— Зачем?

— Чтобы увидеть, чем ты стал. И извиниться. Похоже, ты не собирался нас убивать.

— Так мне недолго собраться, — он чокнулся с воздухом. — Сейчас только допью и начну с тебя.

Она кивнула, а потом заговорила быстро:

— Тот мальчик, Егор, так и не пришел в себя. Врачи понятия не имеют, что с ним.

Хайш ощутил прилив уже почти истраченной ярости. Он так грохнул стаканом о столешницу, что тара разлетелась на осколки. Однако голос его был елейно мягок:

— Да что ты говоришь, дорогуша. То есть вы собирались меня прикончить, но не смогли. А потом подумали-подумали и решили: у нас же есть ручной демон! Почему бы не притащиться к нему за советом?

— Не так, Хайш, — Марина смотрела ему в глаза. — Повторяю, что друзья не знают, что я здесь. Они были бы против. И нет, я не считаю, что ты обязан нам помогать.

— Тогда вали, — Хайш осматривал полки и пол в поисках целого стакана. Не нашел, потому взял бутылку и хлебнул из горла.

Но рассветница так и сидела, пялясь на него.

— А теперь я убедилась, что пришла не зря. Твои глаза красные. И я одна. Если бы ты хотел меня убить, то лучшего шанса не придумаешь.

Она словно специально провоцировала его! Хайш, уже не в силах сдерживать прилив злости, встал и рявкнул:

— Так сейчас выпросишь, суицидница! Знаешь, почему я вас раньше не убил? Потому что мне с вами было весело! Мир — скучнейшее место, каждого клоуна надо оберегать! Но теперь мне с вами не весело, так почему бы мне действительно тебя не прикончить?

Марина все-таки вняла — дернулась и подскочила на ноги, спонтанно отступила. Вроде бы бежать не собиралась, но хоть какой-то страх показала — не совсем тупая. Хайш резко развернулся и швырнул в нее бутылкой. Рассветница увернулась. Все-таки она заметно прокачала мастерство. И опять не побежала. О, а этот тир может стать презабавным: пустых бутылок здесь завались. Хайш позволил новой силе затопить все нутро и молниеносно подхватил с пола сразу два стеклянных оружия. Сейчас суицидница превратится в уносящий ноги вихрь, это магия такая. Но вместо ужаса, он увидел в ее глазах изумление:

— Ты стал намного быстрее, Хайш.

Вместо ответа он зло рассмеялся. Подпрыгнул и без опоры перемахнул через стойку. Подкинул бутылки в воздухе и перехватил за горлышки, не оборачиваясь, ударил назад, разбивая и оставляя в руках теперь более опасные, с торчащими стеклами. И рассветница снова не побежала, зато выхватила из-за пояса серебряный кинжал и отступила еще на два шага.

— Не надо, Хайш! Я пришла просто поговорить.

— Я сначала тебя изуродую, а потом и поговорим, — мягко ответил демон.

Что с ней не так? Почему Марина не убегает с жутким воплем, хотя и понимает, что он даже в качестве шутки может ее искалечить?

— Хайш, если тебе с нами было весело, то все еще поправимо. Мы были неправы. Ты мог убить нас на кладбище, но даже не попытался.

— Я не попытался, потому что тогда рисковал проиграть. Теперь я ничем не рискую. Готова потанцевать, суицидница?

Он атаковал справа лениво, и рассветница довольно ловко увернулась и ударила по руке, выбивая разбитую бутылку. Хайшу это даже понравилось — интереснее, когда жертва достаточно сильна и может сопротивляться. Он обманным маневром полоснул левой рукой по воздуху, и тотчас врезал кулаком правой — Марина пропустила и полетела к стене. Но не упала, приземлилась на четвереньки, сразу выпрямилась и зачем-то перекинула нож в другую руку. Стало ясно зачем, когда в правой у нее блеснул амулет.

Хайш за несколько дней и забыл, что такое замечательное настроение. А теперь оно взметнулось вверх.

— Кидай! — поторопил он. — Давно пора проверить его настоящую силу.

И, поскольку Марина все еще медлила, с размаха швырнул в нее вторую разбитую бутылку. Ей удалось все-таки увернуться, но опасность скользнула буквально в сантиметре от ее щеки. Хайш наступал, и рассветнице не оставалось ничего другого, кроме как швырнуть амулет ему под ноги. Дыхание вмиг перехватило, но уже через секунду Хайш смог продолжить движение: амулет здорово задерживал и лишал сил, но теперь не парализовывал. И вдруг Марина сама кинулась на него — высоко подпрыгнула, но промахнулась, ударяя кинжалом. Только приземлилась, прыгнула снова, с разворота пиная ногой. Надо же, а ведь Хайш присутствовал, когда она тренировала этот удар!

Заблокировать не успел, а она еще попала в какую-то правильную точку, и теперь одна рука почти онемела. Хайш ухмыльнулся и сосредоточился, а затем пнул ее точно так же, выбивая нож из руки. Она не потратила ни секунды, а согнулась и буквально врезалась ему в живот. И тем самым немного утащила в сторону от амулета. Хайш, отлетая, перехватил ее за плечи, резко развернул в воздухе и впечатал в стену. Марина выдала только короткий болезненный стон, но мгновенно попыталась перейти на скручивающий захват ногами. Горячая девочка. Хайш перехватил ее за талию, оторвал от поверхности и снова с размаха ударил об стену — так, что сверху посыпалась краска.

Теперь ему удалось выбить стон получше. Однако рассветница зарядила кулаком снизу — вышло смазано, Хайш даже не поморщился. Улыбнулся. И Марина, видя его улыбку, зачем-то улыбнулась в ответ. Ласково так, с точно тем же огоньком. Хайш замер на секунду и только по этой причине пропустил косой удар в шею, а потом рассветнице удалось и вывернуться. Упав на пол, она сразу же пнула его под колени. Горячая девочка, улыбчивая.

Хайш не упал, вовремя развернулся. А она уже тоже вскочила на ноги и замерла в боевой стойке. Будет бить ногами, точно. У нее руки слабенькие, не ее сильная сторона, а пинаться научилась прекрасно. Он угадал — и как только Марина попыталась пробить двушку справа, перехватил ее за голень и рванул на себя, лишая опоры. Рассветница полетела на пол спиной, но, едва приземлившись, успела схватить с пола талисман и швырнуть прямо ему в лицо. Сука улыбчивая. Хайша дернуло от боли, но в ответ на ее смех он не смог не рассмеяться.

Рухнул прямо на нее, прижимая руками к полу, едва успел перегруппироваться, чтобы не схлопотать коленом между ног. А в бедро получил ощутимо. Попала бы — до слез довела. Улыбчивая и горячая, ноги бы ей переломать. Подхватил под колени и развел, чтобы больше не била, куда не следует, навалился всем весом. Сам удивился тому, что дыхание от непонятной радости сбивается. Не стал себе отказывать в удовольствии: резко наклонился и укусил в шею. Рассветница предприняла еще более яростную попытку вырваться. Укусил сильнее. Провел там же языком.

Замерла. Потом переспросила хрипло:

— Ты что делаешь? Мы ведь деремся, забыл?

Хайш приподнялся, посмотрел ей в глаза:

— По-моему, я победил еще до твоего прихода.

— Тогда или убивай, или слезай. Меня твои глаза вгоняют в ужас.

Наклонился и поцеловал. С нажимом прошелся языком по сжатым зубам. Почувствовал, что теперь и ее дыхание сбилось. Дал немного пространства и отпустил руки — пусть бьет, если ей так нравится бить. Лишь бы снова улыбнулась.

Но Марина цедила:

— Хайш, прекрати. Мне это не нравится.

И дышит тяжело, рвано. После драки не может успокоиться? Или во время драки запустились какие-то другие реакции, как и у него?

— Ты ведь знаешь, что я чувствую ложь. Так зачем врешь?

Она толкнула, скривилась.

— Отпусти! От тебя несет перегаром!

Хайш поцеловал снова — и опять встретил сопротивление. Некоторые женщины так любят поговорить…

— Суицидница, у тебя сердечко заходится от азарта. Мы не нравимся друг другу, все понятно. Так долго еще будем болтать или перейдем к делу?

— Да ты спятил! Отпусти.

Вот, именно эта эмоция и есть ответ — ярость, злость и капля бессилия. Желание врезать. Самой себе врезать за то, что все это почувствовала. Хайш подхватил ее и резко поднял, усаживая на себя. Бессилие — лишнее. Она не должна чувствовать себя беспомощной.

Получил сильный удар по скуле — провел пальцами вдоль позвоночника, снизу вверх, вынуждая вытянуться. Толкнула со всей силы в грудь — медленно потянулся к губам. Она не хочет его, разум ее не хочет, но возбуждение не остановишь доводами. Вцепилась в волосы, сжала кулаки — прижал к себе с силой, и наконец-то почувствовал ответную волну: Марина разомкнула губы, мгновенно отвечая на его поцелуй. И как только получил первый стон не от боли, снова резко уложил ее на пол, расстегивая джинсы и не давая опомниться. Марина задыхалась и теперь уже сама судорожно стаскивала с него рубашку. Глупая. Горячая. Никак не хочет улыбаться.