Мария не заметила, как слезы прочертили дорожки на ее щеках. Слышать такое было не радостно, не грустно, а только чертовски больно. Лучше бы Дима никогда не произносил этих горьких слов.

Руки Ковалева принялись гладить ее по голове, волосам, в конце концов Дима снова прижал ее к себе и крепко обнял, пытаясь успокоить, потому что слезы уже застилали ей глаза.

Дима еще много говорил, о том, как сожалеет, о том, что очень хочет от нее ребенка, что готов женится на Маше хоть сегодня, что никогда не простит себе того, что натворил в прошлом. А Есенина сидела рядом с ним на холодном полу, тихо и внимательно слушала, пытаясь понять, что чувствует. А когда Ковалев, наконец, ушел, взяв с нее клятвенное обещание ответить на его следующий звонок, Маша свернулась на своей кровати в калачик и проплакала до самого вечера.

Она не понимала, почему ей по сей день было так больно. Прошло много времени, Мария должна была отпустить эти чувства. Но они все еще были. Сердце все еще оживало рядом с человеком, который в прошлом заставил ее совершить ужасный поступок.

А затем Есенина вдруг представила себе, что у них могло бы быть… если бы тогда, все сложилось, сейчас они были бы парой, у них рос бы сын или дочь, они бы дружили семьями с Громовым… Сложилась бы так удачно ее карьера? Любила бы она Диму до сих пор? Каким был бы их брак?

Маша так и не поняла, что чувствует, но встречу с Томом отменила, позвонив ему и сославшись на то, что плохо себя чувствует. Барнс ей безоговорочно поверил, но Мария заверила, что все будет хорошо уже завтра, и это просто легкое недомогание. Волновать Тома напрасно не хотелось. В конце концов, они решили, что все перенесут на воскресенье.

Мария рассказала обо всем случившемся подруге, ничего не утаила, потому что сейчас ей было нужно выговориться полностью, а Лия внимательно выслушала ее, ни разу не перебив.

— Я не знаю, что мне делать… — прошептала Есенина, борясь с порцией слез, которые грозились снова политься с новой силой. — Я не знаю, что чувствую к Диме, не понимаю, что чувствую к Тому, я боюсь, что совсем скоро он уедет и наша сказка закончится, боюсь совершить ошибку, которую нельзя будет исправить, я… ничего не знаю… — Маша все-таки всхлипнула, а Лия только притянула ее к себе. Уложила голову подругу на колени и принялась мягко гладить по спутавшимся волосам.

— Я не могу сказать тебе, что делать, — тихо начала Леонова. — Не могу сказать, что правильно чувствовать, что будет лучше для твоего будущего, я могу с уверенностью сказать лишь две вещи. Первая — чтобы ты не предприняла, на данный момент — это будет правильным решением…

— А вторая?

— А вторая… — Лия замялась. Она не была уверена, что может говорить об этом, считала, что не имеет права давить на подругу, но это действительно было ее мнение и скрывать его было бы также неправильно. — Том кажется мне хорошим. Ты рядом с ним светишься. За последние две недели просто расцвела, я тебя такую ни разу не видела. Вы — прекрасная пара и мне кажется, что он из тех мужчин, что делают для своей второй половинки все, чтобы та была счастлива. Но если ты ничего к нему не чувствуешь… если тебя просто подкупает красота этих отношений и манеры Барнса… то это не выход.

— Я не знаю, что мне делать, Лия…

— Дай себе немного времени. Побудь одна.

— Не хочу одна…

— Тогда со мной, — Леонова улыбнулась, продолжая гладить подругу по голове.

— С тобой — уже лучше, — всхлипнула Мария, улыбнувшись уголками губ. — Спасибо, Лия…

— Не за что…

Мария широко улыбнулась и буквально впорхнула в объятия своего избранника. Поцеловала в губы, нежно провела рукой по щеке, вдохнула чуть горьковатый аромат, к которому успела привыкнуть.

— Спасибо, что согласилась сегодня встретиться со мной.

— Я очень рада быть рядом с тобой… — робко улыбнулась Есенина, вкладывая свою руку в чужую ладонь. — Ну что, как и планировали, сначала в галерею, а затем в парк или, может быть, наоборот? Погода сегодня просто замечательная…

Барнс с обожанием взглянул на свою спутницу и только пожал плечами. — Куда скажешь, туда и отправимся. Прошу, — галантно открыв дверь черной иномарки, Том помог сесть в машину своей спутнице.

Поддержка Лии и ее слова сыграли свою роль. К концу изматывающего субботнего вечера, Мария пришла в себя, а на следующий день проснулась совершенно спокойная. Не было больше ни волнения, ни злости, ни обиды. Все ушло вместе со слезами и тихими разговорами с подругой до самой поздней ночи.

Утром они вместе позавтракали оладьями, заботливо приготовленными Леоновой и выпили по чашке крепкого кофе, сваренного на восточный манер. Маша уговорила Лию выбрать на свидание одно из своих платьев, а затем, как и планировала вчера, отправилась в салон. Сделала себе новую стрижку, маникюр, подобрала прекрасный наряд и ближе к вечеру, встретилась с Барнсом. Она так и не ответила на несколько входящих звонков от Димы.

— Я успел соскучиться, — признался Том. Он не выпускал ее руку из своей всю прогулку. В галерее они провели чуть больше часа и теперь неспешно прохаживались по красивому парку.

— Мы не виделись всего один день, — улыбнулась Мария.

— Знаю, но что сделаешь, — он пожал плечами. — Правду говорят о русских девушках, вы… необычные. Ты… необыкновенная. Украла мои мысли, мое внимание… даже на деловых встречах все время думаю только о тебе…

— Я не специально, — Есенина снова улыбнулась, робко опустила взгляд. Было стыдно признаваться даже себе, но Мария чувствовала себя глупым подростком на первом свидании. Том очаровал ее, пленил ее, правда признаваться в этом она не спешила.

— Ты составишь мне компанию сегодня ночью? — тихо поинтересовался Барнс, неспешно шагая по узкой улочке и поглаживая большим пальцем тыльную сторону узкой ладошки.

— Даже приглашу к себе домой, — тихо прошептала Мария, лукаво усмехнувшись. Она остановилась, уложила руки на чужие плечи и кокетливо склонила голову на бок, взглянула на Тома из-под опущенных ресниц. — Моя соседка сегодня будет отсутствовать, поэтому апартаменты в нашем с тобой полном распоряжении… — едва слышно закончила Есенина.

— Как заманчиво звучит…

— Правда?

— Да, мне очень нравится, — усмехнулся Барнс. — Тогда давай сделаем так — закажем еду на дом и поедем прямо к тебе…

— Но мы же совсем недавно пришли в парк, я думала, что мы погуляем подольше… — Конечно же, Маша уже знала ответ, да и гулять ей хотелось не больше, чем Тому, но подразнить его она была просто обязана.

— Ну, знаешь ли, Мария, тут два выхода: либо здесь, — он сделал небольшой шаг, практически полностью сокращая между ними всякое расстояние, — либо у тебя дома… — с жаром выдохнул Том, крепко прижимая свою спутницу к себе за талию. — Выбирай…

— Каков наглец… что ж… выбираю дома, — улыбнулась Есенина, вставая на носочки, чтобы дотянуться до чужих губ.

— Как ты, мерзкая, дешевая шл*ха, посмела выкинуть то, что выкинула?

Найти Лизу оказалось довольно просто. Она обнаружилась в доме родителей, благо, тех не было поблизости, и они не могли наблюдать ссору Громова с их единственной дочерью. Ну еще бы, куда она, бестолковая и избалованная девка могла еще деться? Лиза ведь ни дня не работала, ничего не умела и ни к чему не стремилась! Сначала ее содержали родители, затем муж, а теперь она снова вернулась к матери с отцом, которые наверняка были «в восторге» от таких решений своего ребенка. После расставания с безработным фотографом, Игорь не ожидал другого исхода.

Вообще, Громов не собирался поднимать на нее руку, но стоило ему увидеть бывшую жену, заглянуть в ее наглые и бесстыжие глаза, как разум словно помутился. Игорь набросился на нее с порога гостиной, схватил за шею, дернул за распущенные волосы, намотав их на кулак.

— Больно, Игорь…

— Дешевая ты потаск*ха, что ты наговорила нашему сыну? — взревел Громов, в следующую секунду отталкивая бывшую от себя. Лиза пошатнулась, едва удержалась на ногах, схватившись пальцами за спинку большого кожаного дивана.