И уже просто не исчезнет из твоей жизни, да и ты больше не захочешь никогда её терять, кому бы то ни было отдавать. Она твоя, и пусть весь мир сгорит в огне, но он её не отпустит! Никогда!

Уже начинало светать, когда малышка заворочалась и открыла свои прелестные глазки, что пленили своей красотой, словно самое чистое лазурное небо с бриллиантами внутри, которые светятся, как маленькая крохотная жемчужинка в ракушке, которую ты нашёл на дне океана. Она уникальна. Такой нет больше. Особенная.

Аля прижалась теснее под мой бок. Её пухлые губки тронула улыбка. Такая красивая. Не удержавшись, заправил выбившуюся прядку волос за ухо и, нагнувшись, поцеловал в желанные и любимые губы.

— Доброе утро, красавица, — тихо прошептал, не отпуская её из своих объятий, лаская ладонями каждый участок её идеального тела.

— Доброе утро, — ответила Аля, провела ладошкой вверх по груди, подбираясь к моему подбородку, а потом к щеке — осторожно погладила.

— Как спалось, малыш? Ножки болят? — девочка покачала головой.

— Всё хорошо, но я бы хотела с тобой поговорить.

Я весь напрягся, догадываясь, о чём Саша хочет со мной поговорить. Да, нам стоит затронуть эту тему, хоть она и, мягко говоря, неприятная, а точнее говоря, попросту скверная. Но у нас всё равно нет выхода. Мы должна закрыть эту тему и жить дальше.

— Хорошо. Я слушаю тебя внимательно, малыш. Ты можешь мне всё рассказать, — смотрю прямо в её глаза, чтобы дать понять, что она действительно обо всём мне может рассказать.

— Мне неприятна вся эта ситуация, — тяжело вздохнула, отвела взгляд в сторону.

В тот момент мне хотелось видеть её глаза, чтобы она смотрела на меня и знала, что я рядом, но я понимал, что ей тяжело, поэтому позволил отвести от меня глаза.

— Мама, точнее, Ольга — она никогда меня не любила. Я это чувствовала. Думала, что со временем всё это пройдёт, но шли годы, а ничего не менялось. Я любила отца, но, как любой девочке, мне не хватало материнской любви, хоть папа и любил меня за двоих. Но это всё больно. Знаешь, после того, что со мной произошло, я думала, что она переживает, волнуется… — маленькая ручка впилась в мой свитер, который я так и не снял.

Мне не хотелось надолго оставлять свою девочку одну, поэтому лёг одетый. Да и это неважно, когда дороже моей малышки ничего нет.

— Я ждала её, Давид. Ждала, что она придёт, скажет, что любит, — на последних словах голос Саши сорвался, и я услышал всхлип.

Прижал к себе крепче своё сокровище, поцеловал в лобик. Как маленькую девочку, которой она является для меня.

— Чшшш… Малыш, я знаю, тебе больно, но она недостойна, чтобы ты так убивалась из-за неё. У тебя был отец, который вырастил тебя прекрасной девушкой, и спасибо ему за это! Он любил тебя и любит, как и твоя настоящая мама, которая присматривает за тобой, — бережно глажу Сашу по голове ладонью, пытаясь успокоить свою красавицу. — Маленькая, я с тобой. Я тебя никогда не оставлю и никому не отдам. Слышишь?! Малыш, ты моя! Я тебя никому не отдам! — шепчу на ушко Саше, которая зарывается мне в шею лицом и неожиданно целует в шею, отчего внутри всё взрывается, а я, кажется, сдавливаю свою малышку ещё сильнее в объятиях.

— Я люблю тебя, Давид. Очень люблю. Ты для меня весь мир, — хрипит в шею, тянется рукой к моей шее и обнимает.

— Всё будет хорошо, малыш, — в ответ девочка только кивает.

— Я хотела сделать тебе сюрприз, — начинает, спустя короткий промежуток времени. — Думала, ты будешь рад, если увидишь, что я уже могу стоять и немного ходить, хоть и с помощью специальных костылей.

— У тебя получился сюрприз, девочка моя. И я безумно этому рад, но впредь, пожалуйста, — отстраняю от себя Сашу, чтобы заглянуть ей в глаза, — не скрывай от меня ничего. Я бы хотел быть в этот момент рядом и поддерживать тебя. А ты всё делала сама, когда меня не было рядом. Не делай так больше, хорошо? — мои руки живут сами собой, ласкают спину, дотрагиваются до мягких, шелковистых прядей волос моей красавицы.

Каждую минуту, секунду мне хочется её касаться. Мне это просто необходимо.

— Хорошо, — кивает.

Делаю вид, что верю, хоть и знаю, что эта проказница всё равно меня не послушает. Но я всё равно люблю её такой, какая она есть.

Потом мы встаём и идём в душ. Аля говорит, что справится сама, хоть мне безумно хочется быть с ней рядом в этот момент. Каждый раз, когда я вижу её обнажённой, во мне просыпается дикий зверь, который хочет эту маленькую крошку, коротая просто сводит с ума, но я стараюсь притуплять все свои чувства, чтобы не испугать Сашку, хоть моё желание заметно невооружённым взглядом, стоит только опустить глаза на линию ширинки.

После каждого касания любимой мне приходится спускать пар под ледяным душем. Но это желание всё равно не пропадает, а только на мгновение притупляется. А стоит только вернуться в кровать к тёплому телу, гладкой коже, идеальный изгибам, как всё моё нутро поднимается, желая свою маленькую малышку.

Чувствую, что совсем скоро я просто сойду с ума.

Потом вместе готовим завтрак. Сашка помогает, хоть я и пока против, пока не буду уверен, что ей ничего не угрожает. Только когда она будет абсолютно здорова, только тогда я смогу допустить её до кухни. Да и это ещё не точно. Мне нравится готовить для Али, кормить и баловать её. Можно сказать, это мой фетиш. Но также я люблю, когда она украдкой смотрит на меня. Как её взгляд касается моего тела. Это самый чистый кайф, когда на тебя смотрят так, как моя красавица.

После завтрака мы едем в больницу. Сашу осматривают, проводят определённые процедуры. Всё это время я нахожусь рядом, не желая отходить от неё ни на один шаг.

— Ну, что я могу сказать, — доктор, обследовавший Сашу, смотрит на результаты необходимых анализов, а потом поднимает на нас глаза. — Это просто чудо, Александра. Я не могу сказать, что вы полностью здоровы и прямо сейчас сможете вскочить и начать прыгать галопом, но к вам вернулась чувствительность, вы можете ходить, хоть и с помощью костылей.

Мы с Алей сидим рядом друг с другом. Я держу её маленькую ладошку в своих руках, ласково гладя её кожу большими пальцами.

— Улучшение есть, и я вас уверяю, — продолжает говорить врач, — через полгода при такой динамике вы встанете на ноги. Ваши результаты поражают, я удивлён, что подобного вы добились всего за пару месяцев. Но, Саша, никаких тяжёлых нагрузок, только положительные эмоции, конечно, заниматься нужно, но… — он замолкает, и я сразу понимаю, о чём он хочет сказать.

«Только не говори ей, что она не сможет танцевать! — я посылаю доктору мысленные сигналы, страстно желая, чтобы он мгновенно стал телепатом. — Не надо, прошу! Не сейчас! Только не сейчас! Лучше я сам». И происходит чудо — доктор замолкает на полуслове.

Сильнее сжимаю руку любимой. Я рядом, Аля. Я тебя не оставлю.

— Я всё понимаю, — кивает моя девочка. — Спасибо вам большое.

— Не за что, девочка. Мы с тобой не прощаемся. Ты знаешь, я буду следить за твоим здоровьем и два раза в месяц я жду тебя у себя.

— Хорошо, — кивает и поворачивает ко мне голову, а я и так не отводил от неё своего взгляда до сих пор. — Пошли? — спрашивает, и слёз на её лице я не вижу. Только улыбка: светлая, чистая, как и её глаза, которые наполнены теплом, любовью, заботой.

Я киваю и встаю.

— Спасибо большое, — я тоже благодарю доктора и поворачиваюсь к своей девушке, помогаю ей подняться.

Мы осторожно выходим из кабинета, потом и из клиники. Малышка опирается на мои руки и медленно идёт рядом. Я не спешу. Да мне и некуда. Решил на пару дней взять выходные. За старшего оставил своего зама. Если я буду нужен, мне позвонят, найдут. Но у меня есть один вопрос, который я хочу уточнить у Саши.

Когда мы садимся в машину, завожу мотор и плавно выезжаю с парковки. Едем в тишине, но потом я нарушаю этот уют.

— Аля. Скажи, ты жалеешь о том, что больше не сможешь вернуться в балет?

Моя девочка всю дорогу смотрела в окно, но стоило только мне заговорить, она повернулась ко мне лицом. Чувствую покалывание на щеке — смотрит на меня.