— Здесь у тебя есть человек, который по-настоящему тебя любит, — шепчу, поглаживая большими пальцами кукольное красивое личико.

— Любит?.. — её глазки удивлённо расширяются.

— Люблю. Всегда! — произношу твёрдо и целую, завладев этой девочкой, которая стала смыслом всей моей жизни.

Я сделаю всё для её счастья.

Я целую девочку нежно, осторожно, смакуя её губки, каждый её вдох и выдох. Пью с её губ нектар, который превращается в живительную воду для меня. Аля отвечает мне с неменьшей лаской. Как хотелось бы остановить времени бег, оказаться в нашей с ней комнате, которая стала для меня раем, и зацеловать каждый участок её прекрасного тела. Хочу узнать всё, что произошло. Как она встала и почему не сказала? Ей же, наверное, было больно, но она молчала.

Сильная моя девочка. Любимая малышка.

Но нас жёстко прерывают, отчего я рычу в губы девушки и нехотя отрываюсь от своей любимой, но не отхожу от неё ни на шаг. Когда же она успокоится? Когда оставит Сашу в покое? Что ей ещё, чёрт побери, нужно?

— Что тебе ещё нужно? — обращаюсь к Ольге, параллельно моя рука опускается на талию Саши, и я, слегка опустив голову к лицу своей любимой, обращаюсь уже к ней. — Обопрись на меня, малыш. Сейчас мы выпроводим эту женщину и останемся одни. Хорошо?

Саша кивает, и на её лице я уже не вижу слёз, а только щёчки стали розовыми. Смущается моя красавица.

— Ты мне веришь, малыш? — задаю ещё один интересующий меня вопрос.

— Да, я верю, — тихо говорит, не отрывая от меня своих глаз.

— Хорошо. Тогда держись. Тебе не тяжело? Ноги болят? Может, сядешь? — я не хотел, чтобы она страдала, ощущала боль и через силу стояла, хоть и с поддержкой в виде меня.

Нужно будет завтра же с самого утра ехать в клинику на обследование, чтобы убедиться, что с моей девочкой всё хорошо. Я должен знать, что ей ничто не угрожает. Убедиться в этом. Только когда анализы подтвердят, что с Сашей всё хорошо, только тогда я успокоюсь.

— Всё хорошо. Не переживай, — Аля опирается на одну мою руку и касается моей груди, заглядывая мне в лицо. — Я хочу всё знать, — и я понимаю, о чём она, но не хочу, чтобы она волновалась и переживала, потому как это может плохо сказаться на её здоровье. А это нам сейчас не нужно.

— Малыш… — начинаю, но в ответ Сашка машет головой. Тяжело выдохнув, киваю. — Хорошо, но я рядом. Если тебе станет плохо, то я тут же тебя уведу, — девочка кивает, и мы вместе, последний раз посмотрев в глаза друг друга, поворачиваемся в сторону незваной и нежеланной здесь женщины. — Итак, — обращаюсь к Ольге. — Расскажи нам всё. Аля хочет знать.

— Что ж, я расскажу, — высокомерно смотрит и, не обращая на нас внимания, идёт в сторону дивана, который расположен в гостиной. Садится к нам спиной и начинает свой рассказ.

— Мой муж мне изменял. Я всё с самого начала знала, но терпела, потому что на тот момент любила его. Любила и, как дурочка, простила. Я не хотела его терять, поэтому делала всё возможное, чтобы он от меня не ушёл, — мы, затаив дыхание, слушали рассказ этой женщины, у которой нет ничего святого в душе. Аля напряглась, я крепче притянул её к себе, давая понять, что я рядом.

Понимал, что ей больно и обидно это всё слышать, но она хочет всё знать.

— Я ходила даже к его любовнице Ксении, которая его словно приворожила. Кстати, вы с ней похожи. Собственно, яблоко от яблони недалеко падает, — выплюнула она, словно брызнула ядом. — Но она оказалась беременной. Тогда я пришла к твоему отцу и всё ему рассказала, на что он ответил, что любит её и решил уйти к твоей матери. И, собрав все вещи, ушёл, но вот только развод я не дала ему, — покачала головой Ольга. — А через полгода он вернулся с тобой на руках. Твоя мать умерла при родах. Бог её наказал, — из неё так и сочился яд, ненависть. — Я простила, потому что всё ещё любила. Дура, — горько проговорила последнее слово, отчего мне стало жалко её. Но это всё равно не даёт ей права относиться так к ребёнку, которая ничего плохого не сделала.

— Я никогда тебя не любила, а вот Евгений — души в тебе не чаял. Да ты и сама это знаешь, как он сюсюкался с тобой, любил. А я ненавидела. Ненавидела всей своей душой и поэтому стала изменять. Твой чертов отец изменил меня, и я даже рада, что он умер. Он застал нас дома с Александром, и у него случился разрыв сердца. Я всё это видела и ничего не сделала. Я даже угрызениями совести не мучилась. Он заслужил всё это точно так же, как и ты, отродье. Александру сказала, что всё хорошо: мы поговорили, и он принял мой уход. Но Евгений умер, что ещё лучше было для меня. Вот только и тут он подставил меня — переписал на тебя всё наследство.

В моей душе поднимается всё больше ненависти к этой женщине. Я мужчина и никогда не поднимал на противоположный пол руку, но сейчас мне как никогда хочется это сделать. Разорвать эту женщину, которая лишила мою любимую дорогого её сердцу человека.

Чувствую, как моя девочка с силой вцепилась в мой свитер своими тоненькими пальчиками. Чёрт. Ведь знал же, что до добра это не доведёт, но всё равно поддался этой крошке.

Не медля ни секунды, подхватил Сашу на руки, сжав в своих объятиях. Моя малышка уткнулась в мою шею, и я почувствовал, что она снова плачет. Я задушу своими собственными руками эту гадюку, но это будет потом, не сейчас и не при Саше, которой и так невыносимо больно.

— Выметайся из нашего дома! — рыкнул так, что, кажется, стены задрожали, как, собственно, и сама Ольга вздрогнула. — И чтобы я тебя возле Саши больше никогда не видел, а если хоть что-нибудь ей сделаешь — не пощажу. С землёй сравняю! — гаркнул и, не смотря больше в сторону этой гадюки, повернулся в сторону лестницы и вместе с моей любимой девочкой направился наверх.

Ей нужно прийти в себя, успокоиться. Я прижимал к себе Сашу, шептал на ушко успокаивающие слова, говорил, какая она красивая, как она мне нужна, и что я безумно её люблю. Аля не отвечала мне, да и мне не нужно, потому что я и так знал, что она любит, что она дышит, живёт мной — так же, как и я ею.



Где-то внизу валялись костыли, упавшие, когда я взял Алю на руки, мы уже не обращали на это никакого внимания.

Я внёс свою девочку в нашу спальню и осторожно уложил на мягкую кровать.

— Не уходи, — стоило мне только положить её на постель и слегка отстраниться, как малышка ухватилась за мои руки, не позволяя мне ни на сантиметр от неё отодвинуться.

— Маленькая, я тут. Я тебя не оставлю, девочка моя. Я с тобой и никогда тебя не покину, слышишь меня? — приподняв за подбородок, я заглянул в её глаза.

Малышка кивает, а в глазах боль, которая разрывает меня изнутри. Мне больно смотреть на неё, такую хрупкую, маленькую, которой причинили боль. Ложусь рядом с ней, притягиваю к себе ближе, обнимаю обеими руками.

— Я тебя больше никогда не дам в обиду, любимая, — шепчу в макушку.

— Я люблю тебя, Давид. Очень сильно люблю, — сжимаю крепче своё сокровище.

— И я тебя, малыш. Отдохни, а потом мы обо всём поговорим. Я буду рядом, не уйду.

Через какое-то время я услышал мирное сопение Саши. Она расслабилась в моих объятиях, а я, не переставая, нежно гладил ладонью хрупкую спину любимой, охраняя её сон. Мы обязательно поговорим, а пока ей нужно отдохнуть. Теперь я знал, что всё у нас будет хорошо.

Давид

Почти всю ночь не мог сомкнуть глаз. В моих объятиях тихо посапывала Аля, а я охранял её сон: смотрел на любимое личико, водил ладонями по спине и рукам. Я не мог насладиться этой крохотной, но сильной девочкой, которая столько всего пережила, но не сломалась. Наоборот, выстояла, выдержала все удары судьбы и расцвела подобно дикой красной розе, которая поражает своей красотой, затмевая всех вокруг.

Я впитывал каждую её чёрточку, рассматривая коричневые крапинки на лице, осторожно касаясь их подушечками пальцев. Саша не просыпалась, но только сильнее ко мне прижималась, а я, затаив дыхание и не шевелясь, наблюдал за ней, как сумасшедший мальчишка, который влюбился в неё и просто уже не может жить без этого дикого цветка, который прочно врос в его душу, пустив в неё корни.