлось сделать три ходки.

Кай очень рвался на задание, но я не пустил: уровень знания языка не позволял ему полноценно общаться с «тяжёлыми». Конечно, он пытался убедить меня, что на задании жестов будет более, чем достаточно. И что вообще профессионалы чувствуют друг друга телепатически. Но я был непреклонен. Кажется, напарник даже обиделся.

Операцию начали с наступлением ночи. Впрочем, до полной темноты было далеко: погода выдалась ясная, звёзды и млечный путь светили ярко, а когда взошла полная Луна, все предметы стали отбрасывать отчётливые тени.

Казалось бы, что такое три километра для группы спецназа? Но это были три километра древнего леса, полного самых неожиданных опасностей. Да и саму поляну, как выяснилось на месте, облюбовали для гнездовья летающие твари с кожистыми крыльями.

Когда я доставил на место первую группу, сразу с десяток этих созданий поднялись в воздух, и начали кружить, оглашая воздух истошными воплями. Хорошо хоть этот вид птерозавров был достаточно мелким, и не мог напасть на человека. Будь на их месте легендарные кетцалькоатли нам бы пришлось худа.

Костюмы, которые синтезировала Гайя, работали отменно. Стоило постоять тихонько пару минут со включенной маскировкой — и птерозавры успокоились, один за другим опускаясь на гнездовья. Странно всё-таки, что они откладывали яйца прямо на поверхности. Неужели не сообразили, что на деревьях гнездоваться безопаснее?..

Когда все были в сборе, я жестом дал команду начинать. Ребята растворились в лесу. И только по лёгкому ритмичному плеску воды я мог следить за их дальнейшим продвижением.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Размышляя о предстоящей операции, я чуть не проворонил нападение мелкой пернатой твари с огромными блестящими глазами. Точнее, как мелкой? Это по здешним меркам мелкой. Штуковина была размером с пони, а её голова, казалось, состояла только из глаз и острых, кинжалообразных зубов.

На мне не было такого же комбинезона, как на ребятах. Поэтому невидимым я стать не мог. Впрочем, у меня было кое-что получше: тюрвинг. С его помощью, входя в режим, я и прыгнул вверх на минимальную высоту. Тварь возмущённо завыла внизу.

Самое сложное и неприятное во время выполнения любого плана — это ожидание. Операция проводилась в режиме полного радиомолчания, что понятно. Нет, передатчик у ребят был, но пользоваться им можно разрешалось только в самом крайнем случае, если бы ситуация грозила гибелью всей группы.

Так что полное отсутствие новостей в известной степени было хорошей новостью.

Ожидание можно было бы скрасить общением, но Кай меня подчёркнуто избегал. Всё ещё дулся, что я не послал его вместе со штурмовой группой. Они с Таис оккупировали камбуз, где занялись активным изучением русского. Оставшиеся на челноке «тяжелые» делали то, что всегда делают профессиональные военные во время любого перерыва в боевой операции. Восстановлением сил, то есть сном. Кстати, удивительное дело: никто из восьмерых бойцов во сне не храпел.

Спать, конечно же, я не планировал. Вместо этого принял прохладный душ и переоделся в такой же комбинезон, который был на спецназовцах. Гайя синтезировала его для меня ещё днём, просто я не стал переодеваться раньше, рассчитывая на особый режим и тюрвинг.

Хорошие новости пришли через три часа, за час до назначенного времени эвакуации.

«Гриша, я проникла внутрь. Бортовой компьютер под моим контролем», — сообщила Гайя, когда я в очередной раз вышел прогуляться вокруг челнока.

«Как ребята? — тут же спросил я, — все целы?»

«Все шестеро двигаются вдоль ручья, — ответила Гайя, — насколько могу судить, всё прошло хорошо».

Я с облегчением вздохнул. Потом достал тюрвинг и, входя в режим, в несколько прыжков перенёсся на поляну, где гнездились птерозавры. В этот раз мне удалось их не побеспокоить. Маскировка работала идеально.

Однако её пришлось отключить, когда я засёк звук приближающихся шагов. Уже тогда, по этому звуку, я понял: что-то не так. Звук был не таким лёгким и ритмичным, как раньше. Шагали слишком медленно. И, похоже, что-то волокли.

— У нас трёхсотый! — тихо сказал кто-то из ребят, когда увидел меня; кто именно я разглядеть не мог — маскировка ещё работала.

— Что случилось? — спросил я, в два прыжка оказавшись рядом с группой, — вас засекли?

— Нет, — последовал сдавленный ответ, — какая-то тварь напала.

Парень выглядел плохо. Значительная часть защитного комбинезона была заляпана кровью, из-за чего он утратил маскирующие свойства. Сбоку свисали какие-то лохмотья; где остатки одежды, где плоть было не разобрать. Раненый тихонько стонал, закрыв глаза.

Я был в режиме, и мог считать пульс по едва заметно бьющейся жилке на шее. Плохо. Сердце едва справляется, большая кровопотеря. Ритм неровный, прерывающийся.

«Гайя, можешь помочь?» — обратился я, давая знак спецназовцам, чтобы положили раненого на тропу.

Пауза длилась долгие две секунды.

«Да, но нужно время, — наконец, ответила Гайя, — я могу помочь синтезировать потерянные ткани. Он полностью потерял почку, часть кишечника, селезёнки и диафрагмы. Удивительно, что он всё ещё жив. Я бы могла спасти его, но не успею. Он потерял слишком много крови. Я не смогу её заместить быстро».

«Сколько у него времени?» — спросил я.

«Минут пять, — ответила Гайя, — не больше. Он итак держится только на силе воли».

«Если мы остановим кровотечение и возместим потерю, ты сможешь помочь?»

«Да. Если он продержится минут двадцать — я помогу. Просто принесите его ко мне, закрыв повреждения крупных сосудов и возместив кровопотерю».

Я упал на колени и обнял раненого, стараясь заблокировать повреждённый бок своим телом.

— Макс, — сказал я, нацеливая тюрвинг в зенит, — продержитесь. Я задержусь. Самое главное — сидите тихо. Маскировка ваше спасение.

— Мы продержимся, — кивнул командир, — я никогда не терял парней в своём отряде. Не собираюсь начинать. Делай всё, что нужно.

Я отчаянно рисковал, добравшись до челнока в два прыжка, набрав большую высоту. Само перемещение заняло доли секунды, но достаточно ли это было быстро, чтобы нас не засекли?

Я не знал. Мог только надеяться.

Кай встретил меня у входного люка и, не задавая вопросов, помог дотащить раненого в медотсек.

Автодоктор констатировал то, что я без того знал: кровопотеря, близкая к критической. Парень к тому времени потерял сознание, но его упрямое сердце всё ещё слабо трепыхалось в груди, я это чувствовал.