Яра покачала головой.

— Не помню, перед глазами калейдоскоп был, — прошептала она. — Послушай, просто обними меня. Я хочу об этом забыть.

И Грач обнял. И, кажется, никогда он еще не обнимал ее так.

***

Через неделю Григорий попросил ее заехать к нему на работу, и Яра послушно приехала. Но стоило ей переступить порог его кабинета, как он встал и закрыл дверь на ключ. Это было что-то новое. Не то чтобы в отделе не знали, что они вместе, знали, конечно же, но все-таки он никогда не позволял себе ничего на рабочем месте.

— Садись, — сказал он, подталкивая ее к своему кресло. Оно было большое и малость продавленное, но Яре нравилось.

Григорий тем временем открыл сейф и достал из него папку, положил перед ней на стол.

— Здесь фотографии тех, кто не был под воздействием дурмана на момент захвата. Шесть магов и четыре человека. Я понимаю, что для тебя это тяжело. Но Ярослава, другие девушки, которых мы опросили, даже не помнят, что с ними произошло. Было хорошо, и все. После всем давали противоядие, чтобы не допустить развитие зависимости и ломки. Полчаса эйфории, потом их отпускало, а вот амнезия оставалась. Поэтому побочек ни у кого не возникало, зато было желание вернуться. У нас нет свидетельских показаний против организаторов, мы можем вменить им только статьи, связанные с наркотиками, но по сути там был организованный притон. Они просто выбирали из зала любую понравившуюся девочку, и все… И я не могу просить тебя дать показания, тем более, учитывая, что этот гад все-таки ничего не успел сделать, они не сыграют особой роли. Но я не могу все это так оставить. Пожалуйста, посмотри и скажи мне, кто из них.

Яра сглотнула и через силу придвинула к себе папку. Открыла. С первой страницы на нее смотрел ухоженный и по-своему привлекательный мужчина лет тридцати. Тут же был небольшой экскурс в личное дело. Она не стала читать. Перевернула на следующую. Потом еще. И так все десять файлов. Закрыла папку.

— Его здесь нет, — сказала она.

— Ты уверена? — нахмурился Грач. — Ты же говоришь, толком не видела.

— Значит, что-то вспомнилось за неделю, — пробурчала Яра, отводя глаза. — Это был блондин, лет двадцать пять, косая челка, сережки в ухе. Но это описание подходит к половине из тех, кто там был.

— Хорошо, — Грач забрал у нее папку, убрал обратно в сейф, но дверь открывать не спешил.

— Ты точно больше ничего не хочешь мне рассказать? — с заминкой спросил он.

Яра покачала головой. У Григория поникли плечи.

— Прости, — он потер переносицу, — просто подумал, вдруг тебя что-то еще мучает. Ты можешь сказать мне, что угодно. Яр, он точно ничего не успел…

— Точно, — оборвала его Яра. — И если можно, я бы больше не хотела об этом говорить.

— Хорошо. И спасибо, что согласилась посмотреть.

Яра кивнула. Впрочем, был один вопрос, на который она боялась, но должна была получить ответ. И так слишком долго тянула.

— Гриша, там со мной Рита была… Ты случайно не знаешь, ее как нашли?

Григорий внимательно посмотрел на нее, потов снова вернулся к сейфу, достал другую папку, полистал.

— Киреева Маргарита Николаевна? — спросил он.

Яра кивнула.

— Во всяком случае, была одета, — вздохнул он, закрывая папку.

Вот и думай теперь, соврал или нет. Так хотелось просто поверить…

В дверь постучали, и Яра подпрыгнула, а Грач пошел отпирать. На пороге стоял Юрий, один из воробьев ее отца.

— Чего запираешься? — нахмурился он, а потом увидел Яру и улыбнулся. — Ярусик, привет. Помешал, что ли? Там Сокол зовет.

— Все нормально, — ответила она, встала с кресла и вышла из-за стола. Подхватила свой рюкзак и махнула Грачу. — До вечера. Пока, Юр.

И вышла из кабинета.

И дала себе слово, что не позволит этой истории отравить себе жизнь.

Только вот сдержать его оказалось очень сложно.

Брак означает больше, чем любовь. Я придерживаюсь

старомодной точки зрения: самое главное — это уважение.

Только не надо путать его с восхищением. Восхищаться

мужчиной на протяжении всего брака, мне кажется, безумно

скучно, и кончится ревматическими болями в области шеи.

Но об уважении вы не обязаны думать, вы лишь с

благодарностью постоянно ощущаете его.

Думаю, именно в этом больше всего нуждается женщина. Она

ищет в своем супруге честность, хочет чувствовать в нем опору,

уважать его суждения и, если придется принимать трудное

решение, спокойно довериться ему.

Я поняла — думаю, все женщины рано или поздно это понимают,

— что причинить боль по-настоящему может только муж.

Агата Кристи «Автобиография»

«Чтобы началась война, мало причин, нужен повод», — сказал учитель истории, когда объяснял классу Яры, как убийство эрцгерцога Франца Фердинанда положило начало первой мировой.

Почему-то эта фраза намертво отпечаталась в ее памяти, и именно она так некстати вторгается в мысли, когда обычная придирка Гриши из-за немытой посуды внезапно перерастает в безобразную грубую ссору. Посуда — всего лишь повод. Причины таились в них много дней и недель, пускали корни, давали побеги, и вот, наконец, созрели семена и упали на благодатную почву. Их ссора разгорается как лесной пожар во время сильного ветра, который никто не собирается тушить.

— Я не прошу ни о чем сверхъестественном, — цедит Грач. — Просто не превращай кухню в свинарник.

— Я не превращаю! — Яра устала, ей не хочется ругаться, но и не ругаться сил нет. — Я вообще-то тоже только вернулась домой и бросилась готовить тебе ужин, и когда я должна была убраться?

— А нельзя сразу быть аккуратнее?

— Нельзя! Или готовь себе сам! И посуду ты тоже отлично можешь помыть сам!

— Ярослава! Просто сделай так, как я сказал!

Что?

Яра недоуменно приподнимает бровь.

— Что? — изумленно выдыхает она. — Это что, приказ? С какой радости я должна беспрекословно делать то, что ты говоришь? Я устала. Помою, когда сочту нужным. Не нравится, мой сам. Все.

Она поджимает губы. По-хорошему надо уйти прямо сейчас. Или все-таки взяться за уборку. Не доводить до чего-то еще более страшного. Это не первая их ссора. Походят и успокоятся. Но эта его фраза… «Сделай, как я сказал…» Какое право он имеет так с ней разговаривать и вообще что-то требовать? И ей хочется продолжить этот спор. Довести его до грани. До логической точки. Возможно, есть смысл не прятаться и пройти этот путь до конца. Рано или поздно им придется сказать друг другу все, так чем плох этот момент?

— Это не приказ, — наконец собирается с мыслями и почти спокойно отвечает Григорий, но глаза у него злые. — Это простая человеческая просьба.

— Которую я обязана исполнить?

— Яра, не передергивай!

— Я не передергиваю! Я пытаюсь понять, с каких пор я превратилась в прислугу!

— Тебе сложно помыть посуду?

— А тебе?

— Я работаю и устал.

— Так я тоже теперь работаю и устала.

— Ты вышла на работу всего месяц назад, а ведешь себя так, будто отпахала без выходных и отпуска уже пару лет!

Яра замолкает. Ей тоже хочется жалить, но слова не приходят. А можно паузу, чтобы придумать достойный ответ? Нет? Какая жалость… Но почему-то ее молчание вместо того, чтобы успокоить Грача, только раззадоривает его сильнее.

— Что? Не по нраву взрослая жизнь? Уже перетрудилась?

Она не перетрудилась. Просто все сложилось совсем не так, как она надеялась. Не так, как она себе это представляла. Только вот Гриша об этом не знает, потому что в последнее время они редко разговаривают по душам. А есть вещи, которые очень сложно сказать во время мытья посуды.