– Костя. Не надо… Не надо так…

   Но он меня не слышит.

   Просто валит на траву, наваливаясь сверху всей тяжестью своего тела…

   – Не так, Костя… Пожалуйста…

Кусаю губы.

   Слезы кислотой брызгают из глаз.

   – Костя…

   Еще пытаюсь его как-то привести в чувство.

   – У нас же…

   Задыхаюсь под его грубыми жадными руками, что сминают мое тело.

   – У нас же все должно было быть по-другому…

   Ну да.

   Мы ведь об этом говорили, и не раз!

   А сколько я себе нафантазировала!

   Красивое платье, свадьба , на которой будут все самые близкие!

   Сколько раз себе представляла, как это будет!

   Даже наедине с собой заливалась краской, рисуя картины, как Костя бережно поможет мне снять свадебное платье! Как аккуратно опустит меня на руках на постель в номере для молодых, усыпанную лепестками роз… Или в нашем доме, который был таким долгожданным!

   А после…

   После мы вместе примем ванну, с горой ароматной пены и свечами…

   Что же в него вселилось?

   Что он вот так? Прямо на траве, на грязной земле, без капли нежности?

   – Я устал ждать, – хрипит Костя, рывком пытаясь стащить платье с моего плеча. Ткань угрожающе трещит, как и все, во что я верила прежде.

   – Я хочу получить и свою награду сегодня, Ника!

   Со всей дури впиваюсь зубами в его ключицу.

   Чувствую металлический вкус крови на губах.

   Но его это не останавливает. Наоборот.

   Его руки стискивают меня еще сильнее, а ноги распахивают мои бедра, жестко вклиниваясь между ними.

   – Это же нормально, Нииика. Это же так естественно!

   Хрипит он, а я лишь бессильно дергаю в воздухе ногами и руками.

   – Костя…

   Что мне делать? Орать, что меня насилуют?

   Да наши друзья даже не подумают примчаться на помощь. Решат, что это идиотские игры или шутка. Чеееееерт!

   – Перестань сопротивляться, – его лицо уже становится перекошенным, а ладонь обхватывает мое горло.

   – Тебе понравится! Сама потом до свадьбы с члена моего не слезешь!

   Чиркает ширинка, оглушая своим звуком.

   Я зажмуриваюсь, и….

   В один миг будто ветер пролетает над моим дрожащим телом.

   Распахиваю глаза, не понимая, откуда он взялся. И откуда вдруг это ощущение легкости? Тяжесть тела Кости куда-то пропала?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍   И понимаю, что его просто сбило с меня. Не ветром. Тем, что намного хуже. Ураганом. А на самом деле мощным ударом огромной руки.

   Обладатель которой сейчас грозной тенью нависает прямо над моим распростертым на земле телом.

Арман.

      Благо, у Романа хватает благоразумия не мериться херами на предмет того, кто и какой силы готов принять на себя удар.

   Как только подъезжаем, он молча выходит из машины, коротко кивнув мне.

   Бля.

   Хрен знает, что под ребрами в этот момент разламывается. Печь как-то странно начинает.

   По себе знаю.

   Бабки. Страсть. Власть. И даже ствол у виска. Кулаки, которые тебя колошматят и уже через миг разнесут на хрен всмятку.

   Все. Все это слабее и меньше, чем доверие.

   А вот доверие, это…. Это, блядь, то, чем не разбрасываются. Особенно в нашей семье. Да и в жизни. То, что дороже миллионов и реже черных бриллиантов, которыми мы оба, словно в зеркальном отражении, занимаемся с Романом. Естественно, каждый сам по себе. Не сговариваясь. Да о чем мы вообще могли сговариваться?

   ­- Жду здесь. Если что, любой кипиш. Сразу поднимаюсь. Мои люди уже на месте, - цедит Градов, испепеляя меня глазами.

   Только усмехаюсь в ответ.

   Моими людьми уже заполнена вся больница.

   Но главное, что Каминский успел добраться. А девчонку уже везут в операционную.

   Странно.

   Даже закуриваю, проходясь взад-вперед, пока девчонку там латают.

   Мало у нас проблем по милости Романа. Так, походу, в еще одну, охренительно серьезную, вламываюсь с разбега.

   Если ее семья узнает, у нас станет серьезными врагами больше.

   А ведь наверняка узнают. Нет таких  тайн. Которые бы, на хрен , не раскрылись.

   Тут вопрос времени. А для жизни девчонки  ее ребенка – вообще нескольких минут или даже секунд.

   Ради чего в это влезаю?

   Адреналина, мне, что ли, в жизни не хватает?

   Вроде перерос эту херню Еще в юности. Когда в кайф кулаками было махать и башку разбивать об то, что не поддается.

   Сумасшедший был. Нарванный. Совсем без башни.

   А теперь какого хрена?

   Сам ни хера не понимаю.

   Все же поднимаюсь наверх. Расхаживаю как Цербер по отвратным больничным коридорам. Охраняя ни хрена не свою добычу. Не свою собственность. Ненавижу такие места. Здесь пахнет смертью, отчаянной надеждой и чувством, что от тебя ни хрена не зависит. Отвратный запах.

   Выхожу только когда Каминский выходит. Девушка еще не пришла в себя, но ребенок походу, в порядке. Ее, вместе со светилом, грузят в вертолет Градова на крыше больницы.

   Только тогда руки перестают сжиматься.

   ­- Я тебе должен. Теперь. По-настоящему, - во дворе Роман сверлит меня тяжелым взглядом.

   - Не тебе помогал. Девушке, - отмахиваюсь. На хрен мне такие долги?

   - Ты не просил, - напоминаю.

   Жить надо так, чтобы тебе были должны, это факт. Но здесь совсем не тот случай.

   - Арман. Я не привык к долгам. Но я всегда их отдаю.

   Странное чувство.

   Наши руки одновременно дергаются к рукопожатию. Непроизвольно. Замирают где-то на середине.

   Кажется, громыхнет взрыв. Если сейчас продвинуться хоть на миллиметр дальше.

   Замираем.

   Глядим в глаза.

   Долго.

   Молча.

   То ли сметая старые барьеры, то ли устанавливая их еще более крепкими.

   И вдруг таки одновременно тянем дальше. Вперед.

   Будто сто лет перешагивая. И одновременно возобновляя сегодняшний бой.

   Сжимаем руки. До хруста. И что-то обжигает.

   Не говоря больше ни слова, отворачиваюсь. Иду вперед.

   Все эти сантиметы развеиваются с каждым матом, что стучит в голове.

   Какого хера я вообюще заделался благотворителем? Я? Вообще ни хрена не моя тема.

   Ради Романа? Вот уж не тот, из-за кого бы следовало подставляться. И терять свой законный трофей. Который так нагло решил поиграть с моими руками  и вытечь из-под них, как песок! Уж ни хрена!

   Черт!

   Запах девчонки. О которой было забыл, снова накатывает.

   Оглушает. Кроет. Рвет ребра.

   Не бываю почти здесь. В этом городе.

   Но дом купил. Еще хрен знает когда. По делам пришлось, а готинницы я терпеть ненавижу!

   Ну, а потом еще парк городской. Не глядя. Просто мэр заебошистый попался. Решил, что именно он хозяин здесь. Что это его территория. Исконная. Ага!

   Ни хрена.

   Если я решаю, то любая территория становится моей. Потому что. Я. Так. Решил. Других вариантов в этой жизни не бывает.

   Помню, он еще долбоебов своих послал. Когда я только отжал у этого урода его парк. Людей моих ночью попытались вырезать.

   Бойня такая началась. Что даже сам чуть не сорвался приехать.

   Но, благо, урод угомонился. Правда, люди его, причем, самые крутые, о мою охрану, слегка покалечились. Ума долбоебу хватило списать все на собак.

   Дым костра ударяет в нос намного раньше, чем дохожу до своего парка.

   Кулаки сами сжимаются.

   Кажется, мэр так и не понял, что территория для него закрыта!

   Блядь.

   Я по два раза объяснять не привык. Никому. Ничего. Никогда.

   В пальцах начинает играть привычный зуд.

   Похоже, придется сейчас по-настоящему размяться. А завтра… Завтра разомнусь иначе. Мозгами. Так, что этот гребанный отморозок вместе со всей своей командой пулей вылетит со своего теплого мягкого кресла.