Для решения практических вопросов, связанных со строительством Бушерской АЭС, в 1995 году в Москву прибыл президент Организации по атомной энергии Ирана Реза Амроллахи. Им был подписан контракт о поставке в Иран в 2001–2011 гг. ядерного топлива для АЭС в Бушере на 30 миллионов долларов в год. При этом в контракте отдельной строкой было отмечено, что отработанное ядерное топливо остаётся в Иране (в те годы российские законы допускали это). Конечно, для Ирана такой контракт был выгоден, поскольку из отработанного ядерного топлива можно получать оружейный плутоний и, следовательно, изготавливать атомные бомбы, не нарушая при этом международных обязательств России по Договору о нераспространении ядерного оружия.

Попытки МАГАТЭ помешать Ирану в строительстве Бушерской АЭС оказались безуспешными. Работы по расширению её эксплуатации продолжались. Напомним, что МАГАТЭ является структурой ООН, поэтому её инспекторы имеют право доступа к задекларированным ядерным объектам как непосредственно, так и через установленное там оборудование, в частности видеокамеры.

Надо отметить, что Иран, подписавший Договор о нераспространении ядерного оружия, активно сотрудничал с МАГАТЭ, инспекторы которого довольно часто бывали на ядерных объектах страны, особенно на заводах по обогащению урана и на атомных электростанциях.

Конечно, Исламская Республика Иран могла отказаться от сотрудничества с МАГАТЭ, выйдя из Договора о нераспространении ядерного оружия, как это сделала, например, Северная Корея в 2003 году, или поступила бы как ядерные державы региона (Индия, Пакистан, Израиль), которые вообще в него не вошли. Но тогда Иран мог бы быть наказан мировым сообществом, и прежде всего «ядерной пятёркой» во главе с США, путём применения политических и экономических санкций.

В этой ситуации Иран предпочёл сотрудничать с МАГАТЭ, отстаивая лишь собственное право на самостоятельные исследования по применению ядерной энергии в мирных целях. Однако ядерные амбиции Ирана никуда не делись, поскольку лучший «друг» Израиль в переговорах по-прежнему держал за пазухой «ядерную дубинку». Примером может служить факт, что в 2005 году в результате осложнения военно-политической обстановки в регионе позиция Ирана по отстаиванию права на выполнение собственной ядерной программы склонилась в сторону более жёстких мер.

Дело дошло до того, что в феврале 2006 года президент Исламской Республики Иран Махмуд Ахмадинеджад приостановил соблюдение Дополнительного протокола МАГАТЭ от 1997 года и не допустил инспекторов к ядерным объектам страны. Более того, он предостерёг, что в случае введения против Ирана санкций его страна выйдет из Договора о нераспространении ядерного оружия и полностью прекратит свои взаимоотношения с МАГАТЭ.

Скандал удалось погасить только после очередной смены власти в стране. Все понимали, что международное давление на Иран, прежде всего со стороны США, связано не столько с ядерными технологиями, сколько с политическим режимом, который явно не устраивал американцев и их ближайших союзников.

Что касается других ядерных держав (Россия, Китай, Индия), то они не испытывали особого волнения по поводу ядерной программы Ирана при условии, если она будет выполняться под контролем МАГАТЭ, хотя никто из них не мог дать гарантии отсутствия в этой стране тайной деятельности по созданию ядерного оружия.

Необходимо отметить, что в Иране наряду с ядерной была разработана обширная ракетная программа, к выполнению которой были привлечены лучшие учёные и конструкторы, а также выделены огромные финансовые средства. Ракетное оружие в течение многих лет считалось и считается до сегодняшнего дня основой вооружённых сил Исламской Республики Иран. По мнению военных, в случае создания (в будущем) ядерных боеприпасов их основными носителями будут именно ракеты.

Первое боевое крещение ракетного оружия Ирана произошло во время Первой войны в Персидском заливе (1980–1988 гг.). Тогда, во время боевых столкновений, по неизвестным причинам обе стороны (Иран и Ирак) обменялись ракетными ударами по крупным городам. Возможно, это был стратегический замысел по массовому уничтожению гражданского населения, чтобы исключить или, по крайней мере, затруднить пополнение армейских частей и подразделений вооружённых сил живой силой. В открытых источниках о такой стратегии ведения ирано-иракской войны сведений нет.

Неоспоримыми являются факты того, что в ряде случаев иранские ракеты не долетали до важных объектов на территории Ирака. Это послужило поводом для Тегерана инициировать разработку новых ракет различных классов.

Помощниками в этом важном деле ему стали два дружественных ядерных государства – Россия и Северная Корея. Эти страны поделились с Ираном ракетными технологиями, в результате чего иранские специалисты в скором времени смогли создать несколько новых собственных ракет наземного и морского базирования.

Следует особо отметить, что в области ракетостроения Иран соблюдает режим секретности, в том числе в отношении их количества. О существовании новых ракет становится известно лишь спустя некоторое время после их испытания или принятия на вооружение.

Первый прототип ещё советской оперативно-тактической ракеты Р-17 в Иране появился в начале 80-х годов, скорее всего, из Сирии, Египта или Ливана. Причём импортом этих ракет занималась Северная Корея. Ей удалось на базе Р-17 создать собственный аналог – ракетный комплекс, получивший кодовое наименование «Хвансон-5». Потом КНДР наладила их производство, в том числе для продажи. Первыми покупателями оказались иранцы.

Ракетный комплекс «Хвансон-5» по тому времени имел неплохие тактико-технические характеристики: при стартовой массе ракеты около 6 тонн он мог забросить боеголовку весом в 1 тонну на дальность до 320 километров. Но точность поражения у комплекса «Хвансон-5» (по сравнению с советской ракетой Р-17) была меньше, поэтому он использовался в основном против площадных целей (аэродромы, крупные города). Именно «Хвансон-5» иранские расчёты применяли во время так называемой «войны городов» на заключительном этапе ирано-иракского конфликта (1980–1988 гг.). По заключению экспертов, никакого влияния на положение фронтовых операций обмен ракетными ударами оказать не смог и приводил лишь к жертвам среди мирного населения.

В последующие годы вплоть до начала XXI века считалось, что иранское руководство, выделяя значительные ресурсы на создание боевых ракет, играет на опережение. В Исламской Республике Иран уже сложилась собственная ракетостроительная школа, и в будущем можно ожидать появление баллистических ракет с межконтинентальной дальностью.

Американцы были сильно обеспокоены тем, что созданные в Иране межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) помимо запуска в космос спутников могли вполне использоваться для доставки боеголовок за океан, включая территорию США.

Как известно, большая роль в создании МБР принадлежит командующему ракетными частями генерал-майору Хассану Тегерани Могхаддаму. К сожалению, Тегерани Могхаддам погиб во время посещения ракетного арсенала Модарес. 12 ноября 2011 года там произошёл мощный взрыв, а был ли этот взрыв случайным, история умалчивает…

Следует подчеркнуть, что выполнение обеих военных программ – ракетной и ядерной – проходило параллельно в условиях трудного экономического положения страны. В результате атомную бомбу учёным-ядерщикам сделать не удалось и вряд ли удастся в ближайшие годы. По мнению самих учёных, на то есть две причины:

1) отсутствие необходимых технологий разработки урановых и плутониевых ядерных боевых зарядов;

2) недостаток квалифицированных специалистов-ядерщиков.

Эти причины возникли, конечно, не на пустом месте.

Во-первых, многие видные учёные-физики Ирана после революции 1976–1978 гг. и смещения с трона шаха Мохаммеда Реза Пехлеви выехали за границу и не вернулись.

Во-вторых, экономическое состояние страны с каждым годом ухудшалось, что приводило к сокращению ядерной программы.