— Эй, ты как? — чья-то прохладная ладонь легла на лоб и Лия на мгновенье почувствовала облегчение. Хотелось, чтобы оно продлилось подольше, но не тут-то было, рука исчезла, Леонова открыла глаза и поняла, что шеф едва не нависает над ней. Она промычала что-то нечленораздельное и отвернулась. — Ладно, скоро приедем. Какой подъезд, квартира?

— Второй подъезд, сто двадцатая…

Лия с запозданием подумала, на кой черт Громову ее квартира, потому как она вовсе не собиралась его приглашать к себе, но спорить не было сил, их остатки ушли не отвоевывание своего мнения касательно больницы, поэтому теперь Леонова просто полагалась на судьбу. Или своего шефа.

Лия очень плохо помнила, как Громов вел или все же нес ее до квартиры, помнила возмущения Марии и то, как наконец, оказалась в своей кровати. Чьи-то заботливые руки укрыли ее любимым пушистым одеялом, и она смогла закрыть глаза, провалиться в спасительный сон.

Когда Лия, наконец, пришла в себя, будильник на прикроватной тумбочке показывал полдень. Сколько она проспала, Леонова не знала, терялась в догадках, но много. Самочувствие было удовлетворительным, лучше, чем вчера, но далеким от нормального.

Словно почувствовав, что она уже проснулась, в комнату тихо постучалась, а затем вошла Мария с подносом в руках.

— Привет, — она улыбнулась, подходя ближе. — Ты нас вчера знатно напугала… — подруга присела на краешек кровати, поставила поднос на тумбочку.

— Прости… — Лия кое-как села на постели, поморщилась от боли во всем теле. Есенина тут же вложила ей в руку какие-то таблетки и протянула стакан воды, приказав пить.

— А теперь это, — на замену лекарствам пришла горячая чашка чая с лимоном. Леонова подняла умоляющий взгляд на соседку, но та только безжалостно покачала головой.

— Знаю, ты не пьешь чай, но сейчас надо, — отрезала Есенина.

— Жженная трава… не хочу…

— Надо. Мне Громов велел тебя на ноги поставить, сказал, что проследит за этим, — она усмехнулась.

— Чего? — Леонова даже о чае забыла, едва не поперхнулась.

— Ты не помнишь? Это же он тебя привез… — Мария подняла на подругу лукавый взгляд. — На руках нес…

— На чем? — Лия едва вскрикнула, тут же вызывая в горле острый приступ боли.

— Не знаю, что там между вами творится, но кажется мне, что это не просто шантаж… а ты давай, пей-пей, я ведь не отстану…

Есенина поделилась подробностями прошлого вечера, заставляя Лию шокировано замереть. Действительно, сейчас она припоминала, что кажется, в какой-то момент, оказалась на руках своего начальника. Стало одновременно стыдно и страшно.

— Черт возьми… — она через силу сделала очередной глоток, — забери это уже, — Лия поморщилась, не пытаясь скрыть отвращения. Она на дух не переносила ни чай, ни лимон. — Как так получилось? — прошептала она.

— Ну… надо было слушаться меня… — Маша пожала плечами. — И не свалилась бы в обморок сначала в офисе, а потом уже по пути домой. Тебе и впрямь было очень плохо… Громов сказал, что ты наотрез отказалась ехать в больницу…

— Ага…

— Он оставил огромный пакет лекарств, велел все в тебя запихнуть, даже если ты будешь возражать… мне в понедельник ему отчитываться… а тебе он дал неделю отгула.

— Как это?

— А вот так. Сказал, что кадрам сам сообщит…

— Дела…

— А то. Говорю тебе, Лия, что-то между вами не то…

Лия была рада вернуться на работу. В отличие от тех, кто считал это просто способом заработать себе на жизнь, Леонова свою деятельность любила и прервать ее на неделю для нее стало не меньшим стрессом, чем сама болезнь. К слову, Громов даже соизволил себе дважды позвонить, узнавал у нее о самочувствии, спрашивал, нужно ли что, но Лия таких разговоров сторонилась и посему обрывала их короткими ответами. Мария пару раз обмолвилась, что не понимает подругу и Леонова могла бы быть и помягче с начальником, но Лия только отмахивалась. Не было желания посвящать Есенину в истории прошлого, но она была убеждена, что если Игорь и изменился, то явно не в лучшую сторону и на все его любезности она не собиралась вестись.

Понедельник стал приятным днем. На удивление, утром в метро оказалось меньше народу, чем обычно, погода радовала солнцем и теплым ветерком, Лия успела даже заскочить в кофейню, что находилась неподалеку от Ingаtе и запастись любимыми круассанами и латте.

Сегодня она была одна, так как Маша ушла в недельный отпуск, заявив, что тоже хочет валяться без дела минимум пять дней из семи. Конечно, без нее Лии было непривычно на работе, но коллектив был приятным, и она практически со всеми ладила. Леонова избегала только Круглову, и та, по какой-то причине, избегала ее в ответ. Может быть, Юлия чувствовала нелюбовь Леоновой, а может было что-то еще. Лию это интересовало мало, ей хотелось приступить к работе, насладиться процессом новых отрисовок, может быть даже, получить более или интересный проект…

И исполнение желаний не заставило себя ждать. К одиннадцати дня Круглова успела уйти, а затем вернуться в их офис вся в слезах, а на рабочий имейл Лии пришло новое задание. В духе тех, что она получала в самом начале. Леонова не знала, чем это было вызвано, было ли это совпадением, но решила сосредоточиться на работе. Хотелось хоть раз сдать его с первого раза. Хотелось хоть раз получить похвалу от Громова. Снова, как в старые-добрые времена, когда она только-только успела устроиться в Ingаtе.

К обеду настроение поднялось до отметки «очень хорошо». Лия пообедала с сотрудниками в столовой, решив не ограничиваться обычным салатом. Как-никак, после болезни нужно было начинать нормально питаться, да и сброшенные килограммы хотелось вернуть, уж больно худой Леонова казалась даже самой себе. Приятной новостью стала любимая запиканка, доставшаяся ей в виде последней порции и сообщение от Марии, где она утверждала, что она, наконец-то, выбрала автомобиль и скоро они поедут его покупать. Это означало, что совсем скоро они позволят себе забыть о проклятом общественном транспорте.

Когда Леонова расправилась со всей заказанной едой, до конца обеда оставалось полчаса, поэтому она решила скоротать их на улице. Ingаtе обладал прекрасным внутренним двориком с несколькими беседками. Мария утверждала, что летом они выглядят чудесно, но пока что они вполне подходили для того, чтобы там покурить. К слову, после всей пережитой нервотрепки, Лия снова повадилась иногда выкуривать сигарету-другую, но старалась с этим завязать, как и в студенческие годы, когда по глупости решила «просто попробовать». Стрельнув одну у сотрудника технического отдела Марка, что давно положил на нее глаз и все пытался пригласить ее на свидание, Леонова отправилась во двор, правда почти сразу позабыла о вредной привычке.

В беседке, в которой она намеревалась провести ближайшие пять минут, обнаружился ребенок. Лет шести-семи на вид. Что примечательно — один.

— Малыш… — Леонова огляделась, но на улице так никого и не заметила. Ребенок находился там в полном одиночестве. — Ты чей такой хорошенький? — она подошла к нему и присела рядом, пряча сигарету в карман. Мальчик как-то тяжело вздохнул, а затем поднял на нее глаза. Грустные глаза темно-серого цвета. — Почему ты тут один? Где твоя мама? Папа?

— Он не хочет со мной быть, — ребенок пожал плечами. Казалось, что еще чуть-чуть, и он расплачется. Опыта возни с малышней у Лии было немного, поэтому все, что она догадалась сделать — это «вытащить у него монетку из-за уха».

— Смотри, что это у тебя тут? — она присела перед ним на корточки и протянула блестящую монету.

— Как Вы это сделали? — тихо поинтересовался малыш, изумленно оглядывая свою собеседницу. Так, словно Лия была волшебницей. Почувствовав себя на секунду Гермионой Грейнджер, Леонова улыбнулась.

— Это магия, — констатировала она. — Держи, она приносит удачу, — малыш недоверчиво взял монету в руки и сжал ладошку. Конечно, она была самой обычной, привычка рассовывать деньги по карманам у Лии водилась с детства и никакие кошельки, даже модные и красивые в этом не помогали. А фокусу ее научил отец, еще очень и очень давно. Сейчас он, к слову, приходился очень кстати. Глаза ребенка перестали быть грустными, он даже улыбнулся.