− Твоя сестра знает, что говорит, − мама целует меня в макушку и отстраняет, чтобы заглянуть в глаза. – И я не верю, что между вами может кто-либо стать. Вы у меня слишком умные и замечательные. Слишком любите друг друга. Вы всегда будете друг у друга. И у вас всегда за спиной будет ваша семья. Что бы не случилось, куда бы не завела вас судьба. Не переживай, доченька, всё наладится. Вы обе обязательно будете счастливы. С теми, кто вас действительно достоин. Иначе просто быть не может.

В её словах столько спокойной уверенности, что и я начинаю верить. Кивнув, обнимаю снова, целую в щёку.

− Спасибо, мама, − шепчу растроганно. И с чувством умиротворённости, ложусь обратно на подушку.

− Не за что, солнышко. Время позднее, так что я, пожалуй, уже пойду. А ты спи и ни о чём не волнуйся. Завтра всё это уже не будет казаться таким страшным, как сегодня, вот увидишь.

И, наградив меня материнским поцелуем в лоб, она поднимается с кровати.

− Спокойной ночи, Ники, − нежная улыбка касается её губ, ласковым теплом отражается в карамельных глазах.

− Спокойной ночи, мама, − улыбаюсь я, наконец чувствуя, что действительно смогу уснуть.

Стоя перед кабинетом отца, я уже минут пять, наверное, пытаюсь собраться с духом, чтобы поднять руку и постучать. Симон, всё это время работавший за своим столом, скорее всего, вовсю мысленно потешается, наблюдая столь нелепую картину.

− Может, вам всё-таки чем-то помочь, ваше высочество? – участливо интересуется он, словно в подтверждение моих мыслей.

− Нет, Симон, я просто… хочу кое-что попросить у его величества. И репетирую речь в голове, − смущённо улыбаюсь секретарю.

− Наверное, это что-то очень важное для вас, − с пониманием кивает он.

− Да, очень, − не пытаюсь отпираться. К чему? По мне и так всё видно.

Очень важное. Прошло уже две недели после визита принца Босварии в Сэйнар и всех событий, которые произошли вследствие этого самого визита. Отец уже давно перестал сердиться на меня, он вообще на своих детей долго не злится, особенно на нас с Софи. Но это никак не отменяет назначенные им наказания. Тут папа неизменно строг. Если сказал что-то, то именно так и будет.

Поэтому за эти две недели мне так и не удалось ни разу выбраться из дворца, чтобы встретиться с моими друзьями. Хотя бы для того, чтобы попрощаться с ними на время и объясниться, куда пропала.

А уже завтра мы почти всей семьёй отправляемся в Босварию. Пробудем там неделю, пока будут длиться торжества. А когда вернёмся… я пропаду для мира, с головой погрузившись в учёбу.

В общем, сегодня последний день, когда я могу увидеться с друзьями. При условии, что удастся уговорить отца, чтобы он дал мне своё разрешение. И вот совсем не уверена, что это у меня получится.

Вздохнув, я всё же поднимаю руку… и дверь вдруг открывается сама.

− Ты долго ещё собираешься там стоять? – награждает меня ироничным взглядом его величество.

− Здравствуй, папа, − улыбаюсь преувеличенно жизнерадостно, чтобы спрятать, насколько мне неловко от ситуации. Как давно он понял, что я здесь? – Можешь уделить мне минутку?

− Видимо, придётся. Иначе ты точно прожжёшь взглядом дырку в моей двери, − хмыкает. – Заходи.

Посторонившись, отец пропускает меня в свой кабинет, после чего тщательно закрывает дверь обратно. Но вместо того, чтобы вернуться за рабочий стол, идёт к тому, что у окна. На круглой столешнице небольшого обеденного столика уже стоит большой поднос с чаем и угощениями к нему. Видимо, это всё принесли ещё до моего прихода.

− Составишь мне компанию? Благодаря тебе у меня появился замечательный повод оторваться от работы для лёгкого перекуса. А то твоя мать сердится, что я не забочусь о своём здоровье и правильном питании. Совсем замучила.

− Я с радостью, − улыбнувшись, следую за отцом. – Садись, отдыхай, я за тобой поухаживаю.

Его величество, довольно хмыкнув, действительно усаживается в одно из кресел. А я, присев напротив, с энтузиазмом принимаюсь раскладывать на столе угощения. Намазываю ломтики хрустящего багета нежнейшим паштетом из гусиной печени, подкладываю на тарелку перед отцом, пододвигаю к нему тонкую нарезку сыра, мяса, маленькие пирожки, посыпанные сахарной пудрой, фрукты, разливаю по чашкам душистый чай…

Всё это время папа внимательно наблюдает за мной. Но это для меня привычное дело, так что я спокойно ставлю чайничек обратно, беру свою чашку на блюдце и только тогда поднимаю на него безмятежный взгляд. Смотрю так же внимательно, подмечая усталые тени под синими глазами.

Представляю, сколько на них с Тайрэном свалилось работы в связи с тем, что и король, и наследный принц будут отсутствовать в королевстве целую неделю.

− Мама сердится по какой-то конкретной причине, или просто заботится? – спрашиваю осторожно. Даже думать не хочу, что здоровью моего обожаемого папочки может что-то угрожать.

− Просто заботится. Не волнуйся, − улыбается он. – Ты же знаешь маму.

Знаю. Как знаю и то, что отец ворчит только для виду, а на самом деле ему очень нравится её забота.

− Ты хотела о чём-то попросить? – вопросительно вскидывает он бровь, расправившись с первым ломтиком багета.

− Да, хотела, − киваю, откладывая чашку.

− Наказание не отменю. Ты знаешь, что оно заслуженное, – получаю предупреждение.

− Знаю. И не стала бы просить об этом, − произношу спокойно.

− Тогда о чём? – ещё более заинтересованно смотрит на меня его величество.

− Разреши мне сегодня отлучиться из дворца на несколько часов. Пожалуйста. Это важно.

− Опять пойдёшь к этим своим бездельникам? – неодобрительно щурится отец.

− Они не бездельники, пап, − качаю головой. – Ты просто не понимаешь. То, что они... мы делаем, это нечто потрясающее. Мне очень повезло, что парни разрешили мне поучаствовать. И когда мир узнает, что мы изобрели… все будут поражены, вот увидишь.

− Изобрели, значит? – теперь в глазах моего венценосного родителя плещется удивление. – И что же это?

− Я не могу сказать. Поклялась. Но можешь мне поверить, это действительно невероятно.

− Ты никогда раньше не показывала, что у тебя есть интерес к изобретениям, − удивлённо хмыкает папа.

− Просто… все изобретатели в нашей семье больше интересуются артефакторикой, классической магией, защитными плетениями… − улыбаюсь, поиграв в воздухе пальцами. – И мне всегда казалось, что я всё равно никогда даже близко не сравняюсь с Таем и Софи. Да и у Дасти всё выходит гораздо лучше, чем у меня. Вот я даже и не пыталась тягаться с ними. К тому же… мне другое интересно. Просто я пока не могу рассказать. Но обещаю. Тебе понравится наше с парнями творение. И ты будешь мною гордиться.

− Я всегда тобой горжусь. Даже когда хочется выпороть за очередную проделку, − наклонив голову, в упор смотрит мне в глаза отец. – Но ладно, признаю, что ты меня заинтриговала. Хорошо. На сегодня у тебя моё разрешение есть. После Босварии... посмотрим.

− По моему поведению? – хмыкаю понимающе. – Пап, а тебе вообще известно, что мне уже восемнадцать, и я взрослая девушка?

− Даже знать об этом ничего не хочу, − отрицательно покачав головой, его величество возвращается к своему обеду. – Для меня вы с Софи по-прежнему мои маленькие девочки.

− Зачем же ты тогда позволил Азиму сделать мне предложение? А если бы я согласилась? – пытаюсь подловить его на расхождении слов с действиями.

− Заключили бы помолвку лет на десять-двадцать. Делов-то, − пожимает плечами его величество с самым серьёзным видом, с аппетитом поглощая пирожок. И вот попробуй, пойми, серьёзно он, или шутит.

А вообще, получается, что разговор с отцом прошёл даже лучше, чем я ожидала. Теперь можно спокойно отправиться к друзьям и наконец объясниться. Обсудив с папой ещё некоторые моменты предстоящей поездки, я целую его в щеку и в радостном предвкушении прощаюсь, намереваясь как можно скорее вернуться к себе и приступить к своей обычной маскировке, которую выполняю каждый раз, когда покидаю дворец в личных целях.