– Багиров! Я бой тебе обещал, был должен. Но это не значит, что собираюсь тебя просить о чем-то. И принимать помощь тоже. Сказал, решу!

   – Не дури, – шиплю, стискивая его локоть.

   Я что? Слишком сильно по голове его приложил, что не соображает? Так он к такому привычный, по идее, должен быть!

   Или наоборот? Слишком слабо?

   Так и хочется приложить еще раз!

   Кем бы он ни был, и что бы ни было у нас в прошлом, а девчонка и младенец, который может и не родиться, ни в чем не виноваты! Женщины вообще к мужским раскладам отношения не должны иметь!

   – Что ты сделаешь? М? Ну что? В больницу ее сейчас привезут. Но ты же не один засветился. Волк, он тоже в твоей акции участвовал. Посмотрят документы. Увидят, чья жена. И ни хрена никто ее лечить не будет. Наоборот. Тянуть станут. Чтобы не только ты, а еще и он подтянулся. А там вас обоих и грохнут. И девчонка кровью истечет.

   – Не так просто, – кривит губы в усмешке.

   – Бля, Рома! Я что? Сказал, что тебя просто грохнуть? Или ты сам? Отстреливаясь или кулаками размахивая, будешь разбираться, от чего у нее там кровь пошла? Давно акушером-гинекологом стал? Девушка…

   Перевожу взгляд на красивую, но явно перепуганную медсестричку.

   Красивая. Юная. Губки пухлые. Сочные. И грудь.

   Пуговичка так натянута, что прямо сейчас отлетит.

   И дышит. Часто. Губы нервно облизывает. Но, блядь, хоть нервно, но край, как сексуально!

   А все равно.

   Ни хрена внутри не дергается.

   Не возникает даже самого слабого желания обхватить ее тонкую талию и прижать к себе. Вкус распробовать. В губы вонзиться.

   До хруста сжимаю кулаки.

   Куда ускользнула? Где теперь бегает? И, главное, – с кем?

   Аж зубы скрипят, так челюсти сжимаю.

   Уже бы поймал.

   Уже пожирал бы.

   Изучал бы сладкий ротик языком. Все точки бы пробовал, которые не успел.

   И что?

   Сам! Сам даю ей сбежать! С каждой секундой позволяю оказаться все дальше и дальше!

   – Ее перевозить можно? Время есть?

   Сглатываю. Мысленно сам херачу себя кулаком по кумполу. Возвращаюсь в реальность, в которой бледная, как бумага девчонка, истекает кровью.

   Внутренний зверь рычит и явно хочет изнутри разодрать меня на ошметки.

   Не понимает, как можно упускать свою добычу.

   А она моя.

   Пальцы горят, моментально ощутив прикосновения в нежной коже. Блядь… Какая же она гладкая. Бархатная. Кажется, начинаю дуреть. Рычать. Еще немного, и остановлю на хрен машину. Понесусь прямо в лесок. Найду. Зубами вцеплюсь. И не выпущу.

   Стискиваю кулаки еще сильнее.

   Чтобы не поднести сейчас руку к лицу.

   Не вдохнуть на полную мощность ее запах.

   А то и правда. Реально сорвет на хрен. Ничего уже не остановит.

   – В ближайшее время нужно доставить в операционную, – перепуганно лепечет девчонка в халатике. – Состояние критическое. Перевозки запрещены. Однозначно. Срочно нужно. Иначе не спасем.

   С каким-то диким ужасом переводит глаза с меня на Романа и обратно.

   Руки тонкие трястись начинают.

   Мы что? Такие ужасные, что ли? С каких пор?

   Что вдруг от нас шарахаются? А некоторые так вообще сбегают?!

   Не, ну он-то понятно. Но я?

   Когда мне хоть раз женщина отказывала?

   Такого даже и не вспомню.

   С того самого момента, как я ими интересоваться начал.

   Сами на член запрыгивали. Даже делать ничего не приходилось. Чуть не дрались. Даже смешно наблюдать за этой хренью было. Так что вдруг сегодня? Звезды хреново встали? Меркурий не в тот дом залетел?

   Так я это исправлю! В нужную сторону выгну.

   – Сам все слышишь, – бурчу Градову. Аж зло берет. В кого он такой упертый? Непрошибаемый.

   – Не жена она. По фамилии не пробьют. А в деньгах проблемы не будет.

   Бля.

   Откидываюсь назад, рассматривая уже по-другому бледную девчонку.

   Маленькая. Крошечная совсем.

   Губы побледнели.

   Охренеть.

   Много одноразовых баб видел. Ни хрена на такую не похожа.

   Так какого хрена вдруг не жена? А ребенка носит?

   Четкая граница должна быть.

   Одних ты тупо трахаешь, с другой семью и детей создаешь.

   Какую бы дичь мы ни творили, а дети и женщина твоя – это святое.

   Если шлюха, то на хрена ребенка заделал? А если нет, то почему не сделал своей?

   Или они там вообще на все законы насрали?

   Хотя… Чего ждать от того, кто плюнул на собственную семью?

   Сам такой. С такими и водится. Обо все, что свято, ноги вытирают. Сапогами прохаживаются. Чего я ждал от паршивой овцы?

   – Там семья такая… Отец… В общем, проблема там у них с Волком. Он и так чуть не сдох, когда ее забирал.

   Все равно не понимаю.

   Хоть из автомата тебя прошивают.

   Если женщина твоя, ты оглядываться на такую хрень не станешь.

   Или ни хрена ты не мужик.

   А если не мужик, на хрена от него тогда рожать?

   – Ладно. Ваши дела. Меня не касается. Но ты лучше из машины выйди, когда приедем. Я разберусь. И нет, Градов. Должен за это ты мне не будешь, – поясняю сразу, глядя на то, как адским пламенем вспыхнули его глаза.

   – Давай, девочка. Звони. Пусть готовят операционную. Скажи, Багиров Арман приказал.

   Не обращаю внимания на то, как дергается Ромка. Пресекаю все, что скажет резким взмахом руки.

   А вот девчонка дергается еще сильнее. Не только руки. Сама вся прямо дрожать начинает. Как будто лихорадка ее лупит.

   – Каминского вызвоню сейчас. Он лучший в своем деле. Вот вертолет свой и приспособишь. Обратно его доставить. Есть у нас время, чтобы профессор из столицы прилетел?

   Девчонка только кивает.

   Вижу, как прикусывает дрожащие губы.

   Бля.

   С каких пор наша фамилия звучит так, как будто дьявола вызвали и он тут уже серой размахнулся или чем там от них тхнет?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

   – Тебя зовут-то как?

   – Ла… Лариса…

   – Давай, Лариса, ты дрожать сейчас перестанешь. Я что? Похож на того, кто тебя собирается сожрать?

   – Н… Нет…

   Лепечет. Глаза прячет. Лицо отворачивает.

   – Ну вот и делай свое дело. Представь, что нас нет рядом в этой машине. Если все нормально пройдет, сможешь до конца жизни не работать. Давай. И перестань уже трястись!

   Тру лицо.

    Сам не понимаю. Какого черта?

   Мог бы сейчас наслаждаться обществом малышки. А вместо этого еду хрен знает куда. Занимаюсь тем, что мне сто лет на хрен не нужно.

   Но Волка помню.

   Хороший боец. Во всех смыслах.

   Хотя мы и по разные стороны баррикад в свое время оказались.

   Кадык бы ему в глотку впечатать.

   На хрена девчонку, да еще беременную, в клуб притащил? Ей что? От вида мужиков потных и в кровищи хорошо должно было стать? О чем вообще думал? И где, на хрен, шляется сейчас?

   Не лез бы. Не вмешивался.

   Только девчонку жалко.

   Совсем хрупкая. Тонкая. Прозрачная.

– Что за дела такие? На хрена женщину свою бросил?

   Шиплю.

   Она хоть и без сознания, но хрен знает. Может, что-то и слышит.

   – Семья ее. Покоя им не дает. В войнушку поиграть решили. Пришлось Волку сорваться. Им плевать. Наверное, даже рады будут, если ребенка потеряет.

   – Это что за семья?

   Подбираюсь.

   Мало у нас таких.

   Кто зубами вцепиться, а свое не отдаст. Тем более, чтобы войну развязать. По пальцам пересчитаю. Значит, нашего круга, выходит, у него женщина?

   Высоко взлететь захотел.

   Он хоть и боец хороший, а не того полета.

   А кто залетает слишком сильно, тому хреново. Очень хреново после разбиваться.

   – Аслановы, – пожимает плечами.